Антон Орлов - Сказки Долгой Земли
Рунге и Тарасия занимались в это время делом, с точки зрения Стаха более понятным и целесообразным: искали тайники с зельями, артефактами и дарами Леса, потребными для волшбы. Разжились мелочовкой, какую и в городе на толкучке можно купить. Вероятно, остальное держат в недрах разгромленного замка – Мерсмона туда не пустят цепи, но у него есть серые помощницы, успевшие, как обычно, сбежать и попрятаться в колдовском тумане.
Кто-то предупредил – пора. Не только человеку, но и Высшему нельзя долго здесь находиться из-за рассеянных в воздухе зловредных чар. Снабдить визитера защитой от них смог бы разве что сам здешний пленник, но его никакими средствами не принудишь к сотрудничеству, уже экспериментировали, только время даром потеряли. Об этом тоже рассказал глава ассоциации, решивший, что Стаха надо ненавязчиво опекать и понемногу просвещать.
– Жаль, тогда поторопились, а то был бы рычаг воздействия, – низким, почти мужским голосом буркнула усталая Тарасия.
Альфред в ответ выразительно вздохнул, словно речь шла о зарядившем некстати дождике.
– А что насчет верховной серой ведьмы? – поинтересовался Стах, сочтя, что, раз уж ему кое-что объясняют, можно задавать вопросы.
– Она способная ученица Мерсмона и вместе с ним всем тут заправляет, но вы сначала ее изловите! – отозвался господин Рунге, промокнув лоб извлеченным из кармана элегантного полевого костюма белоснежным платочком.
Если бы можно было заставить гадов отдать Лерку… Стах сглотнул горький комок.
Темный Властитель неподвижно лежал посреди комнаты, весь в крови, как жертва криминального происшествия. Хоть протокол составляй. Поддавшись порыву, Стах подошел и что есть силы пнул его. За Лерку. Тот не шелохнулся, труп трупом. Еще и плюнув, Стах присоединился к Высшим, которые отнеслись к его поступку с одобрением.
Группа, работавшая в ущелье, так ничего и не нашла. С одной стороны, досадно, с другой – обошлось без свары, которая неминуемо закипела бы в случае находки.
Дома, то есть дома у Эгле, он вытащил из бара бутылку водки, взял стакан тонкого стекла, покрытый искусственной изморозью. Тело – сплошной синяк, в ребрах при неловких движениях вспыхивает резь, припухлые бугорки – следы укусов магических насекомых – тоже болят и вовсю зудят. Адреналин иссяк, настало время пожинать плоды приключения. Эгле могла бы его подлечить, но она сама выглядела измотанной, Стах не хотел ее беспокоить. После окажет помощь, когда придет в себя. А ему случалось и не такую боль терпеть. Подумаешь, с лестницы скатился да мошкара покусала.
– Какое впечатление произвел на тебя Мерсмон? – спросила Эгле с жадным выражением в блестящих лиловато-серых глазах. – Еще не сломался?
– Судя по всему, нет. Он за все время не сказал ни слова, даже ни разу не выругался.
– Слишком презирает, чтобы общаться, – она скривилась, словно ребенок, готовый обиженно расплакаться, а потом вдруг по-театральному звонко расхохоталась.
Стах молча налил, протянул стакан, но она оттолкнула его руку, водка выплеснулась на широкий диван, крытый белым плюшем.
– Он же до сих пор ничего не знает!.. Ох-ха-ха-ха… Представляешь, Стах, он не знает!.. Он думает… ох… он думает, это была случайность… а это были мы… – она выталкивала слова сквозь смех и каталась по дивану, как кошка, налакавшаяся валерьянки. – Такая хохма, Валеас не знает… И хорошо, что не знает, он же из депрессии не вылезает… Видел, как он дерется? Как последний отморозок. Непосвященному не оценить магическую драку, но неспроста наши ходят его гвоздить как минимум вшестером, иначе с ним не справиться. А если он вдруг узнает, он озвереет, как не знаю кто… Ох-ха-ха…
– У тебя отходняк. Выпей вот.
Эгле помотала головой, всхлипывая от смеха.
– Случайность, еще бы… В том-то и соль… Если он узнает правду, он будет драться, как озверевший отморозок, и тогда все держитесь! Но он не узнает, ему никто никогда не расскажет…
Слушая ее сумасшедший хохот, Стах сам не заметил, как приговорил бутылку.
