Игорь Гор - Проект «Повелитель»
Хаймовичи вздохнув попятились, и подперли стенку, одинаково выставив вперёд правую ногу. Вот же зеркало! Линялый камуфляж, стоптанные ботинки, длинные худые шеи, повязки на глазах. Носы одинаковые, лица тоже. Прихожу к решению, нужно ближе пощупать. Ощущения угрозы пропало напрочь. Чувствую, что оба стоят и улыбаются.
— Короче, Косой, ты правильно их развёл, а я сейчас подойду к ним поближе и попытаюсь разницу увидеть.
— Максим, — сказали оба, — только не торопись. Я понимаю, что ситуация щекотливая, сроду не думал, что такое возможно может вы лучше нас допросите по одному в кабинете.
Второй работает на зеркале, как вы уже поняли, и не видя меня вряд ли сможет адекватно среагировать. И с речью у него, скорее всего, возникнут трудности…
Косой просветлел:
— Хаймович! Ты умница!
— Я знаю, — улыбнулись Хаймовичи.
— Так! На первый второй рассчитайсь! — скомандовал Федя.
— Первый!
— Первый!
— Так, ладно, ты, который … да ты, двигай в комнату. Косой присмотри за вторым.
— Присмотрю.
Стоило нашему Хаймовичу под дулом моего пистолета переступить порог комнаты, как раздался изумленный возглас:
— Он пропал!
Раздалась длинная очередь. Выскочив из комнаты, Хаймович отвёл ствол Косого в потолок.
— Не стреляй! Подожди! Не стреляй!
— Это ещё почему?! — ощерился Косой, но стрелять прекратил.
— Я думаю он не опасен, — ответил Хаймович.
Из далека, донеслись какие-то звуки, явно не человеческие..
— Это он смеётся так, — кивнул я.
— Да кто он?
— Думаю, что это примат… обезьяна попросту говоря. — продолжил Хаймович. — Тут ребята я прочитал кучу любопытных записей, суть которых сводится к опытам и экспериментам над обезьянами. Их лаборатории получали целые виды новых существ, обладающие некими необычными свойствами. Думаю, что это существо…
Хаймович не договорил, внезапно запнувшись и читая табличку рядом с дверью. Мы прочитали вместе «№ 148 — Химеры».
* * *Совещание проходило в центральном кабинете. За столом восседал Хаймович, а мы с Федей на нём сидели. Вещал то же в основном Хаймович, а мы вникали. Посреди стола лежал план подземелья с жирным пятном посередине. Это я из консервы капнул, за что получил подзатыльник и в ухе теперь звенело.
— Что судари мои мы имеем? А имеем мы план эвакуации известного нам подземелья.
— На котором указано, что четвёртый этаж полностью занимает лаборатория биотики.
В двух словах поясню следующее: там препараты изготавливались весьма ценные и жизненно важные, что-то типа лекарства.
Косой откровенно зевал и болтал ногой.
— И зачем они нам? — спросил он, прикрывая рот ладонью. — Хода туда всё равно нет.
— Ну, во-первых, от болезней и травм никто из нас не защищён, а во вторых наша задача найти и открыть проход. Исходя из плана над нами находится некий командный пункт.
Добравшись до него, мы сможем, возможно, отключить защиту.
— Хаймович, ты как хочешь, а потолок мне долбить скучно. Да же на пару с Толстым…
Я откашлялся, крошки от сухарей не туда попали.
— Мне тоже кажется, что пути надо искать другие. А по поводу командного пункта сильно сомневаюсь, что там просто будет. Этот аппарат ты взломать не смог, — кивнул я в сторону раскрытого книжкой агрегата.
— Возможно, — старый забарабанил пальцами по столу, — Эх, где мая молодость … В своё время была замечательная программка Нордеркомандер, щёлкала пароли как семечки..
Ставишь в биосе загрузку с диска, подминаешь систему, ставишь свой пароль и всё … перезагрузка. Вот помню, принесли мне как-то мальчишки комп запароленый. Ломаю, захожу, а там документы ФСБ… Ума не приложу, как они умудрились его спереть. Впрочем, это всё лирика, какие ваши соображения?
Это что-то новенькое. Сроду дед ничьим мнением не интересовался. Надо что-то соображать, пока не заставил потолок долбить.
— Есть ещё большой лифт, ну тот в который пулемёт упал и Лом … — я замялся, представляя, что творится в этой кабинке.
— Правильной дорогой идёте товарищи, — оживился Хаймович.
— Ты, что Толстый? Рехнулся? Там мух как в сортире?
— Совсем не обязательно вызывать кабинку, — перебил Косого Хаймович, — Ремонтная лестница думаю, идёт до самого низа, просто подняться по шахте на нужный этаж. Можно сначала на второй и попытаться отключить защиту. Как ты Максим? Справишься?
А что мне оставалось?
