Кристофер Фаулер - Бесноватые
— Как он получил это имя? — спросила Кейт, когда они проходили мимо.
— От своего вида — Celebes «Cynomacaca» с острова Сулавеси.[20] Они являются болотными макаками, пожирателями крабов, хотя вообще-то они едят все, что плохо лежит. Это самые умные из всех макак, которых я когда-либо видел, но характер у них жуткий. У меня есть книга о них, если вам интересно.
— Да, я бы хотела ее посмотреть, — сказала Кейт. — Джош, ты можешь его сфотографировать.
— Не подходите слишком близко, — предупредил Арон. — Он может повыдергивать человеку руки из суставов, хотя кричит в основном на публику.
— Ты только послушай, — Кейт расправила страницу и отметила абзац. — Это существа древесные, дневные, и любят компанию. Они хорошо плавают, лазают и бегают. Некоторых особей использовали в исследованиях по разработке вакцины от полиомиелита. Это макаки вдохновили буддистов на создание афоризма «Не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла». Некоторые верят, что они «человечны» — в том, что касается воплощения худших повадок человека.
— Он сидит под дверью в этот самый момент, — сказал Джош, который брился в ванной.
— Кто?
— Синно. Вожак. Сидит на ветке дерева. Я вижу его из окна.
— Наверное, он привыкает к новым соседям.
— Он нюхает воздух, как утром.
— Уверена, что он чувствует запах моих духов. В конце концов, здесь больше никто ими не пользуется.
Джош сбривал щетину и пену из-под носа, но мог видеть в зеркале макаку. Проклятое существо сидело на корточках, наблюдая за его женой. Он вглядывался в морду обезьяны слишком пристально — лезвие соскочило, и острие царапнуло его прямо под носом.
После ужина вечером Джош продолжил наблюдение с веранды, но широкие области леса возле дома, полные стройных древесных стволов, были спокойны и молчаливы. Ночные обитатели молчаливо пробирались через подлесок, а где-то высоко над ними стая тиоманских обезьян спокойно спала в объятиях полной звезд ночи.
Следующие три недели прошли спокойно. Как только их жизнь замедлилась, наполнившись естественным изяществом расслабленных движений, скука стала неизбежной. Спешить означало потеть и уставать. По утрам Джош занимал себя — больше, чем это было действительно необходимо, — административными заботами в отеле: там полировали напольные плиты и протягивали электропроводку. Кейт помогала в основном здании, но большую часть дня проводила, работая за компьютером, набрасывая план диссертации о токсикологии приматов, которая оставалась непонятной всем, кроме нее. Поздние вечера проходили в переносных гамаках — звуки стройки, издаваемые людьми, тогда утихали, и вся работа прекращалась. Тени делались глубже, жгущие глаза желтые краски выцветали до прохладных зеленых, и можно было услышать шевеление маленьких животных, что-то вынюхивающих в лесу. Кейт принимала продолжительные ванны, а Джош лежал на животе в кровати и читал.
Когда приходил прилив, макаки под предводительством Синно возвращались с пляжа, где выкапывали крабов. Синно всегда закладывал крюк мимо виллы, где останавливался, чтобы проверить веранду. Джош знал, что он брал мелкие вещи, принадлежавшие Кейт, — щетки для волос, ручные зеркальца, расчески, — но никогда не видел, как он это делает. Однажды обезьяна оставила аккуратную пирамидку зеленых фруктов на шезлонге Кейт. Мясистые половники плодов были внутри алыми и желтыми, на тиковый пол веранды из них вытекал сладко пахнущий сок. Джош их выбросил.
— Он болтается здесь вокруг как влюбленный, — пожаловался Джош, когда они шли через стройку в столовую, — а ты ничего не делаешь для того, чтобы его отвадить. Внутри виллы ходишь почти голая. Он смотрит на тебя не так, как животное смотрит на человека.
— А как он на меня смотрит?
— Как мужчина смотрит на женщину. Кейт эта идея рассмешила:
— По вечерам слишком жарко. Ты хочешь, чтобы я одевалась, как будто мы находимся в Лондоне? Я просто для него новый человек, и пахну я иначе. И потом, мне полезно, что он подходит так близко. Большая часть моей писанины — сплошная теория, а он мне напоминает, что предметы исследования — из плоти и крови. Только они думают не так, как люди. В течение многих лет ученые пытались научить приматов пользоваться американской языковой системой знаков, но потом обнаружили, что их так называемые «обученные» обезьяны используют ровно те же самые знаки в дикой среде обитания. Существует такой расхожий сюжет о благородном дикаре. Все — от Свифта до Хаксли — полагали, что людям полезно поучиться чувствительности у больших обезьян, но эти виды просто не идут на контакт на социальном уровне, — она дотронулась до его руки. — Я думала, ты собираешься заняться фотографией. Ты уже очень давно ничего не снимал.
