Валерий Качаев - Тамагочи
– Что, черт возьми, происходит?! – воскликнул Гошин.
– А ты как думаешь?.. Может, Сергей, ты невнимательно слушал, но я говорил, что никто не шутит и шутить не собирается. Слишком все серьезно. Плохая привычка – чуть что хвататься за ножи. Кстати, не из твоего ли он кухонного набора? У меня такое чувство, что именно оттуда.
Гошин, терзаемый страшной догадкой, суетливыми движениями открыл замки саквояжа и распахнул его кожаные створки. Лицо Сергея перекосило от ужаса. Он резко оттолкнул от себя сумку и вскочил на ноги.
– Что это?! – тыча пальцем в саквояж, сдавленным голосом вскрикнул он в испуге.
Из темноты, сквозь щель приоткрытой сумки, выглядывал огромный черный паук.
– Это? – без капли эмоций переспросил старик. – Это то, что я называю третей причиной, по которой мы не можем расстаться. Бедный мальчик, в силу обстоятельств он просто не мог знать Косого. А ты думал, там будет что?! Потребовались огромные усилия, чтобы ты оказался здесь, в здравом уме и ясной памяти…
– На пол! – закричал Гошин, наставив пистолет на старика. – Я вызываю полицию!
– Давай, давай. Полиция с ног сбилась в поисках владельца ножа. Как думаешь, чьи на нем отпечатки пальцев? Да и друзья-товарищи этого бедного мальчика, сгорают от нетерпения познакомиться с тобой поближе. Так же, как у меня нет времени тебя уговаривать, побуждая к сотрудничеству, так и ты сейчас лишен выбора, Сережа. Или ты берешься за дело и живешь, как и прежде, красиво, в почете и уважении, или тебе придется поменять свое уютное гнездышко на обоссанный коврик возле вонючей параши, в камере, где сидят настоящие головорезы. Но скорее всего, это будет койка в психоневрологическом диспансере. Хрен редьки не слаще. Мое предложение такое: я сейчас уйду, а ты успокойся, соберись хорошенько с мыслями. Обдумай все. Завтра утром, в восемь часов, я вернусь, и мы, уже вместе, обсудим план наших дальнейших действий. Завтра же я улажу вопрос с головой. А пока оставляю ее тебе. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.
Старик медленно развернулся и направился к двери.
– Павец, стой! – крикнул ему вслед Гошин.
– Стрелять будешь? Так давай! Выбей из своего бывшего друга его забродившие мозги и обеспечь себя тюремной баландой пожизненно. До завтра! – сказал на прощание старик, и его высокая фигура скрылась за массивной дверью.
Гошин с пистолетом в руке растерянно стоял посреди холла, не зная, что предпринять. Нахлынувший в одно мгновенье поток информации, словно вредоносный компьютерный вирус, перегрузив, блокировал сознание, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Блуждающий взгляд Сергея наконец остановился на неподвижно сидящем Тополе. Хозяин подошел к своему гостю и легонько потряс его за плечо. Тополь никак не отреагировал. Видя, что ничего не происходит, Гошин стал хлестать Андрея по щекам, всякий раз все сильней и сильней вкладываясь в удар. Наконец веки Тополя задрожали, и он открыл глаза.
– Ты кто?! – неожиданно для Сергея спросил вскочивший на ноги таксист. С опаской поглядывая на пистолет в руке Гошина и пятясь от своего нового знакомого, он испуганно добавил: – Что вам надо?!
– Да это же я, Сергей, – спокойно, насколько позволяла выдержка, ответил Гошин. – Все хорошо. Во дворе стоит твоя машина. Ты сейчас в нее сядешь и поедешь домой. Все нормально.
Тополь, озираясь по сторонам и вращая огромными, ничего не непонимающими глазами, потихоньку отступал к входной двери. Боковым зрением обнаружив выход, он сделал рывок и выскочил наружу. Когда следом за ним Гошин выбежал на крыльцо, таксист уже был за калиткой. Он стремглав удалялся прочь от дома, все дальше и дальше углубляясь в холодный осенний сумрак, громко стуча по тротуарному камню каблуками своих нелепых ботинок. Гошин вернулся в холл, схватил со стола саквояж, захлопнул его створки и закрыл на замки.
– Я знаю, что делать, – произнес Сергей и решительно направился к выходу.
