Владимир Моисеев - Творчество душевнобольных кошек
- Пришел день испытаний… - Странные слова в устах позитивиста, не правда ли?
Но только заглянув в его глаза, я заподозрил, что происходит что-то ужасное… Ужасное? Важное?
- Ты в состоянии объяснить, что произошло?
- Да, но я не смогу подсказать тебе, что нужно делать, и как сегодняшние события повлияют на наше с тобой положение. Похоже, что нам придется расстаться с виллой на Сан-Лоренцо. Но я не уверен. Об этом, собственно, и размышляю. Спрашиваю совета у Отца нашего небесного.
- Ты пробовал меньше пить после ужина? - пошутил я.
- Конечно… Только не думаю, что выход из положения так прост.
- Что произошло? - я стал терять терпение.
- Спроси лучше у Нины, не сомневаюсь, что она знает о надвигающихся на нас безобразиях больше, чем я.
Пришлось отправиться за разъяснениями к Нине. Не нужно было быть пяти саженей во лбу, чтобы понять - глубокое полуобморочное состояние, в которое впал Николас, каким-то образом связано с ночной стрельбой в столице. Оставалось сообразить только - причем здесь я, писатель Килгор Хеминг? Почему за неумелые партизанские действия местных романтиков должен расплачиваться я?
Перед дверью комнаты для гостей я остановился, не приходилось сомневаться, что меня ждет неприятный сюрприз. Хотелось отсрочить хотя бы на немного неминуемое большое разочарование. Мне захотелось завыть от обиды, уподобившись раненому волку. Впрочем, разве три бросившие меня жены не научили с достоинством встречать неизбежное?
Я постучал. Нина сразу же впустила меня, словно бы с нетерпением ждала моего прихода. Она была не одна. Я не мог сдержать своего запоздалого восхищения. Нина была очаровательна. Бессонная ночь мало сказалась на ее самочувствии. По крайней мере, некоторая бледность и слегка усталые глаза только подчеркивали врожденную аристократическую утонченность ее лица. Мне было горько сознавать, что я упустил такую женщину. Если бы можно было вернуть эту историю на неделю назад, я бы пошел на все, чтобы завоевать ее расположение. Черт побери, не верю, что в меня нельзя влюбиться!
- Вы удивлены? - спросил Хорхе.
- Пожалуй, нет, - ответил я.
- И все-таки вы должны быть удивлены.
Я украдкой посмотрел на Нину. Мне не хотелось, чтобы она подумала, что я обижен или расстроен из-за своего очевидного проигрыша. Ее выбор был совершен без принуждения, по доброй воле и должен быть принят всеми заинтересованными сторонами с пониманием и безусловным уважением. Да и я сам, если честно, не считал себя проигравшим - обделенным, это вне всякого сомнения, но проигравшим - нет.
Нине, впрочем, вся эта чепуха в голову не пришла. Ее взгляд был чист и невинен. Она не считала себя виноватой передо мной. Мне даже показалось на секунду, что само по себе присутствие Хорхе на моей вилле каким-то непостижимым образом доказывает ее теплые чувства ко мне. Нина мне доверилась, чего еще нужно? Дурацкая мысль, но я больше не сомневался - эту парочку соединяют совсем не романтические чувства. И, совершенно неожиданно, я почувствовал, что дела обстоят крайне плохо, катастрофа неминуема. Вот почему Николас сидит, уставившись в стенку. Он тоже почувствовал надвигающуюся беду.
- Вы хотите знать, почему я оказался на вашей вилле? - резко спросил Хорхе. - Меня привела сюда революционная борьба, дорога чести и славы!
К своему удивлению я обнаружил, что у него забинтовано предплечье левой руки.
- Пуля прошла навылет, - пояснила Нина. - Хорхе сегодня ночью штурмовал здание Верховного суда. Был ранен. Ему нужно встретиться с тобой.
- Зачем это? Ничего не понимаю. Зачем он штурмовал здание Верховного суда?
- А разве не понятно? - проникновенно сказал Хорхе. - Я хотел освободить людей, приговоренных ненавистным антинародным режимом к уничтожению с помощью проклятых американских таблеток! Мне казалось, что вы уже все поняли, но если это не так - придется растолковать вам прописные истины! Американское правительство, решило устроить на Сан-Лоренцо апробацию нового средства борьбы с собственным населением. Будьте уверены, когда ваши специалисты по промыванию мозгов покончат со свободолюбивым народом Сан-Лоренцо, они примутся за вас, американцев. Сначала пострадают негры и китайцы, затем латиносы и русские… Но судьба не минует и англосаксов. Всех, всех, всех под одну гребенку!…
Весь этот набор бессмысленных заклинаний был произнесен в меру напористо, не терпящем возражений хорошо поставленным голосом, с умело расставленными драматическими акцентами, и сдобрен изрядной долей цинизма. О подобной манере вести беседу Хорхе наверняка прочитал в дешевой брошюрке под названием: “Как с помощью публичных выступлений завоевать расположение толпы”. На меня подобные фокусы не действуют.
