Мери Каммингс - Дорога домой
В углу грудились старые мотоциклы, их было не меньше десятка — ржавые, с рваными сиденьями; у некоторых не хватало колес.
На ярко освещенном пятачке посреди ангара стоял еще один мотоцикл. Перед ним на низкой табуреточке сидел мужчина в клетчатой рубашке и, согнувшись, ковырялся в колесе, видна была лишь спина и неровно постриженные седоватые волосы на затылке.
Шагов он не мог не слышать, но и ухом не повел, пока Джерико, подойдя к нему совсем близко, не сказал:
— Эй… привет!
Только тогда мужчина поднял голову и, не вставая, одним толчком развернулся к Хефе всем телом.
В первый миг Лесли заметила лишь, что табуретка у него на колесиках, оценила — удобно! — и только потом взглянула в лицо. Подумала: «Чего он так на меня уставился?» — и тут поняла, что сквозь морщины и покрывавшую подбородок неопрятную щетину мало-помалу проступают знакомые черты сержанта Калвера.
Как, откуда, почему?! Она бросила взгляд на руку мужчины — двух пальцев, мизинца и безымянного, не хватало! — и снова уставилась ему в лицо, не веря своим глазам, но с каждой секундой все отчетливее осознавая, что это действительно он — человек, которого она знала с детства, ее учитель и друг.
— Ты с ним знакома? — спросил Джерико.
Лесли уже хотела воскликнуть: «Да, конечно!» — но сержант опередил ее, внезапно хрипло буркнув:
— Каша сгорела! — держась за мотоцикл, он с трудом встал и потянулся за прислоненными к столу костылями; на ходу бросил на нее взгляд — острый, жесткий и несомненно предостерегающий.
— Что? — удивленно переспросил Джерико.
Сержант оперся на костыли и выпрямился.
— Каша, говорю, подгорела сегодня. Мне Чабби принес — дерьмо дерьмом. Я эту кукурузную замазку и без того терпеть не могу…
— Да подожди ты со своей кашей! — перебил его Джерико и снова обернулся к Лесли: — Так ты его знаешь?
— Нет. А должна?
— Так он же из твоего Форт-Бенсона!
— Я… — начал было сержант, но Джерико, не спуская глаз с Лесли, оборвал его взмахом руки.
Она сделала вид, что вглядывается, и помотала головой:
— Не, я его не помню. У нас же там больше тысячи человек было — и на самой базе человек семьсот, и еще беженцы, — пожала плечами, словно извиняясь. — Не помню.
— Опять вы за свое, — сумел наконец вклиниться сержант Калвер. — Я же говорю, я из Лоридейла. Из Лоридейла, что в Южной Дакоте, а вовсе не из какого-то там Форт-Бенсона.
— Ну что ж, Лоридейл так Лоридейл, — Джерико добродушно усмехнулся: — Ладно, я распоряжусь, чтобы тебе вечером мяса побольше нажарили.
— Мясо — это хорошо, — согласился сержант. Смерил взглядом Лесли. — Это кто у тебя — новая повариха? Я мясо хорошо прожаренное люблю, чтобы с корочкой!
— Нет, это Лесли. Она теперь у нас врачом будет.
— Вот как?
— Да, — кивнул Джерико. Взял Лесли за руку: — Ну что, пойдем?!
— Погоди секунду, — она не в силах была вот так, просто, взять и уйти отсюда. Обернулась к сержанту. — Э-э-э… что у вас с ногами?
— Да… бежал неудачно, — хмуро ухмыльнулся тот, бросил на Джерико короткий взгляд, словно призывая тоже посмеяться им обоим понятной шутке.
— Болит?
— Бывает. Особенно к непогоде.
— Ну, заходите ко мне послезавтра в лазарет — я вам настойку от боли сделаю.
— Мисс, я из этого ангара почти не выхожу. Мне пару дюжин шагов пройти — уже передышка нужна, а вы говорите — лазарет!
— Ладно, сама зайду, — пообещала Лесли.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Друзья мои! Вот и опять наступил субботний вечер, и я с радостью…
Субботняя речь Хефе являлась освященной временем традицией Логова. Вечером, у костра, он рассказывал о том, что важного произошло на этом «островке цивилизации» за неделю — хвалил отличившихся, пенял виноватым, делился планами и идеями. Собравшаяся на площади толпа встречала его слова аплодисментами и свистом, восторженным гулом и смехом.
Обстановка на площади была самая неформальная — горели костры, кое-кто жарил на огне куски мяса и ломти хлеба, из рук в руки переходили фляжки с самогоном.