Глава 17. Пожар
У коттеджа генерала Гошин остановился. Посмотрел по сторонам. Улица была пуста. Подергав калитку и убедившись, что та заперта, Сергей перелез через невысокую ограду и оказался внутри мрачного безжизненного сада, утыканного кривыми стволами почерневших и лишенных листвы деревьев. Посреди двора стояла тачка с уложенным в нее садовым инвентарем. Гошин поднялся по крыльцу к входной двери, но заходить в дом не стал, а подпер ее прихваченными из тачки граблями. Крадучись, он обошел двухэтажное строение и оказался у едва заметной, сливающейся с серой стеной дома небольшой двери, в проушинах которой висел открытый амбарный замок. «Сумасшествие. Все точно, как в игре». Гошин потянул на себя ручку, дверь поддалась. Жалобно скрипнув, она распахнулась, и Сергей увидел перед собой ступеньки, ведущие вниз. «Их должно быть пять». Отсчитав каждую, он медленно спустился во мрак и, шаря в пустоте руками, почти сразу наткнулся на стол. «Где-то здесь стоит лампа… Так оно и есть… Спички… Тоже на месте…» Осторожно сняв с «летучей мыши» хрупкую колбу, Гошин зажег спичку и запалил фитиль керосинки. В мерцании бьющегося за стеклом огонька высветилось небольшое помещение. Подняв лампу над головой, Сергей осмотрелся. Заваленная хламом и покрытая толстым слоем пыли комната была сплошь заставлена чучелами диких животных. Притаившись в темных углах и застыв навсегда в крадущихся позах, они хищно смотрели на чужака, поблескивая своими искусственными глазами. «Ваш выход немного позже», – произнес Сергей. Вспоминая «Холодный дом», он быстро нашел заваленную пустыми картонными коробками дверь, откуда можно было попасть в жилые помещения, минуя вход с крыльца. В подвале, где при работе над квестом Гошин зарыл с десяток трупов, оживающих, когда там оказывался игрок, было невероятно жутко, сыро и темно. Откуда-то из мрака и хаоса проржавевших труб доносились различные звуки: капала вода, постоянно что-то шипело и булькало. Повсюду шныряли крысы, а земля под ногами буквально шевелилась. «Надо же было такое придумать… А вот то, зачем я, собственно, здесь… Никто не додумается искать ее в этом месте. Нет головы – нет и преступления. Черт возьми, которого я не совершал!» Гошин оказался у большого чугунного котла. Поставив лампу на земляной пол, он открыл топку печи и впихнул в нее саквояж. Обстоятельно обложил сумку лежащими рядом с котлом бумагой и щепками, приготовленными для растопки. Огонек от зажженной спички, перебравшись на сухое дерево, в момент превратился в яркое пламя, объявшее дорогую кожу. Выждав, когда огонь хорошенько разгорится, Гошин плотно набил печь дровами, закрыл ее дверцу и направился обратно. Выбравшись из подвала, он снова оказался в комнате с чучелами. Неожиданно сзади его кто-то крепко обхватил руками. Сердце Сергея замерло.
– Так нечестно, Сережа. Мы так не договаривались, – противно заскрипел над ухом знакомый голос.
Гошин попытался вырваться из захвата, рванул вперед, но, выскользнув из крепких объятий, потерял равновесие и упал. Лампа вылетела из его руки, ударилась об пол и разбилась. Пламя, ярко вспыхнув, с огромной скоростью стало расползаться по комнате, забитой сухой как порох ветошью. Не оглядываясь, Сергей бросился к выходу. Выскочив на улицу, он захлопнул за собой дверь и, прижав ее крепко плечом, продел дужку навесного замка в дверные проушины…
Из окна спальни в зареве пожара Сергею хорошо было видно, как приехавшие по тревоге расчеты пожарных бригад тушат дом генерала, полностью объятого пламенем.
«Как все-таки невыносимо болит голова», – подумал Гошин и, словно подкошенный, рухнул на кровать.
Глава 18. Послесловие
– Алло! Говори! Я слушаю!
– Молодой тридцатилетний мужчина. В прошлом разработчик компьютерных программ. Проживал по месту прописки со своей женой. Ровно год назад появлялся в наших сводках как лицо, пострадавшее в результате разбойного нападения. Его здорово тогда помяли. Два месяца провалялся в больнице. Пока лечился, жена нашла другого, продала все, что считала своим, в том числе и машину мужа, и была такова. Вроде даже как к товарищу его ушла. Мужик, видимо от расстройства, забухал. С работы выгнали. Ну, а сегодня полнолуние.
– При чем здесь полнолуние?
– У психов в такие дни обострение – обычное дело.
– Так он что, псих?
– Кто знает. Но кукушку ему стрясли здорово. Это точно.
– Как ты на него вообще вышел?
– Чоповцы «Изумрудного», незадолго до пожара, задержали одного чудака. Тот сам прибежал к ним и стал говорить, что его похитил какой-то неизвестный. Представился мужик довольно странно. Никосом Сифакисом.
– Кем, кем?
– Не важно. Греком представился, а у самого в кармане документы на имя Тополя Андрея Борисовича. Пробили: местный, работает таксистом. Алкоголем от него вроде не пахнет, но несет всякую ахинею.
– Так, может, на колесах?
– Все может быть. Ты сейчас где?
– С промплощадки еду. Бойцов с оцепления снял и прямиком к тебе.
