Клиффорд Саймак - Зарубежная фантастика
Полное, располагающее лицо, которое даже сейчас светилось чувством товарищества, — светилось, несмотря на смертоносный прищур, несмотря на револьвер, уже качнувшийся вверх в волосатом, пухлом кулаке.
Саттон почувствовал, как его пальцы коснулись рукоятки пистолета, сжались вокруг нее и дернули пистолет из кармана. Но он слишком опоздал, чтобы опередить плевок пламени из оружия, которое имело преимущество в несколько десятков секунд.
Гнев вспыхнул в нем, холодный, отчаянный, смертельный гнев. Гнев на пухлый кулак, на улыбающееся лицо, которое могло улыбаться за шахматной доской или из-за револьвера. Улыбка эгоцентриста, который старается победить робота, предназначенного для игры в шахматы, эгоцентриста, который верит, что может пристрелить Ашера Саттона. Этот гнев, чувствовал он, был чем-то большим, чем просто гнев. Что-то великое и уничтожающее, чем просто действие адреналина в человеке. Это было частью его и чем-то большим, чем он сам, большим, чем смертное создание из плоти и крови, которое было Ашером Саттоном. Ужас, вынырнувший из его нечеловечья.
Лицо словно таяло перед ним, или так ему показалось. Оно изменилось, и Саттон почувствовал, как гнев покинул его мозг и пулей вонзился в слабеющую фигуру, которая была Джеффри Бентоном. Револьвер Вентона громко кашлянул — вспышка, вырвавшаяся из дула, была кроваво-красной в лиловом свете. Потом Саттон почувствовал глухой удар своего револьвера в запястье, когда он сам нажал на спусковой крючок.
Бентон падая, наклонившись вперед, сгибаясь посередине, как бы от расстройства желудка. Перед Саттоном промелькнуло матово-бледное лицо и скрылось из виду в груде на полу.
На нем было написано удивление, боль и смертельный, всепобеждающий страх: черты лица были искажены и не похожи на человеческие.
Звуки выстрелов заставили всех замолчать в ослепительном свете, в котором вился пороховой дым. Саттон увидел белые шары лиц, уставившиеся на него. В них, в общем-то, ничего не выражалось, хотя у некоторых были открыты рты.
Он почувствовал, что его держат за локоть, и пошел, направляемый рукой в его ладони. Внезапно Ашер обмяк и вздрогнул: гнев ушел, и он сказал себе.
— Я только что убил человека.
— Быстро, — услышал он голос Евы Армор. — Мы должны убраться отсюда. Они сейчас все здесь окружат. Чертова толпа.
— Это были вы, — еле слышно выдохнул Саттон. — Я только сейчас вспомнил. Я сначала не понял имени. Вы его пробормотали… или, наверное, вы пришептывали, и я его просто не расслышал.
Девушка дернула его за руку.
— Они поставили Бентону условия. Они думали — это все, что нужно. Они и не предполагали, что вы можете быть в дуэли с ним на равных.
— Вы были той замечательной девочкой, — серьезно продолжал Саттон. — На вас был клетчатый передник, и вы все мяли его, как будто нервничали.
— О чем вы говорите?
— Ну, я рыбачил. И только что поймал огромную рыбину, когда вы подошли к…
— Вы сошли с ума, — возмутилась девушка. — И ничего вы не рыбачили. — Она толчком распахнула дверь и вытолкнула его наружу: в лицо ударил прохладный воздух ночи.
— Постойте-ка секунду, — воскликнул Ашер. Он повернулся на каблуках и резко схватил руки девушки в свои.
— Они? — заорал он ей в лицо. — О ком вы говорите? Кто они?
Она уставилась на него широко открытыми глазами.
— Вы хотите сказать, что не знаете?
Он озадаченно покачал головой.
— Бедный Аш, — пробормотала она.
Ее медного цвета волосы были пламенно-красного оттенка, блестящими и живыми в мигании надписей, которые вспыхивали и гасли над домами.
МЕЧТЫ ПО ЗАКАЗУ
Живите жизнью, которую вы упустили
Придумайте что-нибудь потруднее
Швейцар-андроид мягко обратился к ним:
— Вы хотите машину, сэр?
Только он это сказал, как автомобиль уже появился, гладко и тихо скользя по дороге, будто черный жук, вылетевший из ночи. Швейцар протянул руку и широко распахнул дверцу машины.
— Главное — быстро, — проговорил он.
Что-то в этом мягком голосе, в этом непонятном тоне заставило Саттона двигаться. Он шагнул внутрь, втащив за собой Еву. Андроид захлопнул дверцу. Саттон нажал на акселератор, и автомобиль, взревев двигателем, устремился по изгибающейся дорожке, скользнул на автостраду, заворчал, с внезапной нетерпеливостью устремившись по длинной дороге к холмам.
