Джулиана Бэгготт - Пепельное небо
— Да, слышал, — отвечает Партридж. — Они помещают линзы в глаза и микрофоны в уши, и ты превращаешься в шпиона, сам того не подозревая.
— И причем это не просто чипы, которые беспокойные родители помещают в детей, чтобы всегда знать, где те находятся. Это высокие технологии. Все, что видишь и слышишь, транслируется на экран с большим разрешением!
— Перестань, Гастингс, это все не про меня. Никто не решится сделать из ребенка Уиллакса шпиона.
— А вдруг еще хуже? Что, если они подсадят тебе «тикалку»?
«Тикалкой» называется мифическая бомба с дистанционным управлением, которую вживляют тебе в мозг. Если внезапно ты начинаешь приносить больше хлопот, чем пользы, они нажимают на кнопку уничтожения. Партридж не верит в существование «тикалки».
— Гастингс, это просто миф. Такого не бывает.
— Но что они тогда делают с тобой?
— Просто хотят получить биологическую информацию.
— Им не надо вырубать тебя, чтобы получить биологическую информацию! ДНК, кровь, моча — что еще им нужно?
Партридж знает, что им нужно. Они хотят изменить его поведенческий индекс, и почему-то им это не удается. И это как-то связано с матерью. Он сболтнул Гастингсу лишнего. На самом деле, он никому не может сказать, что планирует побег. Он знает, как выбраться из-под Купола. Он сделал все необходимые расчеты и сбежит через вентиляционную систему. Необходимо только достать нож, чтобы уйти уже ближайшей ночью.
— Не бойся, Гастингс. Со мной все будет в порядке, как всегда. Смотри, ты уже полностью одет, иди веселиться! Сам сказал, «это же просто танцы»!
— Хорошо, хорошо. — Гастингс идет к двери, шаркая своими длинными ногами. — Только не оставляй меня там одного надолго, ладно?
— Если ты не будешь мне мешать, я определенно закончу быстрее.
Гастингс махает рукой и выходит.
Партридж тяжело вздыхает. Гастингс просто идиот, думает Партридж, но это не помогает ему избавиться от напряжения, которое возникло от всех этих разговоров о «тикалке». Зачем уничтожать собственных солдат? Надо сказать Гастингсу, что ему лучше следить за собой. Его поведенческий индекс, наверное, уже скорректировали. Поэтому он и на танцы боится опоздать, пунктуальность в Куполе считается добродетелью.
Партридж не может представить, каково это — начать вести себя по-другому, даже в малейшей степени. Родители думают о кодированиях для мальчиков, что это «просто как взросление, созревание». Девочек не кодируют из-за хрупкости их репродуктивных органов. По крайней мере, пока они не допущены к размножению. Если они не размножаются, запускается их кодирование. Партридж вообще не хочет меняться. Он хочет знать наверняка, что все, что он делает, это решение, принятое им самим. Даже если оно ведет к ошибке. В любом случае, он должен выбраться отсюда, пока они не разобрались с его кодом. Иначе он может никогда больше не захотеть это сделать. Но что снаружи Купола? Все, что он знает, это что там земля, населенная Несчастными, большинство из которых либо слишком глупые, либо слишком упрямые, чтобы жить под Куполом. Или же больные на голову, невменяемые преступники. Когда-то давно общество было очень больным. Но мир изменился навсегда.
Теперь Несчастные стали монстрами, едва ли в них можно узнать человеческое существо. Они превратились в искаженные версии своих предыдущих форм жизни. В классе им показывали картинки, стоп-кадры из отснятых видеоматериалов. Сможет ли он выжить там, среди жестоких Несчастных, в диких условиях окружающей среды? Возможно, что никто не станет его искать, когда он пропадет: выход за пределы Купола запрещен даже в исследовательских целях. Этот побег равноценен самоубийству, но слишком поздно переживать из-за этого. Партридж приводит свои мысли в порядок. Теперь он не может допустить безумных поступков — ни от Гастингса, ни от себя. Он слышит щелчок вентиляционной системы и проверяет часы. По короткой лесенке он поднимается к своей койке, где между матрасом и бортиком спрятан блокнот. Пометив время в блокноте, он сует его обратно.
