В начале перемен - Михаил Давидович Харит
- Помилуйте, Алена Ивановна, раба божьего Раскольникова.
- Бог простит, – отвечала старуха.
Вот уже и рука устала рубить крохотный затылок, а она всё смеялась сморщенными кровавыми губами.
И тут Андрей понял, что это не старуха-процентщица, а бабушка его любимая. И так же она мала ростом, и такие же у неё седые с проседью жидкие волосы. И сердита она и недовольна внуком, изрубившем в капусту её затылок.
- Прости, ба! – закричал он, понимая, что уже ничего нельзя изменить.
- Бог простит!
И стало ему от этих слов легко и спокойно, потому что понял, что так и будет. Бог всех прощает. Это его работа. Злых и добрых, умных и глупых. И нет для Господа чужих и своих, лишь дети непутёвые. Что с них брать?
Когда проснулся, увидел сияющие нежностью глаза Асмодея.
- Ну вот, теперь на человека стал похож. Отрадная моему сердцу динамика выздоровления, – удовлетворённо молвил тот.
Андрей почему-то осознал, что сейчас бодрствует по-настоящему. Бред кончился, какое счастье, что убил бабушку лишь во сне. Сон не считается. Он вновь чувствовал в теле силу и свободу.
Попытался встать. В груди и плечах что-то отчаянно заныло. Демон ласково помог ему, придерживая за спину. И вдруг сказал непонятно:
- Фарш невозможно провернуть назад.
- Ты о чём?
- О тебе. Свой ты стал, Андрео, в доску свой. – И демон захохотал.
Андрей пристально взглянул на весельчака и немедленно об этом пожалел. Поскольку довольная физиономия демона вдруг превратилось в крысиное личико старушки. Но через секунду вновь стало привычной клыкастой мордой дьявольского монстра.
- Кушай, родной. Как я рад, что столь знаменитый гений посетил нашу потустороннюю провинцию, где нечем заняться, кроме унылой аскезы и самоанализа.
Асмодей развернул кулёк, где оказались пирожки с мясом, несколько бутылочек пива и даже нарезанная ломтиками колбаска.
Залихватски разлил пенящийся напиток по огромным бокалам:
- За вечное искусство и за нас, его служителей!
- Вкусно! С чем пирожки?
- Да какая тебе разница? Если бы на продуктах писали правду, люди потеряли бы аппетит в лабиринтах своей морали, – вновь захохотал демон.
И от этого смеха Андрею стало страшно, до того страшно, что сейчас вскочил бы и убежал, если бы нашлись силы. Но он был слаб, а, чтобы стать сильным, надо поесть.
- Вам с Лаурой следует объединить бренды. Ты гениальный скульптор, она звезда любви Петрарки. Подружись с прекрасной дамой. Стихи ей почитай. Скажи про её огромные глаза цвета утреннего неба, губы нежные, как лепестки роз. Очень она такую деликатность уважает. Там, глядишь, смилостивиться и отпустит Ольгу. Если та, конечно, проснётся.
- Проснётся, – уверенно заявил Андрей. – Ты ради чего стараешься?
- У творческих людей есть свои тайны. Дело у нас одно общее есть, – уклончиво ответил демон. – Можно сказать, мы партнёры.
«Интересное слово „партнёр“, – подумал Андрей, у которого после еды ожило не только тело, но и настороженность. – Оно не разъясняет, а скрывает характер отношений. Бог, дьявол, люди, звери, мироздание – все мы соучастники чего-то общего, загадочного и тайного. Вот и я с Ольгой – напарники Асмодея. Наверное, палач и подсудимый тоже партнёры. А садист и жертва?»
Мысль соскочила на новую ветку.
- Правда, что у Лауры фамилия де Сад? Прапрабабушка того самого маркиза?
Демон залпом влил в себя бутылку:
- Знаешь, кто на самом деле садисты?
- Ну?
