Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до "Трудно быть богом": черновики, рукописи, варианты.
К и р а. Я не хочу уходить от тебя. Можно я прилягу здесь, на диване?
Р у м а т а. Конечно… Ложись, я прикрою тебя…
Кира ложится на диван. Румата достает из шкафа плащ, накрывает ее.
К и р а. Сядь рядом со мной, посиди минутку… (Румата садится.) Дай руку. Вот так… Так хорошо…
Они молчат. Сцена погружается в темноту. Прожектор освещает только Румату, который сидит сгорбившись, подперев подбородок кулаком.
Румата. Дон Рэба, дон Рэба! Что же ты задумал на этот раз, цепкий и беспощадный гений посредственности? Взять Будаха. Это понятно. Будах — известный книгочей. Книгочея — на кол. С треском, с помпой, чтобы все знали. Но где же треск?
Приходит командир серых штурмовиков с двумя болванами.
Не мог же ты ожидать, что благородный дон позволит без боя арестовать в своем доме своего лучшего друга? Значит, что-то другое. Что? (Румата поднимается и выходит на середину залы.)
Что? Значит, Будах был не целью, — а поводом. А целью был — я? Визит Цупика — разведка?
Сцена освещается. Румата поворачивается и видит: у стола кресле сидит сгорбленный монах в черной рясе с капюшоном, надвинутым налицо.
{Резко.) Кто ты такой? Кто тебя пустил?
М о н а х (откидывает капюшон). Добрый день, благородный Румата.
Р у м а т а. Ловко! Добрый день, славный Арата. Почему вы здесь? Что случилось?
А р а т а. Все как обычно. Моя крестьянская армия разбрелась, все делят землю, на юг идти никто не хочет. Герцог собирает своих недобитых латников и скоро развесит моих мужиков вверх ногами вдоль Эсторского тракта. Все как обычно.
Румата. Понятно. (Садится к столу, придвигает Арате кушанья и бутылки.) Подкрепляйтесь, Арата.
А р а т а. Благодарю. (Принимается за еду.) Иногда мне кажется, что мы бессильны. Я — вечный главарь мятежников, и я знаю, что вся моя сила в необыкновенной живучести… (На диване Кира приподнимается на локте, слушает. Арата не замечает этого.) Но эта сила не помогает моему бессилию. Мои победы волшебным образом оборачиваются поражениями. Мои боевые друзья становятся врагами, самые храбрые бегут, самые верные предают или умирают. И нет у меня ничего, кроме голых рук, а голыми руками не достанешь раззолоченных свиней, сидящих за крепостными стенами… (Отодвигает тарелку, выпивает стакан вина.) Спасибо, благородный Румата.
Р у м а т а. Как вы здесь очутились?
Арата. Приплыл с монахами.
Р у м а т а. Вы с ума сошли. Вас же так легко опознать…
Арата. Только не в толпе монахов. Половина из них юродивые или увечные, как я. Калеки угодны богу. (Усмехается, глядя Румате в лицо.)
Румата. Ну, хорошо. И что вы намерены здесь делать? Свести счеты с доном Рэбой?
А р а т а. Счеты? (Смотрит на свои пальцы.) Да, он вырвал мне ногти в своей канцелярии… Но мало ли с кем у меня есть счеты? С генеральным прокурором Соана — он выжег мне клеймо на лбу… (Касается лба ладонью.) С каким-то бароном из метрополии — он выбил мне глаз булавой в битве под Эстором… (Касается пустой правой глазницы.) С герцогом Убанским — у меня горб от его железных палок… Нет, дело не в моих счетах.
Но дон Рэба зарвался. Не пройдет и года, как здешний люд полезет из своих каморок с топорами — драться на улицах с серыми. И поведу их я, чтобы они били тех, кого надо, а не друг-друга и всех подряд.
Р у м а т а. Вам понадобятся деньги.
А р а т а. Да, как обычно. И оружие… (Вкрадчиво.) Дон Румата, помните, после чудесного спасения на ваших крыльях, вы рассказали о себе… показали даже в небе звездочку, откуда вы к нам явились… Признаться, я был огорчен. Я ненавижу попов, мне было горько, что их лживые сказки оказались правдой. Но бедному мятежнику надлежит извлекать пользу из любых обстоятельств. Попы говорят, что боги владеют молниями… (Румата вздрагивает.) Дон Румата, мне очень нужны ваши молнии, чтобы разбивать крепостные стены.
Пауза.
Р у м а т а. Это невозможно. У меня… у меня нет молний.
А р а т а (спокойно). Тогда дайте мне ваши крылья…
Румата молчит.
Ладно, мы еще вернемся к этому разговору… (Поднимается.)
Мне пора, благородный дон. Спасибо за угощение.
Румата молча достает из стола мешок с деньгами, протягивает Арате. Тот так же молча прячет мешок за пазуху и поворачивается, чтобы идти.
Румата. Кстати… вы говорите, что приплыли с монахами…
Арата останавливается.
Арата. Да.
Р у м а т а. Монахи, монахи… За последнее время их стало заметно больше в городе…
Ар а т а. Вы думаете… (Быстро.) Это точно?
Р у м а т а. Что бы это могло значить?
