Ольга Онойко - Море Вероятностей
— А где Ледранчик? – растерянно спросил Вася.
— Кстати о Ледранчике, — процедила Уфриля. Головные плавники её встопорщились, бронзовые глаза потемнели. Вася испугался. – Вася, ты поступил очень некрасиво.
— Что? Я?! Когда?
— Почему ты не заблокировал связь? Мог бы хоть пароль поставить!
Вася заморгал. Судя по лицу Уфрили, случилось что‑то действительно плохое.
— Я не знаю, о чём ты, — жалобно сказал он.
В раздражении Уфриля опустила плавники так резко, что подвешенные к ним колокольчики и цепочки заверещали и перепутались.
— Ледран ушёл, — сказала она. – Ему очень плохо. И это всё из‑за тебя!
По тёмному коридору ползла чудовищная многоножка. Бесконечное сегментированное тело тускло поблёскивало в сумерках, тысячи лапок цеплялись за парчовую обивку, когда многоножка петляла по стенам. Черепа чудовищ следили за ней боязливыми взорами. Огоньки в их глазницах меркли и прятались глубже. Голова многоножки была человеческой и принадлежала Ллеулису Сайнсу.
Беззвучно Сайнс приблизился к занятому работой Ледрану и воздвигся над спинкой его кресла, будто кобра в позе угрозы. Ледран вздрогнул и выронил бумаги.
— Ллеулис, зачем вы меня всё время пугаете?
— А зачем же вы всё время пугаетесь, Ледран? – промурлыкал начальник отдела разработки, ритмично покачиваясь. – Послушайте, вы лукавите. Вы давно привыкли к образу жизни Лабораторий. Вы держитесь за старую схему восприятия только потому, что рассматриваете её как некий… мемориал в честь ваших погибших братьев.
Ледран вздохнул и опустил на стол огромные руки. Помолчав, он ответил:
— Вы правы. Никто никогда не станет восстанавливать Миры Страдания. Всё, что осталось от них – моя память.
Сайнс обвился вокруг Ледранова кресла и приподнял верхнюю часть тела над спинкой. Лицо его преобразилось, челюсти вытянулись и украсились шипами, над теменем поднялся костяной гребень. Ллеулис с любопытством заглянул в файлы координатора.
— Странно это сознавать, — сказал Ледран задумчиво. – Я читал технические спецификации линейки. Как я понял, Миры Страдания изначально строились так, что у большинства живущих в них… не было выхода. Души проживали несколько жизней в условиях, которые не назвать иначе как адскими, и разрушались, чтобы из их фрагментов сформировались новые. А новые души ждала та же судьба… Разработчики возлагали надежды на некий процент, очень небольшой процент людей, которых окружающий мрак побудит проявлять лучшие свои качества. Рассчитывали, что они попытаются изменить мир, преодолеть его технические спецификации. Предполагалось, что эти усилия повысят их индекс, и их можно будет забрать в Лаборатории…
Сайнс безмолвно кивнул. В глазах его теплело сочувствие.
— И они были, — продолжил Ледран. – Они были отважными и благородными, милосердными и верными слову. Небезупречными, конечно, небезупречными, Ллеулис, но хорошими людьми. Тем не менее, проект провалился, линейку закрыли. И теперь уже неважно, с кем они сражались, ради чего проливали кровь. Остался только я и моя память. Надеюсь, вы понимаете, почему я не хочу и не могу отказываться от неё.
— Понимаю, — грустно прошелестел Сайнс.
В этот момент прозвучал сигнал вызова. Ледран встрепенулся.
— Кажется, Васенька нас вызывает, — сказал он. – Или это не Васенька?
Окно связи открылось. Ледран вскрикнул. Рефлекторно он встал навытяжку. Начальник отдела разработки свился в несколько колец и подхватил упавшее кресло. Потом Сайнс настороженно заглянул в окно.
По ту сторону его стоял Амирани.
— Я хочу поговорить с руководителем проекта, — сказал он.
Ллеулис посмотрел на онемевшего Ледрана, оценил ситуацию и окончательно преобразился в дракона. На всякий случай он выдохнул немного пламени.
— А не многого ли вы хотите? – строго спросил он.
Ледран молчал.
Амирани снисходительно улыбнулся. Сайнс угрожающе вздыбил чешую, по гребням и шипам драконьей головы проскочили белые искры.
Ледран наклонился вперёд, скосил глаза в сторону и очень тихо сказал:
— Эрик, это Ледран. Вы не могли бы подойти?
— Бедный Ледранчик! – сказала Уфриля, глядя на Васю с упрёком. – Ужасно жалко его было! Он стал такой белый, что прямо зелёный. Я думала, он в обморок грохнется.
— И Ящер пришёл? – потрясённо выговорил Полохов.
— Да! – огрызнулась Уфриля. – Он пришёл.
— Бросил всё и пришёл?! Просто потому, что его… попросили?
