Уильям Котцвинкл - Доктор Рэт
С наступлением лета здесь появляются дети, и, разумеется, их любимым развлечением становится катание на слоне. Должна признаться, что я люблю наблюдать за ним, когда старый великан тяжело движется вверх по дорожке мимо моей клетки, с огромной корзиной, полной смеющихся ребятишек, на своей спине. По крайней мере это - несколько иная форма общения с посетителями, кроме той, когда те бросают на нас смущенные взгляды сквозь прутья наших клеток. И слон, кажется, тоже рад прогулке, он, наряду с мыслями о свободе или тюрьме, любит просто пофилософствовать, прогуливаясь вместе с визжащими от восторга детьми, разместившимися на его старой серой спине. Из-за своей доброй и мягкой натуры он пользуется наибольшим доверием из всех здешних зверей-заключенных, и поэтому имеет самую высокую степень свободы - летнюю прогулку вокруг нашей территории, таская целый день корзину с малышами. И вот поэтому мы и выбрали его для выполнения нашей великой задачи.
Его смотритель шел рядом с ним, лениво покручивая палкой. Я сижу в своей клетке, просунув нос сквозь сетку, и стараюсь быть спокойной. Я не могу сдерживать себя и бесконтрольно смеюсь. Слон, с огромным достоинством, сворачивает к клетке Императорского Орла и цепляет хоботом за массивную дверную ручку. Смотритель сильно, со злостью, бьет его по хоботу и громко кричит. Слон легко срывает дверь клетки и бросает на землю.
Я вижу лишь черную полосу. Смотритель пригнулся, закрыв голову руками. Слон, подняв хобот, дико трубит. Громоподобный крик разносится по всей тюрьме - это каждый из нас приветствует своего главу, когда он взмывает в небеса. Теперь он всего лишь маленькая точка в голубом небе, и он исчезает, исчезает, исчезает под львиный рев и волчий вой, под ржанье зебры и писк мышей!
Я гляжу на лица детей, которые все как один уставились в небо. В их глазах я вижу радость, которую чувствуют и они от освобождения нашего Короля. Позже, пока я продолжаю ходить кругами по клетке, это заставляет меня иначе думать о людях. Но через некоторое время поступки людей постепенно теряют всякое значение для меня, и я возвращаюсь к размышлениям об этой уменьшающейся темной точке в абсолютно чистом небе. Теперь он далеко от нас, на гребне вершины, но я слышу его крик в своем сердце. Я знаю, что обречена здесь на смерть, но, подобно слону, я стала философом. И созерцая полет орла, я ощутила себя там, наверху, рядом с ветром, глядящей с подоблачных высот на лежащую внизу землю. Не знаю, как это происходит, но остальные животные ощутили точно такое же состояние экстаза. Вот таким образом мы погружаемся в себя и летим, поднятые вверх вихрем его могучего духа.
***
Временно я стал хозяином положения на стенде с микроскопом, отбиваясь от взбесившейся толпы.
– Пошли прочь, гидроцефальные лицемеры. Капля стерильного парафинового масла на каждый ваш череп значительно повысит ваши мыслительные способности! (Смотри "Инъекция минерального масла в лобную кость", "Научный журнал", 1969.) Назад, я говорю! Отправляйтесь в свои клетки, к которым вы приписаны! Разве вы не читали святого Павла? Бог не любит волов.
Я совершенно одинок в своей борьбе за спасение лаборатории. Каждый стал чересчур эмоциональным.
– Давайте, хватайте его и поместите в Проблемный ящик.
– А ну, отойдите от меня, вы, да как вы отважились подступиться ко мне, ученому доктору-безумцу, окончившему… пошли прочь…
Меня схватили и поволокли. Лейтенант, командовавший бунтовщиками, открыл входные дверцы в Проблемный ящик Фишбиндера. Они начали раскачивать меня за хвост и, в конце концов, бросили внутрь!
– Ах вы негодяи! Вам это так не пройдет!
Я влетел в ворота и проскользнул в дверь. Теперь я был заперт внутри. Как будто у меня было мало огорчений без этих дополнительных трудностей, которые ждали меня здесь.
Однако я припомнил, что в центре этого ящика есть "Целевая комната", где стояла чашка с прессованным печеньем. Кусочек завалявшегося печенья поднимет мой дух и восстановит силы.
Я крадучись перелез через сетку… перелез очень осторожно… направляясь в этот узкий канал. Они заплатят за это. Они еще пожалеют, что доктор Рэт по их милости оказался в этом загоне. (Сравните с: "Временное превосходство среди мышей", Перкинс и Морган.)
Прокладываю свой путь вдоль стимулирующего коридора, прямо к тому месту, где собственно и производится многовариантный эксперимент с дверями. Дверей всего две. Если я открываю не ту, которую нужно, то получаю сильный удар сжатым воздухом, который размажет меня вдоль стены. Я знаю, что подобный эксперимент помогает человечеству наилучшим образом разобраться с городской планировкой, но в настоящий момент я не стремлюсь испытывать это. Сейчас у меня свои собственные планы, которые требуют реализации. Поэтому я должен выбрать все правильно.