Несколько секунд они молча глядят друг на друга. Затем Арата надвигает капюшон.
А р а т а. Попробую выяснить… Счастливо оставаться, дон Румата. (Выходит.)
Румата глядит ему вслед, затем оборачивается и видит, что Кира сидит на диване и во все глаза смотрит на него. Он быстро подходит, садится рядом.
Р у м а т а. Проснулась, маленькая?
К и р а. Я не спала… Румата, я все слышала!
Р у м а т а. Что ты слышала?
Кира. Румата, это правда? Ты правда бог с далекой звезды?
Р у м а т а. Ну что ты, дурочка, какой же я бог?
К и р а. Но он говорил…
Р у м а т а. Ты не поняла. Это было иносказание…
К и р а. Но ведь он…
Р у м а т а. И про молнии, и про крылья… Это он все в духов ном смысле… Крылья души, молнии мысли, звезды надежды…
Кира ложится навзничь, смотрит в потолок.
К и р а. Иногда я не могу понять, почему ты не бьешь меня.
Р у м а т а (растерянно). То есть как это — почему не бью? Разве тебя можно бить?
К и р а (не слушая). Ты не просто добрый, хороший человек. Ты еще и очень странный человек. Ты действительно словно архангел. Без иносказаний… Когда ты со мной, я делаюсь смелой. Сейчас вот я смелая… И я спрашиваю: ты — не сейчас, а потом, когда все уладится — расскажешь мне о себе?
Пауза.
Р у м а т а. Да. Когда-нибудь я расскажу тебе все, маленькая.
Кира. Я буду ждать. А сейчас, если можно, поцелуй меня…
Румата наклоняется над ее лицом, целует. Она обнимает его за шею, и вдруг за окнами залы возникает многоголосый вой. Слышится залп из мушкетов, еще один залп, окна озаряются багровыми бликами. Румата вскакивает, подбегает к окну, всматривается. Поворачивается к Кире.
Р у м а т а. Похоже, дело дрянь. Быстро, беги в свою комнату… Муга!
Вбегает растерянный Муга.
Бегом, бери ее, полезайте на чердак, уходите по крышам…
К и р а. Румата!
Р у м а т а. Спокойно, маленькая, спокойно… возьми себя в руки… Муга, что же ты стоишь, как столб? Бегите, я прикрою…
(Он торопливо достает из стола пистолет, хватает со стены шпагу.) Кира, за меня не бойся! Я…
Множественный грохот сапог раздается под окнами. Крики:
— Ломай дверь!
— Открывай, именем короля!
— Давай лестницы! К окнам!
Р у м а т а. Поздно. Ну, хорошо, сделаем все, что можем.
Что-то с треском рушится за сценой, в залу вбегают штурмовики во главе с Цупиком. Распахивается окно, на подоконник взбираются штурмовики.
Румата стоит, загородившись столом, угрожая шпагой и пистолетом.
Р у м а т а. Назад!
Штурмовики, выстроившись вокруг него полукругом, останавливаются. Цупик направляет на Румату пистолет.
Ц у п и к (задыхаясь). Дон Румата! Вы арестованы. Отдайте оружие.
Р у м а т а (оскорбительно смеется). Возьмите!
Ц у п и к. Взять его!
Штурмовики разом кидаются на Румату.
К и р а. Боже мой! Румата! Оставьте его, вы, подлые люди.
Несколько секунд длится свалка. Румату не видно за спинами.
Слышатся вскрики, задавленные вопли, шумные вдохи и выдохи.
Затем штурмовики откатываются. Румата, слегка встрепанный, стоит на прежнем месте со шпагой в руке. Возле него на полу валяются несколько топоров. Двое штурмовиков со стонами, держась за ушибленные места, отползают в сторону.
Р у м а т а. Сунетесь еще раз — буду отрубать руки! А ну, прочь отсюда!
В зале появляется Будах со здоровенной доской в руках.
Будах. Держитесь, благородный Румата! Мы сейчас славно отделаем эту серую сволочь!
И тут Цупик одним прыжком подскакивает к Кире, хватает ее за плечо и упирает ствол пистолета ей в бок.
Ц у п и к. Только троньтесь с места, и я продырявлю кишки этой девке в штанах!
Будах и Румата замирают.
Р у м а т а. Отпусти ее бакалейщик!
Ц у п и к (злорадно хихикнув). Ей и со мной хорошо, благородный дон.
Штурмовики регочут.
Будах. Благородный Румата!
Р у м а т а. Подлец…
К и р а. Бей их, Румата! (Пытается вырваться.) Не давайся им в руки! Они убьют тебя!
Ц у п и к. Не дергайся, тварь!
К и р а. Бей их! Бей! Забудь про меня! Я тебя…
Цупик стискивает ей горло, и она замолкает, запрокинув го лову.
Ц у п и к (злобно). Бросайте оружие. Считаю до трех, затем стреляю. Ну? Раз…
Румата бросает шпагу. Будах, поколебавшись, бросает свою доску. В залу в сопровождении двух монахов в черных рясах и с капюшонами, надвинутыми на лица, входит дон Рэба — небольшой, полненький, в сером мундирчике.