- Сомневаюсь, что нарисованная вами мрачная картина возможна, - хмыкнул я. - Да вы и сами прекрасно сознаете, насколько неправдоподобно звучат ваши обвинения.
- Вы мне не поверили? - удивился Хорхе. - По крайней мере не говорите потом, что я вас не предупреждал!
- Не хочу ввязываться в бессмысленную дискуссию.
- Я слышал много плохого про буржуазных интеллигентов, но считал, что вы не желаете оказаться однажды в их числе. Идет напряженная борьба добра со злом, светлого с темным. Каждый человек обязан определиться. Решите, наконец, на чьей вы стороне. Займите место в шеренге своих единомышленников!
Я поморщился. Терпеть не могу, когда мне начинают указывать, что я должен, а чего - нет.
- Нет, нет, увольте. У меня нет желания активно участвовать в борьбе добра со злом. Я для этого не слишком подготовлен физически, да и моралью у меня не все в порядке. Вряд ли я подхожу для такого ответственного дела. Знаете ли вы, например, что я недавно развелся со своей третьей женой. Она была мной не довольна!
- Но как же так?
- У меня есть весьма печальный и гадкий опыт по части борьбы добра со злом. Мой жизненный опыт говорит, что не мое это дело.
Нина с интересом посмотрела на меня:
- Расскажешь?
- Тебе - да. Только обещай, что никому не проболтаешься. Пусть останется между нами.
- Обещаю, что в ближайшие сто пятьдесят лет от меня никто ничего не услышит.
- Договорились.
- А я в вас верю! - сделал мне неожиданный комплимент Хорхе, после чего подробно рассказал о своей безрассудной акции. Он действительно организовал штурм здания Верховного суда. Многие друзья его при этом погибли, но он ни на минуту не усомнился в том, что поступил правильно.
- И все-таки, - спросил я. - Зачем вы это устроили?
- Я должен был привлечь внимание мирового общественного мнения к проклятым таблеткам… Вот такая помощь мне нужна.
Я пообещал, что обязательно расскажу обо всей этой гадкой истории нужным людям, тем, кого подобные происшествия могут заинтересовать. Конечно, мне знакомы такие люди.
- Надеюсь, что на этом мое участие в борьбы света и тьмы будет исчерпано? - пошутил я.
- Вам решать, - заявил Хорхе.
Он остался доволен нашим разговором и, не произнеся больше ни слова, вышел из комнаты.
*
Некоторое время мы молчали. Потом Нина подошла ко мне, нежно обвила руками мою шею, притянула к себе и ткнулась носиком в мой свитер.
- Я оказался на высоте? - поинтересовался я.
- А разве кто-то сомневался?
- Раньше, давным-давно, я представляла тебя совсем другим, - призналась Нина.
- Вот как?
- Ага. Ты намного лучше, чем думают…
Она явно не договорила. После слова “думают” должно было последовать разъяснение: кто думает, по какому поводу, на каком основании, почему они обо мне думают и в чем заблуждаются. Но Нина, как я уже заметил, не любила быть понятной до конца. Меня, впрочем, эта недосказанность вполне устраивала. Я не желал выведывать Нинины тайны. Боялся узнать лишнее.
- Мне показалось, что для тебя неприятны разговоры о борьбе добра со злом? - неожиданно спросила Нина.
- Не то, чтобы неприятны… Просто не люблю рассуждать на эту тему, - признался я…
- Значит ли это, что борцы со злом не досчитаются тебя в своих рядах?
- У меня весьма неприятный личный опыт - я здорово обжегся однажды, пытаясь защитить то, что посчитал добром…
- Ты обещал рассказать.
- Потом, может быть… Не сейчас… А знаешь, я лучше напишу об этом и дам тебе прочитать.
- Ого! Это царский подарок!
- Что ж, так и сделаю.
- Напишешь о мужчинах в поисках Луны?
- Прекрасное название для книги. Мужчины в поисках луны. Прекрасное. Так и назову ее.
- У меня нет слов, - сказала Нина, и голос ее дрогнул. - Я даже подумать не могла…
Мы замолчали. Я, к своей непомерной радости, почувствовал, что за последний час мы стали значительно ближе друг другу.
*С улицы раздался натужный рев мотора. Я выглянул в окно. На автомобильной стоянке перед моей виллой явно проводилась небольшая военная операция. Мне удалось разглядеть бронетранспортер, укомплектованный небольшой пушечкой и крупнокалиберным пулеметом, а также два грузовика с национальными гвардейцами, которые с удивительной для островитян ловкостью занимали круговую оборону.
