Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо
– Ошибаешься. Я-то знаю, где ты стоишь. Я здесь уже четыре часа.
– Я по тебе могу солью из своего дробовика залепить!
– А я из своей винтовки – свалить наповал.
Помолчав еще немного, Кори Дрю развернулся и в угрюмом молчании побрел домой.
Черной масляной грудой лежало оно во мраке, неживое и смерти не ведающее, притом возомнившее себя мертвым. Живые – видят и двигаются. Неживые – не делают ни того, ни другого. Оно устремило свой затуманенный взор к кронам деревьев, переваривая оплывшими мозгами накопленные за день впечатления. Оно анализировало их, расчленяя на компоненты – точно так оно поступило с теми живыми, кого встретило при свете дня; оно сопоставляло, упорядочивало – и делало свои выводы.
Деревья на вершине холма едва виднелись – их стволы кое-как угадывались светлыми проблесками на фоне иссиня-черного неба. Затем и они потонули во мраке, исчезли, слились с тьмой. На какое-то время небо и твердь сделались одним целым, и вот чучело окончательно уверилось в том, что мертво, – правда, как и многие существа до него, не знало, как долго ему придется оставаться в таком состоянии. А потом небо над деревьями чуть просветлело. Это совершенно невозможное явление, подумало чучело, но глаза его не обманывали – раз что-то видно, значит, так оно и есть. Неужто мертвые снова ожили? Любопытно, раз так. Даже те, что расчленены? Чучело подождет и убедится.
Запалив первый луч, точно спичку, из-за горизонта начало подниматься солнце. Где-то вспорхнула сова с землеройкой в когтях; где-то на мышку-полевку набросился скунс. Смерть днем, смерть ночью – неразрывный круг. Два цветка лукаво кивнули друг другу, сравнивая свои красивые лепестковые наряды. Нимфа-стрекоза решила, что ей наскучил серьезный вид, и расправила радужные крылья – чтобы просохли от росы. Золотой лучик скользнул между деревьями, сквозь траву, прошел над темным ворохом кустарника. Вот и снова – жизнь. Так подумало существо, неспособное жить в принципе: жизнь вернулась, так как все снова видно хорошо. Чучело встало на толстые ноги, вытягиваясь навстречу золотистому сиянию. Через некоторое время мокнущие струпья, выросшие за ночь, высохли на солнце, и стоило чучелу сделать первые шаги, как они с хрустом осыпались наземь – мертвые, заскорузлые. И чучело побрело вверх по склону, чтобы найти Кимбо и посмотреть, ожил ли он тоже.
Бэйб открыла глаза, едва солнце заглянуло в ее спальню. Дядя Элтон исчез – такова была ее первая мысль. Вчера вечером папа пришел домой и битый час ругался при маме на то, что Элтон «сбрендил», что он, дескать, родному брату ружьем грозил, и стоит ему хоть на шажок теперь заступить на эту ферму – он прострелит в нем столько дырок, что «чокнутый братец» станет похож на перекати-поле. Папа обозвал дядю тунеядцем, лодырем, себялюбцем и еще какими-то выразительными словами, которые вроде как говорить не принято. Малютка Бэйб хорошо знала своего отца – раз уж он сказал, что дяде добрый прием отныне не светит, значит, так оно и будет на самом деле.
Спрыгнув с кровати с той легкостью, что обычно вызывает у взрослых зависть, Бэйб подбежала к окну. Кори тащился в сторону выгона с двумя сбруями наперевес – оборудовать упряжку. Снизу, из кухни, доносился перезвон тарелок. Бэйб сунула голову в раковину, под струю воды, отряхнулась по-собачьи, обтерлась полотенцем. Волоча за собой чистую блузку и брючки, она стала одеваться, одновременно с тем спускаясь по лестнице. Шаг вниз – ногой в правую штанину. Еще шаг – в левую. Затем, подпрыгивая шаг за шагом на обеих ногах, застегивая по одной пуговице на каждую ступеньку, она добралась до нижнего этажа совсем одетая – и в таком виде побежала на кухню.
– Мамуль, дядя Элтон не вернулся? – первым делом осведомилась она, сунув голову в дверной проем.
– Доброе утро, доча. Пока нет. – Клисса выглядела печальной, ей явно непросто далось ответить Бэйб улыбкой. Повода для веселья, если подумать, и впрямь не было.
– А куда он ушел?
– Мы не знаем, Бэйб. Садись, кушай.
– А что значит «жертва аборта», мам? – неожиданно спросила девочка.
Клисса чуть не выпустила из рук начищенную тарелку.
– Бэйб! Никогда больше так не выражайся!
– Ой, ладно. Но почему папа так сказал о дяде Элтоне? – сказав это, девочка сунула в рот ложку, до краев нагруженную овсяной кашей.
– А что он сказал?
– Ну, мол, дядя – жертва аб…
– Бэйб!
– Прошти, мам, – поспешно извинилась Бэйб с набитым ртом. – Но вше-таки почему?
– Говорила же я ему – не надо так кричать, – пробормотала Клисса.
– Вот и я думаю, что никакая дядя Элтон не жертва, – решительно заявила Бэйб. – Он опять пошел на охоту?
– Он пошел искать Кимбо, дорогая.
– Ой, мам, а Кимбо тоже ушел? И тоже – не вернулся?
– Да, лапуля. И откуда только у тебя столько вопросов?
– Мам, как думаешь, куда они направились?
– Куда-то на север в лес. Не говори с набитым ртом.
Бэйб разделалась с завтраком. Ей пришла в голову одна идея, и, обдумывая ее, она ела все медленнее и медленнее, и все чаще поглядывала на мать из-под опущенных ресниц. Будет ужасно, если папа что-нибудь сделает с дядей Элтоном. Кто-то должен его предупредить.
Она преодолела половину пути к лесу, когда эхо винтовочного выстрела прокатилось по всей долине.
Пристроив упряжку в тени трех растущих рядком дубов, Кори стреножил мерина при помощи запасного ремня и направился к лесу.
– Совсем чокнулся братец, – цедил он сквозь зубы вполголоса. – Сто пудов увидел там кого-то – и пальнул ведь, без предупреждения пальнул! Явно не в воздух, превеликий Боже!
Проходя мимо дома, он заприметил суетливо бегающую по двору Клиссу.
– Неси патроны! – крикнул он и, прежде чем она успела достать коробку с полки, сам заскочил в сени и сгреб с полки на стене охотничий нож.
– Кори, что ты задумал?
– Ты этот выстрел слышала? Говорю тебе, Элтон в горячке. Он палить попусту точно не станет. Когда я его в последний раз видел, он в засаде сидел – и не на какого-нибудь там оленя, а на тварь о двух ногах.
– Кори, Бэйб…
– Из дому ее не пускай. Господи, ну и канитель, чудеса в решете. С меня довольно. – Кори широким шагом перемахнул порог, и Клисса еле успела схватить его за руку:
– Кори, ты хоть выслушай меня! Бэйб не дома! Я ее звала-звала, а ответа нет!
Молодое лицо Кори мигом словно бы постарело на десяток лет.
– Не дома? Где ты ее видела в последний раз?
– За завтраком. – В глазах у Клиссы встали слезы.
– Она сказала, куда пойдет?
– Нет.
– Ты что, рассказала ей про Элтона?
Глаза Клиссы расширились, и она кивнула, кусая тыльную сторону ладони.
– Зря, ох зря, – бросил Кори, направляясь решительно к лесу. Клисса проводила мужа взглядом, похоже, впервые за жизнь позавидовав покою мертвецов, недвижимо лежащих под грузом сырой
