Ветер в его сердце - Чарльз де Линт
— Да так, девки одни. Сестрички из «шестьдесят шестых».
— Не понимаю.
— «66 Эрманас»[47]. Сучки, что водятся с «66 Бандас», — девушка сплюнула в унитаз. — Как оказалось, у ведьмовских чар истек срок годности. Они навалились на меня в уборной, после того как я сцепилась с одной из них в прогулочном дворике.
— Такого подвоха жди от любой эчисеры. Их чары исчезают, стоит перестать пополнять счет.
— Да пофиг.
Мэнни вздохнул.
— И что вы не поделили?
— Эй, только не надо так вздыхать. Я никого не трогала. Просто мнящая себя крутой бабенка устроила проверку новенькой. Плюс я белая — не самый популярный здесь цвет кожи, поскольку сидят тут в основном мулаты, черные да индейцы.
— Назови мне их имена.
— Это еще зачем?
— Преподам им урок хороших манер.
Сэди выдавила подобие улыбки.
— Слушай, здесь правила жизни другие.
— Значит, тебя избивают, потом еще и наказывают, и ты считаешь это нормальным?
— Типа того. Я сама сказала охранницам, что первая начала. В одиночке мне куда лучше. Я не особенно-то компанейская, как ты мог заметить.
Мэнни покачал головой и снова уселся на койку. Сэди устроилась на унитазе и спросила:
— Так чего явился? С Эгги все в порядке?
— Я здесь не по ее просьбе. Навестить тебя попросил Стив.
Ох, черт! Сэди тут же вспомнились разочарование и гнев во взгляде Коула во время их последней встречи.
— Если он тоже хочет оттяпать от меня кусочек, ему придется встать в очередь.
Мэнни не ответил. Просто сидел и пристально смотрел на нее. И чего-то ждал.
— Ну ладно, — сдалась Сэди. — И зачем же Стив просил тебя навестить меня?
— Одна майнаво перед ним в долгу. И в ее власти быстро вытащить тебя отсюда.
— Типа с помощью магии?
— Вроде того, — кивнул парень.
— И в чем подвох?
— Кое-кто из его знакомых тоже в беде, и можно выручить его.
Девушка склонила голову набок:
— Зачем ты мне это говоришь?
— Он хочет, чтобы ты решила, кому из вас воспользоваться магией майнаво.
— Ты серьезно? С какой стати мне-то решать? По-моему, я последняя, кого он сам решил бы вытащить.
По непроницаемому лицу Мэнни невозможно было понять, что он думает по этому поводу.
— На это у меня ответа нет.
— А мой ответ очень простой. Пускай помогает своему знакомому.
— Почему ты так решила?
— Потому, м-м-м… — Сэди удалось вовремя остановиться, чтобы не ляпнуть «му…ла». — Ну, я вроде как пытаюсь наладить свою жизнь, и побег не шибко пойдет мне на пользу.
— Но ты будешь свободной.
— Возможно. Но тогда Эгги мне не поможет.
Мэнни снова погрузился в долгое молчание. Девушке вдруг показалось, что в его темных глазах вспыхнула лукавая искорка.
— Ну так что? — спросила она. — Все на этом?
— Да. И благодаря тебе я только что выиграл пять баксов.
— Что-что? Это был какой-то идиотский прикол?
— Нет, Морагу сказал, что ты ухватишься за возможность выбраться отсюда.
— А ты так не думал?
Парень кивнул.
— Мы со Стивом сказали, что ты откажешься, — он улыбнулся. — Морагу просадил десятку.
Сэди внимательно посмотрела на него:
— И Стив так думал? После всего, что я устроила?
Мэнни снова кивнул:
— Он видит в людях их лучшие стороны.
— Вот черт. Паршиво, что я так поступила с ним.
Парень пожал плечами.
Какое-то время оба молчали. Сэди очень хотелось, чтобы Мэнни посидел у нее еще немного — пока не пройдет внезапно навалившееся острое чувство одиночества.
— Так всего пять баксов? — произнесла она наконец. — Не очень-то высокая ставка.
— Это все, что у меня есть в кармане. — Парень помолчал, затем снова затянул: — Назови мне имена девушек, что побили тебя.
Но Сэди на уловку не поддалась:
— Передай Стиву мои извинения.
Мэнни немного подождал, не передумает ли она. Наконец поднялся:
— Передам.
И исчез.
Сэди наконец-то справила нужду и завалилась на койку, положив руку на глаза, чтобы защитить их от яркого света.
«Чертовщина какая-то», — подумала она. На душе неожиданно было легко: в кои-то веки она поступила правильно. Своего рода достижение.
Может, Эгги все-таки права. Может, с хорошими поступками действительно делаешься лучше.
Постепенно проваливаясь в сон, Сэди гадала, кто же воспользуется помощью, которую она отвергла.
3. Руби
Подобно большинству майнаво, Руби ощущала себя равным образом комфортно как в зверином обличье, так и в человеческой коже. Но, в отличие от большинства кузенов, часто меняющих один облик на другой, майнаво-псы предпочитают подолгу оставаться четвероногими. Руби не являлась исключением и потому на протяжении нескольких недель после сделки с ведьмой превосходно чувствовала себя в собачьей шкуре.
Она выполняла все приказы Абуэлы, кроме превращения в человека.
Бунт ничтожный, но больше ничего поделать она не могла, так что приходилось довольствоваться хоть этим.
По правде говоря, Руби не ожидала, что останется в живых. Ей представлялось, что ведьма прикончит ее и заберет душу, едва Мэнни и Сандэ выведут девчонку за порог. Однако Абуэле, судя по всему, для усиления ее магической силы смерть майнаво не требовалась.
— Не волнуйся, — сказала она, когда дверь за корба и Сэди закрылась. — Я не собираюсь причинять тебе вред. Моя брухерия[48] совсем не такая, что у ведьм кикими. Я одновременно и курандера[49], и бруха.
Руби презрительно фыркнула:
— Знахарка ты или ведьма, все равно твоя магическая сила украдена у громов. Со мной ты планируешь поступить так же? Выкрасть как можно больше магии из моей души?
— Я тебе уже говорила: ничего у твоих громов я не брала. Неужто ты думаешь, будто в мире существует только магия твоих верховных духов?
— Да!
— Какая же ты наивная.
Руби отмахнулась:
— Мы жили здесь задолго до вас, пятипалых. Громы явились к нашим старейшинам и поделились с ними своей магией. А к тебе они не приходили. Ты даже их имен не знаешь!
— Мы верим в других богов.
— Да какая разница, во что ты веришь! Я заключила с тобой сделку и слово свое сдержу. Делай со мной, что собиралась. Но предупреждаю: если украденное у меня на пользу твоей магии хоть как-то навредит земле, моей стае или любому кузену, от последствий тебе не отвертеться. Эта парочка ворон, что только что ушла, обернется твоей самой незначительной проблемой.
— Я не причиню тебе вреда.
— Сказала гремучая змея, гипнотизируя жертву перед укусом.
— За кого ты меня принимаешь? — нахмурилась Абуэла.
— За воровку и чудовище.
— Потому что я бруха?
— Да какая ты бруха! Духами может повелевать только эчисера.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — мрачно
