Владимир Моисеев - Творчество душевнобольных кошек
- Я не обучался ремеслу писателя.
- Вашим героям только кажется, что они знают, как следует действовать. На самом деле они совершенно не способны на осмысленные поступки. Да и не понятно, зачем им нужно их совершать, если по ходу действия у них одна забота - преодолевать надуманные нравственные ловушки, которыми вы постарались наполнить тексты своих книг. Ваши сюжеты не имеют никакого отношения к реальной жизни.
- Но они привлекают читателя! - возмутился я.
- Как манная кашица привлекает слабых духом и телом. А вот настоящие сильные и уверенные в себе мужчины в ваших книгах не нуждаются!
- Это вы о себе, что ли? - не удержался я от иронии.
- Да, - гордо ответил Хорхе. - Решайте сами, господин писатель, какие читатели для вас важнее.
Я раздосадовано посмотрел на Нину. Ее приятель мне не понравился. Подобных доморощенных философов - любителей силы в Нью-Йорке пруд пруди. От их словесной трескотни у меня всегда поднимается давление и начинает болеть голова. На Сан-Лоренцо с подобным субъектом я столкнулся в первый раз. Но моя голова отреагировала на сложившуюся ситуацию самым привычным образом, - она разболелась. Заломило виски и стало отдавать в затылок. Мне захотелось немедленно принять таблетку аспирина и залечь спать.
- Вам неприятен наш разговор? - спросил Хорхе.
- Мне? - удивился я. Не хотелось разочаровывать этого самоуверенного молодого человека, но его рассуждения о “настоящих” мужчинах и “настоящей” жизни не вызвали у меня особого интереса. - Вы заблуждаетесь, Хорхе. Ваш взгляд на жизнь, как на место совершения поступков весьма ограничен. Обсуждать мне его скучно. А вот ваши взгляды на литературу, как потенциального читателя, меня заинтересовали. Может так случиться, что мы как-нибудь обсудим наши разногласия обстоятельнее. Но сегодня не выйдет, у меня был тяжелый день, и разговор с вами только подтверждает это. К тому же ужасно разболелась голова. Приятно было познакомиться. Нина, ты отвезешь меня на виллу?
- Извини, Килгор. Сегодня не получится. Придется тебе взять такси.
Нина решила остаться с Хорхе. Весьма неожиданное решение. Я почувствовал себя уязвленным и не испытал особой радости, когда выяснилось, что еще не разучился ревновать. Она заметила перемену в моем настроении и, взяв меня за руку, чуть заметно погладила ее. Это было чертовски приятно, хотя еще более запутало ситуацию. Я был не готов назвать эту женщину своей, что-то мешало. Но и отказываться от нее я не собирался.
- Мне обязательно нужно быть здесь. Дела, - виновато, так по крайней мере мне показалось, сказала Нина. - Но я рассчитываю, что уже через два часа буду на вилле.
- Хорошо, - автоматически произнес я, хотя ничего хорошего во всей этой сцене не находил. Никогда бы не вставил ничего похожего в свои тексты.
- Если хочешь, подожди меня здесь.
- А это еще зачем?
Я направился к выходу. Не хотелось быть резким. В конце концов люди не обязаны беспрекословно исполнять мои желания, у них своя жизнь. Мне ли этого не знать! А раз так, почему бы мне не остановиться и не оставить их в покое. Тем более, что я и сам не в состоянии понять, чего собственно хочу от Нины.
- До скорого свидания, мистер Хеминг, - чуть взвинчено выкрикнул Хорхе. - Скоро вы поймете, что я имел в виду, когда говорил о поступках сильных мужчин.
- Больше проводите время в спортзале, - посоветовал я на прощание. - Вам надо подкачать мускулатуру.
*
Я соврал, когда сказал, что хочу спать. Сна у меня не было ни в одном глазу. Меня не покидало неприятное ощущение надвигающейся беды. И то, что опасность явно исходила от странного друга Нины, делало происходящее еще более не переносимым.
Такси для почетных гостей праздника были подготовлены заранее, так что я добрался до виллы без особых проблем. Яркие огни покаянных костров на скале сопровождали меня всю дорогу. Мне даже показалось, что они с каждой минутой разгораются все сильнее и сильнее. Может быть отвечающие за поддержание примирительного пламени постоянно подбрасывали все новые и новые дрова? Как бы там ни было, зажженная скала, которая по замыслу устроителей должна была напоминать древний маяк, освещающий путь к демократии, законности и милосердию, со своей задачей явно не справлялась. Мне ее свет скорее напоминал горящие ку-клукс-клановские кресты где-нибудь в Джорджии, чем факел статуи Свободы.
