Максим Чертанов - Казнить нельзя помиловать

Объявится, никуда не денется. Я всегда получаю что хочу. Только лучше бы не надо. Если я причиною чужих несчастий... О чем, блин, я опять думаю? Кто про что, а вшивый про баню... А, мать вашу, все окурки рассыпались. Не стоит так резко вставать. Но кто за меня диск поменяет, если не вставать? Нет, не дождетесь смерти моей... я встану, только осторожно, аккуратно. Я задел локтем стопку дисков - они с мягким стуком разлетелись по ковру. Ладно, вот только еще одну налью - последнюю (она же лишняя.)

...декабря 200... года, воскресенье

" - Кто это - они? - рассеянно спросил Вечеровский.

- Пришельцы, - сказал я.

- А-а, - сказал Вечеровский. - Понимаю. Действительно, никто еще не додумался, что они будут похожи на милиционера с аберрациями поведения".

Ночью ко мне пришел седой из "Перекрестка" и сказал, что можно спастись, если я получу справку из ЖЭУ. Только надо встать в полшестого, чтобы занять очередь. А будильника у меня нет. Седой обещал, что покараулит в кресле, и я чуть не прослезился от благодарности Седой снял парик. Все будет хорошо, сказал он. Рука с когтями потянулась к горлу...

Было ровно полшестого. Разумеется, в комнате никого. Громко играла музыка. Как это я не выключил с вечера радио, да еще ухитрился заснуть под него? На тумбочке лежал пакетик с кокаином. Меня охватила тоска. Я сделал усилие, чтобы поднять голову с подушки, но она была тяжелая, как камень. Черт, и на ковре, везде рассыпан кокс.

Глубокая ночь, а вовсе не полшестого. Никакого кокаина нет. Радио молчит. Слава богу, это опять был сон. Сон во сне, так бывает. Я почувствовал, как по ногам потянуло холодом, и обнаружил, что одеяло свалилось. Встал, чтобы поднять его, и холодом повеяло еще сильнее. Мое сердце оборвалось от ужаса: входная дверь была открыта, кровь растеклась...

Из цепочки мнимых пробуждений меня вырвал постоянный спаситель телефонный звонок. Марина Юрьевна интересовалась, один ли я.

- Почему все подозревают, что я не один? С кем я, по-твоему, должен быть?

- Говорят, у вас вчера было совещание, - сказала она вкрадчиво.

- Правильно ли я понял, что ты приглашаешь меня поделиться информацией? Кстати, кто говорит о совещании?

- Короче, приходи ко мне сейчас...

Голова абсолютно не болела. А когда провалялся полчаса в ванне, почистил зубы и побрился - совсем человеком стал. Даже нашел в себе силы прибрать вчерашний бардак. И потопал. Кто ходит в гости по утрам...

Хозяйка принесла чай, лимон на блюдечке и пачку магазинного печенья. Я уселся по-турецки на диван и взял в руки пульт. На МТУ показывали двадцатку самых-самых. Надоедливая "Вагина" с их ударным хитом "Fuck off" сьехала с первой позиции сразу на четвертую. Возглавил парад "Дракула" с ремиксом на "Doppelganger'а": иногда хороший вкус побеждает. Впрочем, это наверняка ненадолго. Я переключил на другой музыкальный канал: показывали концерт "Кино" черт знает какой давности.

- Тебе никогда не казалось странным, - задумчиво сказала Марина, - что по телевизору мертвые люди вперемешку с живыми улыбаются, поют, разговаривают?

- Они не мертвые, - сказал я. - Они вечно молодые... Так кто ж такой ренегат? Кто тебе рассказал про вчерашний мальчишник? Леха?

- Он самый. Скоро придет. И тебя, между прочим, попросил позвать. Чего-то вы с ним якобы вчера не закончили - разговора какого-то.

- Мы с ним еще и не начинали, - усмехнулся я. - Так он тебе все растрепал? Про Артема?

- Откуда я могу знать, все или не все? Слушай, Ванечка... можно тебя спросить... одну неприятную вещь... но очень хочется...

- Валяй, - сказал я. Почему-то возникла бредовая мысль, что она сейчас спросит: "Ты Артема убил?" Нет, не так: "Вы убили-с?"

- Ты ведь, Ванька, совсем не такой безобидный одуванчик, каким прикидываешься. И не надо так хлопать своими роскошными ресницами, пожалуйста. Гляжу на тебя и думаю: жалостные истории, которые ты мне на днях рассказывал - липа... Скажи, ведь наврал? Все было примерно так, но совсем наоборот? Не был ведь ты несчастною жертвой?

- Как ты догадалась?

- Мой бывший муж - психоаналитик.

- Вот как, - сказал я.

- Вот так. Никакой авиакатастрофы не было? И отец твой жив - здоров?

- Семь лет как умер. Инфаркт.

- То есть никакого отношения к твоему побегу с исторической родины это не имеет?

- Ни малейшего.