Помню эту дилемму еще с моей студенческой поры, когда медленно сходил с ума в различных лабиринтах. Мне уже доводилось решать эту задачу с входом. Да, конечно, нужная дверь была вот здесь, справа.
Ш-Ш-Ш-УХ-Х-Х!
ПАМ!
С глухим стуком я врезался в стену. Старый хрыч Фишбиндер так пукнул, что едва не расплющил меня.
Медленно я оторвался от стены. Поздравляю вас, профессор Фишбиндер, вы в очередной раз одурачили меня.
Хорошо, стало быть, это другая дверь. Я медленно приближаюсь к ней, мои колени подгибаются. Толкнув дверь носом, я вхожу внутрь Целевой комнаты. Да, да, я узнаю восхитительный запах прессованного печенья.
Но что это! Бунтовщики! В Целевой комнате! Они расселись здесь, в священном Психологическом центре, в самом сердце Ящика Фишбиндера. (Смотрите его статью "Необычные потребности крыс".)
– Пошли прочь отсюда, бездельники! Немедленно! Убирайтесь из Целевого центра, убирайтесь из Проблемного ящика!
Я перелезаю через сетку и вновь подвергаю себя опасности попасть под очередной залп пердуна Фишбиндера, потому что только таким путем могу добраться до прессованных вафель. Так где же они, вы, грязные крысиные подонки! Кто съел мое печенье! Вот узнает об этом Фишбиндер и спустит на вас весь свой гнев, почти как сам Клод Бернар.
– А ну присядь, док, и помолчи, если не хочешь, чтобы тебе перерезали глотку.
– Вы думаете, что меня можно испугать скальпелем? Меня, у которого все кишки соединены кровоостанавливающими зажимами?
– Или ты хочешь, чтобы тебе оторвали хвост?
– Нет, а почему вы спрашиваете об этом?
– Это можно устроить.
– Это не делает вам чести, так грозить ученому доктору-безумцу. Ведь я…
Удар по голове иногда бывает весьма просвещающим. Я медленно падаю в самый центр Проблемного ящика, после того как один из бунтовщиков размозжил мне голову, приведя в действие Фишбиндерово Падающее Окно под номером 2, которое он обрушил на меня. Остекленевшими глазами я вижу, как бунтовщики собрались вокруг мечущейся по кругу крысы. Я узнаю этого парня. Он получил серьезную мозговую травму. Мы организовали ее на прошлой неделе. Это повреждение превратило его в самую совершенную интуитивную среду. Он постоянно преследует свой хвост, ухватившись за него зубами. Беснующийся дервиш в Проблемном ящике! Его вращательное движение создает интуитивное поле, и вокруг него образуется вихрь из множества ярких цветов, расплавленных в желтом и красном. Сам он добавляет лишь зеленоватый оттенок к этой картине, как бы привнося в нее мох самой красивой разновидности. Желтизна медленно превращается в яркое солнце, сияющее над вершиной, увенчанной белым снегом. Разве мы собираемся извлекать прибыль из авиалиний? А это уже наш основной телеочерк? Выглядит, как лекция о путешествиях.
Что это за движение я вижу? Вон там, среди ущелий, рядом с самой вершиной. Неужели я обнаружил змею? Нет, не подходите близко к змее, братья-крысы. Она тут же съест вас!
***
На пике Стервятников сидит орел. Я частенько наблюдаю за ним, вот отсюда, из моей норы среди камней. Он сидит вот так уже много дней, глядя на отдаленные вершины и посылая призывы из самой глубины своего сердца.
Там-м, там-м, там-м, дам-м, дам-м, дам-м… я зову вас, зову, зову, сюда, сюда, сюда.
Все его поведение было очень странным с тех самых пор, как он появился на этом пике. Он пребывал в неистовом волнении и отчаянии на этой гигантской вышине. На протяжение многих часов я слышал шум его крыльев и ощущал крайнюю важность его прилета сюда, потому что именно это место было так необходимо ему, вот эта высочайшая из вершин, достичь которую можно только собрав до последней капли все свое мужество и силу, потому что здесь дули сильные ветры и стоял лютый холод.
Но теперь он занял эту каменную террасу и сидит, посылая свои призывы, похожие на ритмичные удары барабана, через цепи заснеженных вершин. Это настоящий Орел-Властелин. Каждая частица его тела наполнена энергией. Именно вид этого орла заставил меня, скромно свернувшуюся кольцом змею, совершить столь долгий и трудный путь к этим вершинам. Я слышала, что это то самое место, где можно увидеть Властителя Жизни, и многие месяцы ползла сюда, а когда добралась, то не нашла ничего!