Все это Лесли уже видела в тот вечер, когда ее, измученную и избитую, в мокрой и грязной одежде привезли сюда. Теперь же, спустя неделю, она наблюдала это зрелище совсем с другой стороны — сидя вместе с другими членами внутреннего круга у большого костра, рядом с золоченым креслом Хефе. И талию ее обвивал пояс, пряжкой которому служил бронзовый нетопырь с желтыми камешками-глазами.
Всего неделя прошла — семь дней. А кажется — куда больше…
…Место для лазарета проблемой не стало — Пит предложил выбрать любое пустующее помещение в здании, где находился склад. А поскольку пустовало оно едва ли не на три четверти, то выбор у Лесли был.
В конце концов она остановилась на трех идущих подряд комнатах, имеющих как выход в коридор, так и дверь в соседнее помещение. В средней решила устроить кабинет, в правой — палату на трех больных (при необходимости туда можно было поставить еще пару кроватей), а в левой — аптеку, где она могла бы хранить лекарства, сушить травы и делать отвары.
Пока что там было почти пусто — на столе стояла походная бензиновая плита, три маленькие кастрюльки и с десяток разнокалиберных бутылок. Еще Пит выделил ей пузырек с марганцовкой, десяток оставшихся еще с прежних времен бинтов в упаковке и флягу с самогоном. Этим запас лекарств на его складе исчерпывался.
Зато ножи он выдал без разговоров: один обычный, в ножнах и два небольших узких ножа с острыми кончиками — Лесли подумала, что если их как следует наточить, то они сойдут за скальпели.
Оставался вопрос с лекарствами. Марганцовка, конечно, вещь хорошая, но чтобы лечить людей, этого определенно мало. Поэтому уже во вторник утром Лесли, никем не приглашенная, явилась к Джерико. Конечно, она помнила, как вывел его из себя непрошенный визит девушки в коричневом платье — но дело есть дело.
Лео перехватил ее перед дверью апартаментов Джерико — выскочил из соседней комнаты и преградил путь.
— Чего надо? Хефе тебя не звал!
— Я хочу в лес за лекарственными травами съездить, — не чинясь, объяснила она. — Нужно, чтобы он квадроцикл разрешил взять. Большой, четырехместный.
— Ну… — Лео пару секунд поколебался и отступил в сторону. — Проходи.
Джерико завтракал — один. Лесли чуть ли не с порога начала излагать свою проблему, но он весело махнул рукой:
— Куда ты так торопишься? Раз пришла — попей со мной кофе! — кивнул Лео: — Организуй там пока все!
Задержал он ее минут на сорок — расспрашивал о местах, где ей довелось побывать: что там выращивают, чем торгуют, вообще что есть интересного. Зато когда Лесли вышла на крыльцо, красно-черный квадроцикл уже ждал ее. Честер, сидя на водительском месте, сиял:
— Садитесь! Лео разрешил нам его брать, сколько нужно!
Вот так и получилось, что и этот день, и два последующих она провела в лесу, широкой полосой протянувшемся вдоль предгорий к северу от Логова. Собирала все, что попадалось на глаза: позднюю ежевику и бизонью ягоду, полынь и мяту, корневища аира и цикория, можжевеловые шишки и ромашку — конечно же, ромашку. При виде ее желто-зеленых сердцевинок у Лесли сердце забилось сильнее, и не столько потому, что это неприхотливое растеньице было почти универсальным лечебным средством — и обеззараживающим, и противовоспалительным, и успокаивающим, — но потому, что из ромашки можно было сварить обезболивающий отвар, повод для новой встречи с Байкером — сержантом Калвером.
Ей мучительно хотелось снова увидеть его. И не только потому, что он наверняка знал — не мог не знать! — куда исчезли люди из Форт-Бенсона, но и потому, что сержант Калвер был и оставался для Лесли частицей дома, другом и учителем, человеком, которого она уважала и которому полностью доверяла.
Почему сержант солгал Джерико, она не знала — что страшного в том, что он из Форт-Бенсона?! — просто, как само собой разумеющееся, поддержала его ложь и сделала бы это снова. Но теперь в результате не могла просто так взять и зайти к нему — узнав об этом, Джерико наверняка спросил бы, зачем она приходила к человеку, с которым, по ее словам, не знакома.
Поэтому пришлось ждать почти целую неделю, и только в пятницу, приготовив полдюжины разных отваров и настоек, в том числе и обезболивающий отвар, Лесли перелила его в бутылку и уже на законном основании пошла в ангар.
Она боялась, что Честер и Бобер увяжутся за ней внутрь, и не знала, как этого избежать. Но когда ребятки поняли, что она идет в ангар, то разом притормозили, и Честер сказал, опасливо косясь на вход:
— Мы… это… тут посидим, снаружи — ладно?
— Ладно, — с облегчением кивнула Лесли.