— Он очень ценит Ледранчика. И он чувствовал себя виноватым за то, что бросил его и забыл в изолированном блоке. Поэтому он пришёл. И сделал, что попросили. Но это же не значит, что ты…
— А чего Амирани хотел? – перебил Вася.
Озадаченная Уфриля повела плавниками: цепочки закачались, колокольчики мелодично зазвенели.
— Я не помню точно, — поразмыслив, сказала она с досадой. – Думаешь, я вслушивалась в разговор? Ледран попросил, Эрик сделал.
— Что он сделал?
— Изменил настройки этоса, переписал телос. Уравновесил оставшиеся фрагменты осевого времени и связал их лигой. Убрал большую часть внешних космических угроз. Выдал этому твоему Амирани доступ ко второму антропогенному контуру. Восстановил триплекс. Кажется, всё… И я не понимаю, Вася, почему для тебя важно это, а не Ледранчик!
Вася часто моргал. Под конец он почти не слышал Уфрилю: перед его внутренним взором менялась картина мира.
— Восстановил триплекс? – пробормотал он, глядя сквозь координаторшу. – А я даже не заметил? Ну да, когда работают мастера… Вот же хитрожопый козёл! – Вася неверяще всплеснул руками. – Откуда? Откуда он мог знать?.. Это Тэнра сказал ему!
Кровь прилила к лицу. Задохнувшись от гнева, Вася ударил кулаком в ладонь. Уфриля смотрела на него в изумлении.
— Тэнра решил, что так будет лучше, – шипел Вася. – Я ему… голову откручу! Душу выну! Переформатирую и обратно засуну!..
Рот Уфрили брезгливо скривился.
— Вася, — сказала она холодно. – Просто. Поставь. Пароль.
Координаторша подняла зелёную руку, и окно закрылось. Вася едва заметил это.
— Как так можно!.. – возопил он. – Ну как так можно?!
— Не ори. У меня голова болит.
Бешенство схлынуло вмиг. Полохов растерянно обернулся. По дверному косяку медленно сползал Артур, угрюмый и красноглазый.
— Плохо быть мной, — философски сказал он. – Сделай мне кофе. Где Лори? Где эта пернатая тварь? Пусть снимет мне похмелье. Везунчик ты, Полохов, у тебя даже похмелья нет… Кофе сделай мне, говорю.
Он прошатался к столу и рухнул на табуретку. Голова Артура склонилась к столешнице, он посопротивлялся пару секунд, потом улёгся на стол лицом. Вася посмотрел на него, и ему снова стало совестно. В отличие от Артура, он был владельцем физического тела, а не его пленником. Похмелья у него не было потому, что он контролировал свою биохимию. Он умел это с тех пор, как стал админом, и даже забыл, что бывает по–другому. У Артура таких способностей по понятным причинам не имелось… Вася решил не обижаться на хамство и действительно принялся варить Лаунхофферу кофе.
— Что такое триплекс? – спросил Артур.
Вася поводил пальцами в воздухе, подбирая слова.
— Кроме основного физического здесь изначально было ещё два плана – Ады и Небеса. Это и есть триплекс. Во время дисфункции Ады частично уцелели, а вот Небеса разнесло в клочья. Потому что Амирани – интуитивщик, и не знал, как их сохранить. То‑то он с тех пор находился в распределённой форме безвылазно… А теперь Ящер вернул всё как было… Ой. Извини.
Артур глуховато хихикнул.
— Брось, — сказал он. – Будто я не знаю, как его называют.
Вася сгорбился.
— Бедный Ледранчик, — сказал он. – А всё я виноват. Не знаю, как и прощения просить… Из‑за меня он бездарно потратил своё желание.
— Почему – бездарно?
Вася подумал. Мысль вильнула и обернулась другой, почти не связанной.
— Всё равно что‑то не клеится, — сказал он. – Ведь Ящер сейчас поднимает кластер. Он очень занят. И он пришёл, потому что его попросили?
Артур шумно выдохнул.
— Люди Лабораторий, — сказал он невнятно, будто что‑то жевал, — не тратят время на то, что они считают неважным. А что они считают важным всегда, в любых обстоятельствах?
— Друг друга, — мгновенно ответил Вася.
— Папа был действительно очень занят. Но он считал Ледрана достаточно важным, чтобы уделить ему хотя бы одну из квинтиллиона своих точек внимания, зато по первому требованию.
— Вот именно! – Вася потрогал ручку джезвы. – Архитектор готов был уделить Ледрану внимание, много внимания. Это значит, что Ледран мог попросить всё, что угодно, вообще всё. И что он попросил? «Эрик, вы не могли бы подойти?»
— А что он должен был попросить, по–твоему? Перезапуск Миров Страдания?
Вася поморщился.
— Зачем сразу Миров? Он же страдает по своим… как их… однополчанам. Мог бы попросить их души. Сейчас добраться до них довольно трудно, но Ящер… Стоило рискнуть.