- И никаких братков-жуликов не было?

- Не было, - сказал я с некоторым раздражением. - То есть знакомые такие у меня имелись, но совсем не тогда и совершенно в другом контексте. Откуда ты такая умная взялась?

- А было... что же было? Полагаю, два человека, из которых один разлюбил, а второй не мог его оставить в покое - это было. И смерть какая-то была. А поскольку родители не при чем, а ты передо мной живой и здоровый... Дориан Грей из деревни Гадюкино...

Я невольно усмехнулся:

- Ну и язычок же у тебя...

- ...следовательно, умер тот, другой.. а ты в своей печальной повести просто поменял роли. Так что с ним случилось?

- Повесился, - пробормотал я. - Теперь откажешь мне от дома?

- Да что ты! - опешила Марина. - Какое мое дело?! Потом, знаешь, в любви так сложно разобрать, кто жертва, а кто палач... Только я одного не пойму: ты ведь на самом деле до сих пор в депрессии пребываешь, это видно. Почему? Мало ли кто вешается из-за нас? Насильно мил не будешь. Это дело житейское. Отчего ты так убиваешься?

Ничего она не поняла, подумал я с облегчением. Насквозь меня - не видит. Просто логика-психология. Ох уж эти умные дамы.

- Ты будешь смеяться, но совесть мучает, - сказал я.

- Совесть? Ну-ну, - она бросила на меня скептический взгляд. - А мачеха-то хоть в Ленинбурге у тебя была?

- Отцова жена? Почему была? Она и сейчас есть.

- О, слава аллаху, хоть что-то есть. А до полусмерти тебя, конечно, никогда не били?

- Представь себе - били. Только совсем по другому поводу, - сказал я почти машинально: меня, как током, ударило еще одно забытое, запрятанное воспоминание.

Как мог я об том случае не подумать? А ведь мое подсознание само приплело это к клубку выдумок! Тогда, на четвертом курсе, староста (мой тогдашний приятель) болел, не то прогуливал, и я за него получил стипендию на всю группу, а был уже вечер, после пятой пары, и пришлось мне с деньгами домой тащиться. Кто-то выследил. Что вы хотите, у нас в универе такие штучки тогда были не редкость, да и сейчас, думаю, тоже случаются.

Их было не то четверо. Уж очень мне не хотелось отдавать дипломат, я представлял, какими это грозит проблемами, и дрался - ну если не как лев, то по крайней мере как очень рассерженная кошка. Одного узнал в лицо видел часто в дискотеке. Потом, в больнице, так живо, ярко представил себе это лицо разрезанным колесом трамвая... Когда выписался - случайно узнал, что на него, в свою очередь, напали какие-то типы и забили до смерти, как раз на следующий день после того инцидента со мной... Его - до смерти, а мне повезло больше, все косточки срослись, даже шрама ни малейшего не осталось. И я совсем забыл.

Значит, не два случая, а три! Три смерти. Со времени первой - десять лет прошло. И десять лет, как мое лицо и тело перестали меняться. Время замерло для меня в двадцать три года. Но ведь тогда, десять лет назад, это не была ненависть, просто... Что за бред! Хватит! Это вчера от водки такие глупости в башку лезли. Больше ни капли, ни стакана.

- Мусенька, - сказал я ласково-вкрадчиво, - как ты определила, что я вру? Мне казалось, я очень убедительно сочинял. Чуть сам не прослезился.

- Отвечу, если объяснишь, с какой целью врал.

- Мне показалось, тебе приятно, когда мужчины перед тобой унижаются.

- Верно, - сказала она с едва заметным недовольством. - Ты тоже проницательный. Но это относится только к тем, у кого на меня виды. У тебя ж их нет?

- У меня ни на кого нет никаких видов, - дипломатично ответил я.

- Вот и славно. Ты будешь мне как бы братом. Братец Иванушка! - Она выдала мне обольстительнейшую улыбку, сверкнув зубами. (Наверное, они стоили дороже Артемовых раз в пятьдесят. Если не в пятьсот.)

- Так как же ты догадалась, что я рассказал неправду?

- Ты из себя корчил этакого бедного падшего ангелочка... А у меня ты вызываешь совсем иные ассоциации.

- Какие же? - спросил я.

Хоть она меня и раскусила, я все равно продолжал немножко играть роль. Конечно, мне было интересно, какие там ассоциации я у нее вызвал, но я - я настоящий - никогда бы не задал этого вопроса. Я обычно избегаю разговоров о себе с другими людьми, даже такими милыми, как она. Но она жаждет откровенности и задушевности - пусть получит их. Я всегда стараюсь доставлять приятным людям максимум удовольствия - в том случае, если это мне ничего не стоит.

- Идет по лесу хищник... - начала Марина с интонацией сказочника. - В глазах усталость, бока ввалились... но на зубки ему лучше не попадать. А как найдет жертву, как цапнет, как переломит хребет, как перегрызет горлышко...