Николас сидел возле порога, словно провинившаяся собака, ожидающая от своего хозяина прощения. Увидев меня, он просиял и проворно вскочил на ноги. Ко мне, жалобно звякнув, покатилась пустая бутылка из-под местного рома. Старый пропойца ждал меня основательно, со знанием дела. Я расплатился с таксистом и направился в дом. Николас хотел что-то сказать, но только махнул рукой, не смог подобрать слова.
- Иди спать, дружище, - сказал я. - У меня все в порядке. Завтра поговорим.
Я захватил на кухне бутерброды и бутылку виски и, дисциплинированный необходимостью оберегать ценный стеклянный груз, не торопясь, спустился на пляж. Там я уселся прямо на влажный песок и стал наблюдать, как позолоченные отсветами проклятых костров волны игриво и грациозно обрушиваются на прибрежный песок, а потом убираются восвояси, чтобы через минуту опять повторить свой набег. Равномерно, но ни разу не повторившись при этом… Чудеса… Пришло успокоение. Известно, что именно созерцание простых повторяющихся природных процессов породило великие цивилизации. Несмотря на огромное количество выпитого спиртного я оказался способен ощутить умиротворяющее воздействие вечной нечеловеческой суеты. И на том спасибо.
Не помню, сколько я просидел в одиночестве. Наверное, долго. Моя голова была абсолютно пуста: я не был возмущен, я не был огорчен, я не был озадачен или заинтригован, я ни о чем не сожалел и ни о чем не мечтал, мне не хотелось совершать решительные действия или принимать чью-то сторону в чужом и запутанном споре ни о чем. Я чувствовал себя лишним. И это было непривычное, странное, но чертовски приятное ощущение, потому что ни в чем другом, кроме желания стать хотя бы на время никому не нужным, я не нуждался сейчас и ничего другого не попросил бы у Бога, представься такая возможность. Как и мои славные душевнобольные кошки. Осталась одна не сложная, выстраданная просьба: пусть меня оставят в покое!
Свершилось? Неужели, наконец свершилось?
Я отхлебнул из горлышка. Прислушался к тягучей музыке набегающих волн. И подумал, что теперь все будет в порядке. Если на ближайшие месяцы мне удастся стать затворником.
По деревянной лестнице застучали каблуки.
Я неохотно поднял глаза и увидел приближающуюся ко мне Нину. Наговорилась, надо понимать.
- Так и знала, что ты здесь, - сказала она и остановилась чуть в стороне, словно опасалась, что я ее прогоню.
Я промолчал.
- Ты сердишься?
- Почему ты так решила?
- Обычно у тебя на лице все написано: и гнев, и любовь, и равнодушие, и… все-все…
Пришлось еще раз отхлебнуть из бутылки.
- Прости, у меня нет стакана, поэтому не могу предложить тебе выпить.
- Если ты не против, я, как ты…
Неужели я способен сердиться на Нину? Наверное, да. До сих пор всем моим женщинам время от времени удавалось приводить меня в неистовство. Но сейчас я был рад, что она отыскала меня. Я протянул бутылку, она сделала приличный глоток.
- Как ты меня нашла?
- Это было не сложно. Я знала, что пока не вернусь, ты не заснешь.
Ее губы мягко коснулись моей шеи, ничего более потрясающего я в своей жизни не испытывал. Моим прежним женам ни разу не пришло в голову, что это может мне понравиться.
*
- Кто он, твой Хорхе? - спросил я за обедом на следующий день.
Нина с удивлением посмотрела на меня, нахмурилась.
- Никогда бы не подумала, что писатели такие ревнивые! - сказала она.
- Вовсе нет, - парировал я. - Я бы назвал свою болезнь - любопытством. Так точнее… Не исключено, что я заразился им у своего кота Боя.
Николас тихо ругнулся и оставил нас разбираться в своих проблемах с глазу на глаз.
- Есть такие вещи, о которых лучше не догадываться, - мягко ответила Нина.
Меня всегда бесили подобные бессмысленные заявления. Что такое - лучше? Что такое - хуже? Что такое - не догадываться? Я попытался найти в словах Нины рациональное содержимое, но не сумел, и… рассердился.
- Если я считаю себя живым, как я могу согласиться с тем, что вокруг меня есть вещи, о которых лучше не догадываться? Это даже звучит абсурдно.
Нина пристально посмотрела на меня, глаза ее удивленно расширились, словно только что услышанные ею слова оказались слишком сложными для понимания.
- Интересно узнать, как ты поведешь себя завтра, - наконец спросила она. - Я уверена, что ты ни о чем не догадываешься. И это хорошо. Мне повезет, если удастся сохранить твое неведенье. Хочу добиться своего!
