Джефф Карлсон - Проклятый год
Совсем спятил! Нового Франкенштейна нам только не хватало! Очевидно, в своих язвительных выпадах Рут зашла чересчур далеко, потому что Ласаль перестал разговаривать с ней по радио еще два месяца назад.
Он был прав — наносаранча действовала с такой быстротой, потому что выполняла крайне простую инструкцию, но только законченный олух может считать, что АНЧ очистят планету от заразы, не умея отличать «своих» от «чужих». Слишком грандиозна задача, слишком неоднородно поле боя. Что еще важнее — ниже высоты в три тысячи метров все тела-носители были уничтожены, и саранча погрузилась в спячку. Цель стала инертной и ничем себя не проявляла. Но даже медленно воспроизводящиеся АНЧ в конце концов прикончили бы заразу почти повсеместно.
Чего, казалось бы, проще: выпусти лучший из прототипов, потом сиди и жди. Но как знать — кто кого одолеет?
АНЧ Ласаля — скорее активное химическое вещество, чем механизм, — состояли из богатых кислородом молекул углерода, которые нейтрализовывали вредоносных нанороботов, объединяя их в бесполезные супрамолекулярные кластеры. Дешево и сердито. Джеймс стоял у истоков проекта «снежный ком»; он же первым заявил, что идею невозможно применить на практике. Тем не менее, АНЧ Ласаля оставались самыми мелкими и доступными для репликации частицами — об этом ученый прожужжал Рут все уши, пытаясь привлечь ее на свою сторону.
Вторая группа экспертов — возможно, самая амбициозная — предлагала создать АНЧ-паразитов, которые вводили бы в саранчу другую программу, используя оставленный в ее структуре запас памяти. Подчиняясь новой команде, частицы принялись бы атаковать друг друга. Однако у этой группы дальше диагностики и компьютерного моделирования дело не пошло, и никто не ждал от нее скорых практических решений.
Рут принадлежала к третьей группе, состоявшей в основном из таких же, как она, технарей, прежде работавших на оборонку и госслужбы. Они создали охотника-убийцу — грозное оружие, целью которого было расчленение саранчи. Часть вредоносного наноробота поглощалась как топливо, а остаток использовался для создания новых АНЧ. Этот проект считался главным, пока президентский совет от отчаяния не потерял терпение.
Все три концепции страдали одним и тем же огромным недостатком.
Воссоздавая себе подобных, саранча извлекала углерод и железо из тканей носителей и, как субстанция, мало чем отличалась от других живых организмов.
Вот она, главная проблема — любые АНЧ, созданные для массового уничтожения саранчи, могли с таким же успехом и вероятностью атаковать клетки в организме человека или животного.
— Покажи им свои расчеты еще раз, — предложила Рут. — Если жучки Ласаля примутся слеплять в один ком каждую толику органического углерода в природе, все наши прежние беды по сравнению с новой покажутся дискотекой на роликах.
— Чем-чем?
— Конец наступит всем и повсеместно!
Опять этот скрип в наушниках… Женщина представила, как Джеймс улыбается, ходит туда-сюда, качает головой. Если бы видеть выражение его лица! В голосе коллеги, по обыкновению, звучала лишь спокойная сила.
— Совет не позволит запустить АНЧ, не обеспечив защиты на случай непредвиденных событий, — возразил он. — От нас потребовали включить в каждый прототип гипобарический предохранитель, даже если это вызовет новые задержки.
— Предохранитель не помешает «снежному кому» воздействовать на растения, насекомых и что там еще есть ниже трех тысяч метров. Последние остатки экологического равновесия на планете полетят к чертям собачьим! Нам нужны АНЧ, способные распознавать цель.
— Кстати, у меня есть еще одна хорошая новость, она как раз с этим связана.
— Правда? Так чего ради ты меня дразнил? — Рут искренне улыбнулась, а для Джеймса даже хохотнула в микрофон. — Сбрось мне файл — как вовремя!
Не иначе, удалось разработать начатки «мозгов». Один из членов их группы предложил воздействовать не на самих нанороботов, а на их гипербарический предохранитель, превращая его в маркер. К сожалению, самые лучшие опытные наработки в замкнутой капсуле, где число обманок и пустышек превышало число спящей саранчи лишь в соотношении два к одному, показывали эффективность ниже тридцати процентов.
— Моя новость получше будет, — сказал Джеймс. — ФБР отправляет своих людей в Денвер. У них, кажется, появился свежий след.