— Куда? — спросил Ашер.
— Назад, в “Герб”, — ответила девушка. — Они не осмелятся искать вас там. Ваша комната оснащена лучами.
Саттон кивнул.
— Я должен быть осторожным, а то, споткнувшись о них, обязательно. Но откуда вы знаете?
— Это моя работа.
— Друг или враг?
— Друг, — ответила она.
Он повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Девушка сгорбилась на сидении и вновь стала той маленькой девочкой… только на ней не было передничка, и она не нервничала.
— Не думаю, что есть смысл вас расспрашивать. Она неопределенно покачала головой.
— А если бы я и начал, вы бы, наверное, мне солгали.
— Если бы я хотела, — улыбнулась Ева.
— Я мог бы выбить из вас правду.
— Могли бы, но не сделаете этого. Понимаете, Аш, я вас очень хорошо знаю.
— Вы меня только вчера встретили.
— Да, это так, но я изучала вас двадцать лет.
Саттон расхохотался.
— Вы обо мне вовсе не думали. Вы просто…
— Я, Аш…
— Да?
— Я думаю, что вы замечательный.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Она все время сидела в углу сиденья — ветер перебирал пряди волос, тело девушки казалось почти прозрачным, лицо ее светилось.
“И все же, — подумал Ашер, — и все же…”
— Это очень мило с вашей стороны, — сказал он, — Я мог бы вас за это поцеловать?
— Вы можете поцеловать меня, Аш, когда захотите.
Удивившись на секунду, он притормозил машину и поцеловал ее.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Сундук прибыл утром, когда Саттон заканчивал завтрак.
Сундук был стар и потрепан, древняя обивка из сыромятной кожи висела клочьями, обнажая скелет из испорченной стали, тут и там покрытой ржавчиной. Мыши совсем съели кожу на одном конце. Ключ торчал в замке, полосы крепления были развязаны.
Саттон вспомнил его: это был тот самый сундук, что стоял в дальнем углу чердака еще со времени детства, когда мальчишкой он ходил туда играть, если лил дождь.
Он аккуратно подобрал сложенный номер “Галактик Пресс”, принесенный за завтраком, и неслышно развернул его.
Статья, которую он искал, была на первой странице, третьим пунктом в колонке известий Земли:
“Мистер Джеффри Бентон убит прошлой ночью на неофициальной дуэли в одном из центров развлечений в районе университета. Победителем был мистер Ашер Саттон, только вчера возвратившийся из полета к 61 Лебедя”.
Последнее предположение было самым позорным из того, что можно было написать о дуэлянте: “Мистер Бентон выстрелил первым и промахнулся”.
Саттон сложил газету, положив ее на стол, и зажег сигарету.
— Я думал, что погибну, — сказал он себе, — я никогда раньше не стрелял из такого ружья… даже едва знал, что такое существует, хотя и читал о нем. Но я не интересовался дуэлями, а только дуэлянты, коллекционеры и антиквары что-то знают о древнем оружии.
Конечно, не я на самом деле убил его — Бентон сделал это сам. Если бы он промахнулся, а причины промахнуться у него не было, статья читалась бы по-другому: “Мистер Ашер Саттон был убит ночью на дуэли…”
Мы устроим славный вечерок, — говорила ему девушка. И она конечно же, могла знать. Мы поужинаем и организуем приятный вечерок, и Джеффри Бентон убьет тебя в доме развлечений — вот что оно могло значить.
Да, — подумал Аш, — действительно, она могла обо всем знать. Она и так знает слишком много. Например, о ловушках-шпионах в моей комнате. И о ком-то, кто заставил Бентона вызвать меня и убить. Она ответила “друг”, когда я спросил ее “друг” или “враг”. Но слово легко произнести и невозможно узнать, правдиво ли оно.
Она сказала, что изучала меня двадцать лет, — это, конечно, фальшь, потому что двадцать лет назад я отправился к 61 Лебедя, и ни для кого, ровным счетом ни для кого, на Земле я не представлял особого интереса. Просто шестеренка огромной машины. И до сих пор моя жизнь важна только для меня и для осуществления той великой идеи, о которой ни один человек на планете не может ничего знать, и даже если рукопись сфотографирована — это не имеет значения, так как прочесть ее никто не сумеет.
Она сказала “друг”, хотя знала, что Бентона заставили вызвать меня и убить, все-таки она позвала меня и назначила сражение за обедом.
Слова-то произносить легко. Но кроме слов существуют и другие вещи, которые не так легко исказить или же сделать правдоподобными — то, какими ее губы были под моими губами, нежность кончиков пальцев, скользящих вдоль моей щеки.
