Сергей Дубянский - Пятая жизнь
— Что, совсем дура? — Паша открыл один глаз, — ее там уже нет… бросить машину открытой … это, точно, надо быть полной дурой. Смотри у меня… — он подсунул руку под голову и засопел.
Юля взглянула на часы. Одиннадцать десять — время для угонов, действительно, подходящее; быстро спустилась вниз, но машина стояла на прежнем месте и около нее даже не крутилось ни одного злоумышленника. От сердца отлегло, но ненадолго — она представила, как возвращается в квартиру, где ее за один вечер уже трижды обозвали дурой.
…Это ж может войти в систему, и тогда уже неважно, какими глазами он будет смотреть утром и что при этом скажет. Три раза — не один, случайный. Не зря говорят, что у пьяного на языке… Она села в машину, почувствовав себя относительно защищенной на пустынной ночной улице. …А что я могу в отместку?.. Да ничего!..
Мудрый Паша загнал ее в такие рамки, что она и правда, ничего не могла сделать — не было даже лучшей подруги, у которой можно переночевать, чтоб он проснулся утром в пустой постели и почувствовал, каково это — терять близкого человека… Юля еще раз взглянула на часы. …Половина двенадцатого. Надо, либо что-то предпринимать, либо ставить машину в гараж и возвращаться домой…
Мысль пришла совершенно ниоткуда. За весь вечер она ни разу не вспомнила о «человеке из сна», но вдруг поняла, что ей просто необходимо увидеть его. …Сон — это тоже часть жизни, причем, как оказалось, далеко не худшая!.. Сейчас самый подходящий момент и самое подходящее настроение… и не важно, что будет потом — Пашка сам виноват. Конечно, теперь ведь у меня есть моральное право подойти и сказать: — Эй, я вас знаю… я ж — дура; что с меня возьмешь?..
Она уверенно повернула ключ, отпустила тормоз и машина плавно покатилась вперед; покатилась сама — Юля расценила это как знамение, словно забыв, что наклон идущий от дома, задуман строителями для того, чтоб у подъездов не собирались лужи.
Стоянка пустовала; как и площадь, днем уставленная палатками. От этого рынок выглядел совсем по-новому, словно сбросив одежды и обнажив свое естество — серое и приземленное. Юля быстро нашла место прежней парковки, но увидела лишь одну фуру, а на месте второй — той, которую она искала, чернело большое масляное пятно. Растерянно огляделась, и в это время дверь кабины приоткрылась.
— Девушка, мы здесь. Если скучно, залезайте.
Водитель улыбался, да и был он достаточно пожилым, чтоб принять его за насильника, поэтому Юля не особо испугалась, но все-таки решила не подходить близко.
— Спасибо. Тут, рядом с вами стояла эта… «Krause & Krause», синяя такая. Куда она делась?
— Видал?.. — водитель повернулся к кому-то, находившемуся в кабине, — о, Славка — орел! Когда он успевает их снимать?.. — изнутри донесся веселый смех, а водитель снова обратился к Юле, — уехал он. Минут двадцать назад. Да ты не расстраивайся…
— Он один уехал? — перебила Юля.
— Женщины, точно, не было, — водитель расхохотался.
— А мужчины?
— Я что, следил за ним? Но если хочешь, крошка, ты еще можешь догнать его. Пока он пойдет по Окружной, да через город проедет, ты перехватишь его на Курском посту.
Где конкретно находился «Курский пост», Юля не знала, но слышала от Паши, что где-то «за танком»; а танк, гордо возвышавшийся на постаменте, это конец Юго-западного района.
— Спасибо, — сев в машину, она развернулась, да так ловко, что сама удивилась.
Нестись по пустому городу было легко и просто — ни пробок, ни пешеходов, но скоро Юля стала приходить в себя, пытаясь объяснить неожиданный кураж, и не смогла. …Это ж глупейшая затея! На рынке я могла заговорить с ним, а как я собираюсь ночью тормозить фуру? Ни один же нормальный дальнобойщик не остановится… Ну и пусть! Просто мне надо что-то делать, чем-то увлечься, а, может, даже почувствовать какую-то вину, чтоб потом стало легче простить Пашку. В конце концов, оттого, что я немного покатаюсь, никому ж хуже не будет… Миновав танк, судя по развороту башни, ожидавший неприятеля из Курска или Белгорода, Юля выскочила на трассу.
Тогда, днем, на номер она не удосужилась глянуть, поэтому, обгоняя редкие фуры, выискивала синий тент «Krause & Krause». …Как я его-то умудрилась запомнить?.. Но, значит, зачем-то запомнила — ничто в жизни не происходит просто так; и Пашка не зря обозвал меня именно сегодня, иначе б куда я делась? Лежала б сейчас с ним рядом, дышала перегаром и слушала храп, ожидая утро, когда он скажет, что не помнит никакой «дуры» и преспокойно уйдет на работу. Это было б по правилам… по его правилам. А я не хочу так! Пусть он не дал мне работать, но смотреть сны он не может мне запретить!..