В Отхори наконец-то наступил вечер. По небу разлилась, бросая отсвет на снег, аквамариновая синева, низко над соседними крышами нависла большая желтая луна. Где-то вдалеке выли хором, через забор порой заглядывали с улицы черные морды вроде акульих – высунется и тут же скроется, толком не рассмотришь. Во дворе, при полном безветрии, по талым сугробам юлой крутилась поземка, в оконные стекла ударяли горсти снежной крупы, заставляя их дребезжать. Это пугало Лерку больше, чем любопытствующие ходячие рыбины: вот выйдешь туда, и неизвестно, что будет дальше… Выходить к этой жути она не собиралась. Дом под защитой самой Летней госпожи, которая во время Темной Весны была маленькой Сандрой и дружила с Проводником, тогда еще живым, поэтому сидеть в четырех стенах безопасно, а высунешься наружу – и тебя за милую душу сожрет какой-нибудь хаммон саргой’коу.
Берт или Лидия?.. Нипочем ведь не сознается, зараза зеленоглазая. Да это может быть кто угодно из школы юных менеджеров, Лерка там со всеми «привет-привет», и все они присутствовали в Эоловых Чертогах, когда ее увезли на «Скорой». Как же вычислить этого конспиратора, если он ни разу не допустил ни одной оговорки, словно и впрямь был при жизни шпионом в тылу врага, для которого скрытность – первейшее условие выживания?
Порой начинала думать о маме с папой: они уже знают, что с ней стряслось, или им пока не сообщили? Хорошо, если нет. Там, где власти заинтересованы в туристическом бизнесе, обычно стараются замалчивать такие ЧП. Еще и недели не прошло. Надо проснуться до того, как консула проинформируют, что участница проекта «Молодежь всех измерений – обучение без границ» Валерия Вишнякова госпитализирована с синдромом Рухлера.
Съела три с половиной тарелки вкусного грибного супа, в животе по-прежнему урчало от голода, а потом, когда смотрела в окно, внезапно почувствовала себя сытой. Надо понимать, медперсонал все-таки покормил ее кашкой через зонд. И на том спасибо.
Проводника все не было и не было. Часы в доме показывали время вразнобой, ощущения тоже могли врать, но Лерке казалось, что с тех пор, как в последний раз виделись, миновали почти сутки. Что-то случилось?.. Хотя, если бы случилось плохое, как с Йонасом, он бы тем более очутился в Отхори… Потом припомнились слова Проводника о том, что за пределами Страны Снов и Кошмаров на него могут напасть. Неужели влип? Она уже начала не на шутку изводиться, когда в коридоре послышались знакомые легкие шаги.
– Извини, пришлось задержаться. Надо было еще кое-куда заглянуть.
– Понятно, – Лерка сочувственно кивнула. – Сильно ему досталось?
– Как обычно.
Он это произнес, словно тихо, но решительно затворил дверь. Что там у них с Темным Властителем, Лерки не касается. И вопросов задавать не надо, даже тех, что всплывают, если речь идет о заболевших или пострадавших, на автомате, предполагая такие же автоматические ответы.
– Просто погуляем, идти на окраину Отхори уже поздно, – таким тоном говорят, когда хотят смягчить непреднамеренную резкость. – Скоро утро.
– Ладненько. Много вчера было хлопот в магазине?
Естественно, ничего не ответил.
Когда вышли в Картофельный переулок, Лерка поинтересовалась:
– Что бы стало, если бы мы с тобой тоже пошли по той траве в тумане и звездах? Ну, куда ушел Йонас…
– Не знаю. Не пробовал. Тем, у кого есть тени, туда нельзя. Наверное, если бы мы отправились в луга Намутху, у тебя в больнице наступила бы клиническая смерть, а я бы исчез. Осталась бы только дневная половина моей личности, я бы растаял и полностью слился с ней. Или, наоборот, в мире живых у меня бы во сне остановилось сердце. Проверять не собираюсь.
На улице с тесно слепленными модерновыми домами из грязноватого кирпича Лерка снова увидела тех рыбоголовых: двое таких выскочили из-под арки, за которой виднелся затопленный холодной синевой засугробленный двор, поглядели на идущих по тротуару людей и рванули прочь. Передвигались они длинными прыжками, скользя в воздухе, словно в воде. Верткие, черные с блеском, похожие скорее на рапторов, чем на акул, умчались так быстро, что даже разглядеть их как следует не удалось.
– Кто это?
– Кесу называют их клоусоххо. Питаются страхом, замешенным на смятении и неопределенности – у кесу есть специальное слово, у них больше, чем у нас, слов для обозначения разных эмоций. До живых клоусоххо добираются через тревожные сумбурные сны, а здесь, в Отхори, привязываются и пугают, могут исцарапать – у них когти опасные. Похоже, ты их чем-то притягиваешь, имей в виду.
– Они же удрали.
– От меня они всегда удирают. Точнее, от моей защиты – если окажутся рядом, шибанет без предупреждения. От клоусоххо мне еще при жизни поставили защиту, а то я тоже их притягивал.