— Назвался торком, полезай в пекло. Попробую… …
Большой лифт оказался рядом с лестничным маршем, закрытым пеленой.
С дверями разобрались по обычному методу: спинку стула в щель и поворачиваем.
Дед вооруженный ярким маленьким фонариком, который он назвал электрическим, взялся мне посветить. Заглянул в чрево лифта. В лифте пахло. Над головой гудело не очень высоко, что не радовало. Когда Хаймович подсветил, наверх выискивая двери второго этажа. Гул усилился. Я отшатнулся назад.
— Хаймович, убери от греха подальше свой свет, дай к темноте привыкнуть. Двери я запомнил и так сориентируюсь.
Косой втащил меня назад за руку и, сняв с шеи автомат, протянул.
— Спасибо Косой, но мне с пистолетом сподручнее если что..
Федор нервничал.
— Моисей Хаймович, стоит ли пелену убирать? Она ведь единственная преграда для роя.
Толстый не дай бог её отключит и всё…
Тот потёр ухо, потеребил в задумчивости нос.
— Есть такая вероятность, поэтому Максим найди, сначала командный пункт, ищи дверь с табличкой, он может быть обозначен просто двумя буквами КП. Осмотри всё, документы найдёшь и назад. Потом думать будем. И смотри без самодеятельности… — молвил дед, и погрозил длинным узловатым пальцем.
* * *Дальше дело техники и сноровки. Поднялся по лестнице. Прыгнул. Уцепился подушками пальцев за чуть заметный порожек. Нащупал центр проёма. Вогнал меж дверей правую кисть, потом левую. Начал разжимать двери, одновременно подтягиваясь.
Хлоп. И уже бока мои между них. Пять минут и мы на месте. Тот же коридор те же стены.
Похоже этот этаж близнец предыдущего. Сколько раз замечал. Дома разные, помещения в них тоже по-разному устроены. Но взять любой дом, что первый этаж, что последний комнаты все одинаковые. Бодро затрусил по коридору, изучая таблички на дверях, и время от времени заглядывая в кабинеты. Заглянув в один из кабинетов, инстинктивно отпрыгнул, захлопывая перед собой дверь и прижимая её плечом. Мама дорогая! Торк! Не к ночи будет помянут… Перевожу дыхание и лихорадочно соображаю, что делать. Зря я от автомата отказался. Не может быть, что бы он тут живой был, да ещё дверь за собой закрыл. Шума нет, и клешнями в дверь никто не стучит. Тихонечко приоткрываю дверь и заглядываю в щелочку. Так и есть! Дохлый! Стоит себе на подставке, под клешнями две подпорки из арматуры. Рядом ещё парочка размером поменьше. На столе под стеклом в обще малюсенький, с ладонь размером и надпись непонятными буквами. Детеныш, наверное. Надо бы пару листов прихватить отсюда для деда. И всё таки, надо быть поосторожней, что-то внутренний слух молчит. Там где дохлый, можно и на живого нарваться.
Как внизу Циклоп да Химера. Странная парочка, сколько они тут прожили страшно подумать. Так в думках и побрел уже не торопясь, а тщательно сканируя пространство вокруг.
Чувство опасности молчало, окаянное. Может и зря, я запаниковал, но повстречаться с живыми торками и в узком коридоре не предел мечтаний. Слабое место у них только глаза, а попробуй, попади с пистолета. Стрелок из меня аховый. Если только в упор?
Тишина. Гнетущая тишина. Где-то капает незакрытый кран. Машинально отмечаю, что надо бы посудину подставить, чтоб зря вода не пропадала. И тут же себя одёргиваю. Какая тут на фиг посудина? Не в городе же. Воды здесь, похоже, немеряно. Какая, однако, расточительность. В детстве мы под все капельницы чашки подставляли, знали их все наперечет в округе, и делили потом по глоткам. Жора-обжора не раз по голове получал, что глотнуть больше старался. Однажды засекли его, как он втихаря воду с капельницы загодя выпил. Озверели пацаны. Пинали его, пока он шевелится, не перестал. Как-то к слову пришлось, и рассказал об этом случае Хаймовичу. Странное у него лицо сделалось. Закрыл он тогда ладонями лицо, а когда отнял — лицо его было мокрым. Меня тогда поразило тот факт, что из под повязки, где у него глаза не было у него то же текли слёзы. Глаза нет, а слёзы текут. Не помню, что он сказал тогда, говорил что-то горячо, словно споря сам с собой, а что не помню. Вот когда постарше был, запомнил его поговорку, потому как правда: «Если б я не был жесток, я бы не выжил. Если б я не был добр, я не заслуживал бы права на жизнь». Что-то воспоминания меня одолели. Чуть дверь с заветной табличкой не прозевал. Так и есть, КП! Замочная скважина заветная на месте и коробочка допуска слева от замка. Привычная процедура и щелчок замка.