— У меня не было настроения. Кроме того, Арон занял меня инвентаризацией.
— Ты же знаешь, что в конце недели он уедет на материк. Подготовь список необходимого оборудования, и он привезет тебе все, когда поедет назад.
Арон знал, что с приближением дождей дренажные проблемы на стройке возрастут, и надеялся вернуться с запасными частями, которые были нужны для поддержания насосов в рабочем состоянии.
На следующий день Джош поднялся раньше, чем обычно, и сел на веранде листать каталог фотоматериалов, когда банда Синно, ухая и крича, неслась по ветвям с пляжа назад в лес. Он попытался сконцентрироваться на страницах с товарами, но вскоре понял, что его внимание привлечено к теням среди деревьев. За мощной фигурой главаря он сумел различить самок. Обычно они никогда не подходили так близко. Джош медленно потянулся за маленькой цифровой камерой, оставленной на столе. Он тихонько включил ее и настроил жидкокристаллический дисплей. Несколько самок качали на груди детенышей, но одна отвернулась, когда Джош сфокусировал на ней фотоаппарат. Остальные самки как будто закрывали ее. Один или два раза он поймал ее на дисплее, но к тому моменту, когда он нашел необходимый для его аппарата свет, она почувствовала его внимание и отвернулась совсем.
Когда стая шла мимо них вечером, он позвал Кейт на веранду. Она подошла к нему на цыпочках и принялась изучать самок.
— У нее умер детеныш, — сказала она. Приглядевшись внимательнее, Джош тоже увидел теперь, что мать нянчит сухой пушистый трупик. Иссушенное тельце свернулось возле темного соска. — Она не бросает его, потому что ей хочется быть такой же, как другие матери, но она знает: ты понял, что он умер, и ей стыдно, что ты это видишь.
— Ты действительно думаешь, что они умеют играть в такие игры? — удивленно спросил Джош.
— Это не игры, — сказала Кейт, — это человеческое свойство. Стыд — это естественный инстинкт.
— Бьюсь об заклад, что отец — он, — Джош взглянул на Синно, который устроился на своем обычном месте, откуда мог видеть спальню на вилле. — Он опять ждет, чтобы ты разделась.
Кейт раздраженно вздохнула и пошла внутрь.
К концу первого месяца Кейт и Джош изменились физически: они стали стройнее, светлее, а плечи их стали блестеть от работы на воздухе. Кейт, по крайней мере, сильно расслабилась. Арон предложил свозить их на материк, но они решили подождать, пока в них снова созреет достаточное желание окунуться в шум и хаос города.
Дожди обрушились на них с оглушительным проявлением свирепости. Люди Арона с плеском перемещались по стройке, перетаскивая переносные насосы, гоняясь за протечками и затоплениями, которые оказались первой настоящей проверкой здания на прочность. В сухих проходах появились ручейки дождевой воды. Кейт и Джош все чаще оставались заключенными на вилле, потому что добраться до основного здания, не перебираясь через предательски оползающие ручьи, было невозможно. В промежутках между дождями солнце сияло вовсю, наполняя лес паром. Воздух был наполнен запахом гниющей зелени. Кейт работала, Джош читал, и они действовали друг другу на нервы.
— Я наблюдала за макаками, — сказала Кейт как-то декабрьским утром. — Самки худеют. Они плохо выглядят. И мех у них меняется, уже не блестит. Я не очень много знаю о том, как им положено вести себя в стае, но похоже, что самки обычно не занимаются поиском еды: их обеспечивают самцы. Только последнее время самцы перестали это делать.
Джош знал почему. Синно забирал их запасы и те кипы фруктов, которые ежедневно падали с деревьев, и приносил их к вилле, как своего рода религиозное подношение. Синно залезал на свое место на ветке и дожидался, пока появится Кейт, однако, когда появлялся Джош, вожак убегал. Каждое утро Джош очищал веранду, выкидывая все назад в джунгли, — еще до того, как выходила Кейт.
На следующий день Джош открыл дверь и обнаружил огромного раненого краба, который лежал на спине и задыхался на воздухе. Синно сидел на дереве под дождем, не двигаясь, и с шерсти над его безжалостными глазами лилась вода.