- Садовники, которые рвут гениталии растений, чтобы наслаждаться их видом и запахом. Вдобавок поедают заживо новорожденные плоды. А еще прокуроры, врачи, солдаты, бюрократы, налоговики. Ветеринары, которые кастрируют котов. Ещё дрессировщики, работники зоопарков, биологи, фармацевты, мучающие животных. Женщины, изводящие мужчин. Мужчины, орущие на своих жён и детей.
- Ты пессимист.
- Я – старый интеллигентный сатанист. Но, заметь, не я устроил этот мир, где все болеют, воюют, едят друг друга и умирают в мучениях.
Демон драматически сцепил ладони и сгорбил могучие плечи, чтобы всем видом показать, какую душевную муку испытывает.
Андрей внутренне возмутился. В словах демона имелась какая-то логическая неувязка, которую сразу было не разобрать. Есть в человеческом существовании светлые моменты. Любовь, например. Жаль, что недолговечна. Но такова жизнь. Все понимают, что «единственная любовь» – просто риторическое словосочетание, такое же условное, как звуки «ку-ка-ре-ку», приписываемое петуху. И ничего с этим поделать нельзя.
Деревья тоже пришли в непонятное волнение, зашептались, вскидывая ветки.
Даже малая птаха неодобрительно глядела на Асмодея одним глазом, во рту у неё торчал червяк, который тоже был чем-то расстроен. Птаха сделала быстрое движение, и недовольный исчез. Теперь вокруг летали, скакали, ползали и порхали только счастливые персонажи. Диссидентов не наблюдалось.
Асмодей почесал заросший рыжей шерстью лоб:
- Всё ваши сплетни про Лауру враньё. Да и как иначе, она не из вашего мира. Скажу по секрету, как родному. Её настоящее имя Кулобр.
Он произнёс незнакомое слово с сильным грассированием. Но Андрею звучание показалось зловещим.
- Кулобр? В каком смысле?
Вопрос, кажется, удивил демона. Асмодей наклонился ближе, так, что его клыкастая пасть оказалась совсем рядом. Он стал совсем серьёзным и произнёс без тени игривости:
- Во всех. Абсолютно во всех. Понимаешь?
- Отчасти, – ответил Андрей, хотя ни черта не понимал.
Демон прижал вертикально поднятый палец к раздутым губам. Огромный жёлтый коготь упёрся в бугристый нос.
- Тс… Не будем говорить об ужасах, проникающих в наш мир из тревожного инородного пространства. – Он многозначительно скривился, отчего морда сделалась просто невыносимо страшной: – Лучше поговорим об искусстве. О методах и подаче, творческих подходах и разнообразных ракурсах… Или о филологии: почему у вас в русском языке «девичник» – женская вечеринка, а «бабник» – любвеобильный мужчина?
Андрей вдруг понял, что его интересует другая тема.
- Послушай, Асмодей. Что за типы попадают к тебе в ад? Злодеи великие?
- Хороший вопрос, требующий честного ответа. Клянусь сияющими вратами преисподней, всё с точностью до наоборот. Прекрасные люди сложной и интересной судьбы. Их манят необычные места, творческие порывы, стремление к новизне чувств.
Андрей поёжился:
- Смола, сковородки раскалённые?
- Ерунда. Грубая антиреклама конкурентов. Путь из рабства к свободе лежит через пустыню. Чтобы понять всепланетную любовь, надо опуститься в опустошающую бездну. Опять же у нас толерантность к сексуальным пристрастиям. Мы не ханжи.
- Про ад рассказывают жуткие вещи.
- Человеку свойственно вечное недовольство, от слепого бунтарского протеста до агностицизма. Угодить трудно. Даже если воскресишь мёртвого, обязательно найдётся тот, кто скажет: «Лучше б живых лечил!»
- Так что, про вас, чертей, врут?
- Скорее лукавят, поскольку не хотят замечать правды. На самом деле
