Александр Казанцев - Иномиры
— Не будем спорить, — примирительно сказал лорд Стенли. — Нашим другом руководит Бог из неомира.
— Что ж, — вздохнул американец. — Я уже говорил, что «на Бога надейся, сам спохватись»… Может быть, на выручку Оли и Кочеткова стоит пойти всем вместе?
— О нет, друзья, — возразил Альсино. — Я полечу по воздуху и у меня есть действенное средство — «внушение», для которого ваша помощь не потребуется. Другое дело аппаратура. Вы знаете основные принципы ее работы. Я хотел бы, чтобы вы, пока меня нет, сами справились с восстановлением схемы. Мы вернемся все вместе.
— Боюсь, что наших, даже совместных знаний окажется недостаточно, — заметил японец.
— Тот, кто поможет другому — поможет самому себе, — глубокомысленно объявил лорд Стенли.
— Высокочтимый лорд! — воскликнул Форд. — Мы с Иецуке единогласно избираем вас своим шефом. У вас аналитическое, без погрешности мышление, а у нас неплохие руки, верно, Иецуке?
Японец молча согласился, лицо его было непроницаемо.
Американец сразу принялся за работу.
— По ходу дела я буду поддерживать ваше настроение анекдотами, — говорил он, вытаскивая плату из пульта. — Один джентльмен спросил в коридоре со множеством дверей чопорную даму, очень статную и очень важную: «Где мужской туалет?» Она внимательно осмотрела его с лысеющей головы до пят (он был вроде меня) и учтиво ответила: «В конце коридора правая дверь. На ней написано «Для джентльменов», но вы не обращайте внимания, входите». — И толстяк первый захохотал, трясясь всем телом. — Вы, конечно, догадались, что эта женщина была англичанкой. Уверяю вас, шеф, к вашему возвращению все будет о'кей. Хотя никогда не вредно сказать «почти».
— Притом с первого же шага, — заметил англичанин.
Все трое, оторвавшись, от пульта, смотрели в иллюминатор. Альсино вышел из «летающей тарелки». Аура окружила его, и он, приподнявшись в воздухе, полетел какую-то часть пути сначала между гигантских стеблей, потом забирая все выше и выше.
Японец первым вернулся к работе.
— К сожалению, — сказал он, — я должен, простите меня, поделиться своими сомнениями. На мой взгляд, электронный огонь уничтожил блоки, и нам нечем будет их заменить.
— Пустое! — бодро воскликнул американец. — Выход есть из любого положения, надо только его как следует поискать.
— Бог да поможет нам. Что вы можете предложить?
— В схеме есть блоки-бездельники, предназначенные только для одной цели. Дадим им двойную нагрузку, пусть заменят выбывших из строя.
— Очень боюсь, что Альсино не одобрил бы такого решения, — усомнился японец.
— Если у вас есть отмычка от другого запасного выхода, открывайте. Полиция не помешает.
— Согласитесь, что это довольно рискованно, именно Альсино по возвращении мог бы показать, как лучше поступить, — все еще сомневался японец.
— Безделье еще никогда и никому не помогало, — решительно заявил Форд. — Говорят, что скупой платит дважды, а я добавлю, что не рискующий — трижды! — И толстяк нахмурился.
Ученые больше не спорили и принялись за работу по плану, предложенному Фордом.
Огненный вал бежал по степи, охватывая высохшие гигантские травы. Минувшая гроза мало смочила их, а нынешняя вообще обошла стороной.
Альсино и Оля огромными прыжками убегали от огня. Кочетков, кашляя на бегу, не отставал от них, показывая свои недюжинные возможности.
Но не только едкий дым ощущали беглецы, но и жар преследующего их пожара.
— Альсино! Юра! Я вижу нашу «Альсиночку»! — радостно воскликнула Оля, спускаясь после очередного особенно высокого прыжка.
И в самом деле, до «летающей тарелки» оставалось не так далеко.
Но огонь тем не менее двигался быстрее людей.
— Держитесь за меня, Юра, — предложил Альсино. — Я попробую подняться вместе с вами.
Кочетков начал было отказываться, но почувствовал спиной такой жар, что тут же без лишних слов ухватился за протянутую ему Альсино руку.
Так продолжали они свой бег, крепко держась за руки и представляя как бы единое целое. Огромные их прыжки со стороны наверняка показались бы невероятными. Они взлетали над землей, чтобы лишь на миг коснуться ее ногами для следующего прыжка. Кочетков как-то сразу почувствовал характер необычного передвижения и вошел в его ритм, всячески облегчая Альсино взлет.
Трое ученых закрыли наконец откидной пульт, завершив в нем перемонтаж схем.