Впереди возникло предупреждение: «Водитель, сбавь скорость! ПОСТ ГИБДД»; оно трезвило даже не пьяные головы. …Где же он есть? — подумала Юля, — что ж мне так и гнать до Белгорода? А если он, вообще, никуда не поехал, а просто ночует на другой стоянке?..
В свете прожекторов, установленных на стеклянной будке, одиноко маячила фигура в серой форме. Гаишник нехотя поднял жезл, сверкнувший, как волшебная палочка. Юля остановилась и помня Пашин совет — никогда не выходить из машины, опустила стекло. Гаишник наклонился, приложив руку к козырьку.
— Лейтенант Ковалев. Проверка документов.
Юля подала права и техпаспорт. Лейтенант долго изучал их, и вернув, снова отдал честь.
— Все в порядке. Можете следовать дальше, — но рука его взялась за крышу машины, вроде, удерживая ее. Видимо, ему было скучно стоять в одиночестве, поэтому он спросил не официально, — девушка, куда ж вас несет на ночь глядя? Времена сейчас, сами знаете — мужиков хоть просто убивают, а вас ведь еще и изнасилуют. Дождались бы утра и спокойно поехали, — хотя перспективу лейтенант рисовал совсем не радужную, глаза у него были печальными и совсем не злыми.
…Это только в анекдотах все гаишники — уроды…
— Надо мне, — Юля вздохнула, — здесь синяя фура с надписью «Krause & Krause» не проезжала? — она замерла, решив, что если гаишник ответит «нет», то… но он удивленно вскинул брови.
— Это вы ее преследуете? Надеюсь, проблема не криминальная? А то могу сейчас связаться с Горшечным…
— Не надо! — почему-то испугалась Юля, — но она проезжала?
— Минут десять… может, пятнадцать.
— Спасибо, — Юля включила поворот, показывая, что собирается трогаться, и вдруг вспомнила самое главное, — Горшечное — это туда, да? — она показала рукой вперед.
— Туда, — лейтенант улыбнулся, — там указатель будет. Эх, жизнь… — он вздохнул, убирая руку с машины, — раньше барышни ждали возлюбленных, а теперь гоняются за ними по ночам и…
Юля не дослушала его сентенций, резко стартовав с места.
После ярко освещенной площадки ночь ощущалась намного явственней, чем прежде, а ездить ночью Юля не привыкла. Нет, в городе она могла легко добраться из гостей домой, но здесь бесконечная лента асфальта, выхваченная тусклыми фарами из невидимого пейзажа, притупляла внимание; потом вдруг впереди вспыхивали две светящиеся точки, которые стремительно приближались и полоснув по глазам, словно лазером, мгновенно исчезали, оставляя за собой кромешную тьму. Юля сразу теряла ориентацию, и лишь через несколько секунд дорога проявлялась вновь. …Господи, и как люди рулят всю ночь?.. — она была близка к отчаянию, но тут блеснул указатель «Горшечное» и пост ГИБДД. Юля решила остановиться; в ожидании инспектора, она с удовольствием откинулась на сиденье, расслабилась, ощущая в ушах звенящую тишину.
Оказалось, что синяя фура «Krause & Krause» проследовала мимо поста минут двадцать назад; то есть, получалось, либо ошибся «заботливый лейтенант», либо отрыв увеличился.
Обычно Юля не ездила быстрее восьмидесяти, но в данный момент понимала, что если не прибавить, то погоня станет бессмысленной, ведь в большом Белгороде она никогда никого не найдет; да и неизвестно, задержится ли там «человек-сон».
Отъехав от поста, она робко притопила газ, и стрелка спидометра миновав отметку «100», плавно поползла дальше. Боковым зрением Юля видела, как промелькнули огоньки какого-то поселка, и тут машину вдруг стала бить дрожь, звук двигателя сделался надсадным. …Сейчас я улечу в кювет, — подумала, она, — как в кино, раздастся взрыв, красно-черным грибом поднимаясь над лесом, и меня не будет… Все ее существо в ужасе сжалось, но нога, будто прилипла к педали, и тут Юля поняла, что дальше давить ее некуда; взглянула на спидометр …Сто сорок! Похоже, из трехлетних «Жигулей» больше выжать уже невозможно!..
Постепенно Юля привыкла к устрашающему реву, и обгоняя очередную фуру, спокойно отметила, что тент у нее черный и без надписей. С ходу влетела в какой-то город с темными башнями высоток и широкой улицей, но никто не остановил ее за превышение скорости — похоже, городские менты уже спали, вверив город желтым глазам светофоров.