Рут в невольном восторженном порыве напрягла мышцы рук и ног. Она ударилась коленом о переборку, отчего завертелась на месте — пришлось прижать наушник к голове руками, чтобы не отлетел в сторону.
— Когда? Как они узнали?
— Они только что закончили расчистку участка автострады, чтобы возобновить полеты.
У Рут вертелся на языке вопрос: какого размера? Чтобы сесть, челноку требовалась полоса в два раза длиннее, чем большинству самолетов.
— …отправили группу в город, те привезли компьютеры из своего местного офиса и государственной библиотеки. Говорят, у них теперь есть полные сведения о продажах фирм-производителей оборудования.
В США до начала чумы в сфере нанотехнологий действовали сорок шесть университетских лабораторий, семь частных групп и пять государственных организаций. В их число не входили ведомство Рут, еще два засекреченных федеральных проекта, о которых она слышала, и дюжина лабораторий, финансируемых из независимых источников, которые, не высовываясь, потихоньку накапливали сведения из открытых публикаций и помалкивали о собственных находках.
Однако только тринадцать компаний имели в своем распоряжении микроскопы и прочее оборудование для изготовления наночастиц. В отличие от акций самих компаний-производителей, столь дорогостоящий и громоздкий инвентарь покупался и продавался не каждый день.
Еще до того, как наносаранча прорвала карантин вокруг северной Калифорнии, байтогрызы из ФБР откопали сведения о двух частных группах в регионе. Агенты прочесали их лаборатории, а заодно шесть других, работавших в открытом режиме, и забрали с собой все, что смогли найти, даже нескольких застрявших там перепуганных технарей.
Жаль, что далеко не все из них успели выбраться на безопасную высоту.
Улики были либо потеряны, либо уничтожены. Не имелось никаких доказательств, что саранчу действительно создали в районе, прилегающем к заливу. С таким же успехом она могла вырваться на свободу во время транспортировки или торговой сделки. Никто не брал на себя риск что-либо объяснять. И неудивительно — любого, посмевшего заикнуться о своей причастности к катастрофе, линчевали бы на месте. Но даже в первые двое суток, когда распространение заразы еще можно было сдержать, никто нигде не подал ни единого сигнала тревоги.
Считалось, что придумавшая саранчу проектная группа погибла, как только их детище вырвалось на свободу. Большинство оставшихся в живых жалели только об одном — создатели наночумы отмучились слишком быстро…
Какой должна быть кара, равная по жестокости такому преступлению? В каком человеческом языке найдутся подходящие по силе слова?
И все же за поисками создателей наносаранчи стояла — или так, по крайней мере, думала Рут — не жажда отмщения. Главное — понять, в чем тут дело, найти ответ, который поможет остановить эпидемию.
— Неужели лабораторию обнаружили? — недоверчиво спросила астронавтка. Будь оно так, Джеймс сейчас кричал бы от радости.
— Пока только след, компьютеры.
— За ними кого-нибудь пошлют? Где они находятся?
— Мы еще не рассчитали, сколько потребуется топлива и баллонов с воздухом.
— А если там есть все, что нам нужно?! Исходные схемы, нестандартное оборудование, улики, наконец!
Джеймс не отвечал несколько секунд, очевидно давая собеседнице возможность успокоиться. А может быть, хотел, как и она, чтобы это оказалось правдой.
— Пока никто не уверен, что информация надежна, — отозвался он наконец.
— Не томи!
— Три года назад «Селект Атомикс» отправили кому-то в Стоктоне промышленный лазер. Он нигде не проходит по реестрам.
Рут никогда не бывала на западном побережье, но хорошо изучила географию региона сначала по новостям, потом по вопросам, которые задавали следователи из ФБР и АНБ. Разведслужбы взяли в оборот всех, кто имел малейшее отношение к нанотеху, даже охранников и дворников, пытаясь вытащить из них хоть какой-нибудь намек, имя или слух.
Картина распространения инфекции подсказала властям вывод, что создателей наносаранчи следовало искать в густонаселенном районе вроде Беркли или Окленда.
— В Стоктоне? Это — на восток от залива, недалеко от Сакраменто, правильно? У самого подножия сьерры?
— Я вижу, к чему ты клонишь, но ты должна понимать…
— Отправьте туда самолет! При первой же возможности!
— Рут, пойми — лазер могли перебросить куда угодно. Даже если он остался в Стоктоне, там черт знает что творилось — на дорогах заторы, полгорода сгорело, а на высоте двух километров над уровнем моря прошел снегопад, за час навалило пять сантиметров!