Желая передохнуть, они с облегчением подошли к иллюминатору.
— Что бы это могло быть? — изумился Форд. — Похоже, будто тысячи аборигенов разом закурили сигары…
— Мне не хотелось бы думать, что это не сигары, а пожар в степи, — высказал предположение лорд Стенли.
— Сожалею, мистер Стенли, но на этот раз вам придется смириться с тем, о чем нам всем не хотелось бы думать, — заметил японец.
— Если это не сигары, — продолжил уже серьезно американец, — то вместо них кто-то пускает «полы», любили говорить крестьяне в России, и это совсем не ко времени, как выразился бы один джентльмен, платя штраф за превышение скорости и опаздывая на поезд.
— Я так понимаю, — отозвался японец, — что штрафовать их здесь некому. — И он указал на иллюминатор.
И все трое увидели вдруг, как странная группа непонятных существ ловкими акробатическими прыжками приближалась к «Альсине». За нею будто по пятам гнались пляшущие языки пламени.
— Они! — радостно воскликнул Форд, колотя себя по толстым бедрам.
— Да поможет им Бог! — взволнованно произнес Стенли.
— И снабдит их портативными холодильниками! — добавил толстяк.
— Полагаю, извините меня, открыть люк будет гораздо более действенно, нежели испрашивать у Бога криогенное оборудование.
— Наш Иецуке недаром носит имя основоположника христианства! Не так ли, лорд?
Но Стенли не слышал Форда. Он уже распахнул люк и высунулся наружу, ощутив запах дыма.
Он видел мокрые, покрытые сажей лица приближающихся к «Альсине» беглецов.
Одного за другим пропустил их в «летающую тарелку».
Они ввалились в нее, неся с собой запах гари. Олю первую Кочетков втолкнул внутрь «Альсины», за нею вошел Альсино, и лишь последним, обменявшись с англичанином приветственным взглядом, поднялся Кочетков.
— Я вся заплаканная… Но вы не подумайте… Это от дыма, — еще не отдышавшись, выпалила Оля. — Правда-правда!
— Один джентльмен при виде столетней старушки сказал: «Как вы молодо выглядите, миссис…» Старушка обиделась и поправила: «Мисс»…
Оля улыбнулась, а толстяк расплылся в радостной улыбке.
— Как я рада, дядя Джо, видеть вас прежним. Юра, Альсино! А вы почему не радуетесь? Все позади!
— Если бы так, — без улыбки ответил Кочетков. — Эти твои «исполинские былинки» будут гореть не только позади, но и вокруг нас…
— Так мы же улетим! Разве не все в порядке? Разве «Альсина» не может перенестись в другое измерение?
— Все будет о'кей, сказал один джентльмен, приняв душ перед тем, как переплыть Ниагару.
— А как мы бежали, дядя Джо! Вы видели? Как на гигантских шагах. Правда-правда!
— Кенгуру позавидовал бы вам, как тот джентльмен, который, попав в цирк, заявил, что «этого не может быть».
Оля расхохоталась.
Кочетков откровенно любовался девушкой. Столько перенести и оставаться самой собой в самых невероятных переделках.
— Юра радуется, — сказал Альсино, — что вы остались прежней. — В первый раз он уловил мысль Кочеткова, который вдруг открылся для него.
— Нет, что вы! Я просто проснулась. Правда-правда! Я внушила себе, что все это было во сне, — сказала Оля и смутилась, взглянув на появившуюся у Кочеткова седину, на которую никто из остальных его соратников из деликатности не обратил внимания.
— После такой прогулки соловьев вопросами не кормят, — решительно заявил Форд и принялся открывать какие-то консервы, хлопоча около откидного столика. — Вы потом научите меня так прыгать, Оля, чтобы сбросить лишний вес?
Оля с Кочетковым с аппетитом принялись за еду, Альсино лишь поглядывал на них: ему этого не требовалось.
Японец прислуживал с восточной учтивостью. Форд потирал от удовольствия руки. Лорд Стенли застыл, воздев глаза к небу. Очевидно, молился, благодарил…
— У меня одно желание, — щебетала Оля. — Вымыться! От этого пожара я вся словно трубочист.
— Простите, а вы не задумывались о причине этого пожара? — спросил Иецуке. — Насколько можно судить, он — не сновидение.
— Вся беда в падении, — уплетая за обе щеки подставленные перед ней Иецуке сосиски, говорила Оля.
Альсино занялся проверкой пульта.
— В падении? — удивленно переспросил японец.
— Никогда не падайте, дорогой Иецуке. Это было так ужасно! Он сначала вспыхнул, а потом свалился…