Где бы он ни находился — в классе ли, в лаборатории под воздействием радиации или в спальне — он везде следит за тем, как работает вентиляция. Монотонное жужжание, вибрирующее по всему Куполу с определенными интервалами времени. В дневнике, где ему полагается вести записи относительно кодировок, он записывает данные о вентиляции. Прежде он почти не замечал эти звуки, но теперь научился различать тихий щелчок перед тем, как мотор умолкает. Он узнал, что вентиляция ведет за пределы Купола и острые лопасти останавливаются ровно на три минуты сорок две секунды.
Партридж решился на побег, потому что его мама может быть жива. «Все время какие-то проблемы с твоей матерью», — сказал его отец, а с тех пор как Партридж украл ее вещи из Архива личных потерь, мать кажется еще более реальной. Если есть хоть малейший шанс, что она там, он должен попробовать найти ее.
Партридж быстро одевается и завязывает галстук. Его волосы слишком коротки, чтобы их расчесывать. Сейчас перед ним пока стоит одна цель: Лида Мерц.
ЛИДА
ПИРОЖНЫЕ
Когда Лида помогала украшать зал золотыми звездами и гирляндами, она не знала, с кем пойти на танцы. Она пошла бы с кем угодно, но Партридж был единственным, от кого она действительно ждала приглашения. И он пригласил ее — около трибуны спортплощадки, где не было, к счастью, учителей, которые всегда цеплялись к Лиде. В тот момент она подумала, что было бы невероятно здорово, если бы было прохладно и дул ветер, как в настоящий осенний день. Конечно, она не сказала этого вслух.
«Да, я пойду с тобой, с большим удовольствием!» — ответила она, пряча вспотевшие ладони в карманы: вдруг ему придет в голову взять ее за руку.
Услышав согласие, Партридж огляделся по сторонам, будто надеясь, что их никто не слышал. Можно подумать, в противном случае он взял бы свои слова обратно.
«Ну, тогда хорошо. Там и встретимся».
И вот они сидят рядом за накрытым столом. Партридж очарователен. Всякий раз, когда Лида ловит взгляд его невероятных серых глаз, она чувствует, что ее сердце вот-вот разорвется. Впрочем, хоть они и сидят рядом, он редко смотрит на нее. Громко играет музыка, старые-престарые песни из списка разрешенных. У одной из них очень славный мотив, но странные слова: кто-то рассказывает, что будет следить за каждым шагом, каждым вздохом другого. От этой песни Лида начинает волноваться и переживать из-за глубины выреза на платье.
Неподалеку сосед Партриджа разговаривает с девушкой. Партридж кивает ему, когда они встречаются взглядами. Гастингс глупо улыбается, после чего возвращается к беседе.
— Его же зовут Гастингс, да? — Лида пытается завязать разговор, да и не против намекнуть, что они с Партриджем могли бы сидеть ближе, как Гастингс с той девушкой.
— Это невероятно, — отвечает Партридж. — Он ведь никогда не умел нравиться барышням.
Интересно, думает Лида, Партридж тоже не умеет или просто решил не тратить свое обаяние на нее.
По случаю праздника их обычная еда — таблетки, которые мальчики называют «патронами», — заменена кексами. Маленькие голубые тарелочки стоят на всех столах. Партридж отправляет в рот большой кусок кекса. Лида думает, что они едят так редко, что могут ненароком подавиться. Сама она ест небольшими кусочками, смакуя каждый из них.
Она снова пробует завязать разговор, заговорив о своих занятиях искусством, которые ей нравятся больше других уроков.
— Я сделала птицу из проволоки, и ее отобрали для выставки в Зале Учредителей — там скоро будет выставка студенческих работ. Ты занимаешься искусством? Я слышала, что мальчикам его не преподают, только вещи, которые полезны в жизни. Всякие науки. Это правда?
— Я хожу на историю искусства. Нам дозволено немного окультуриваться. Но согласись, какой мне прок от того, что я, например, умею делать птичек из проволоки? — отвечает Партридж резко. Он откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди.
— Что-то не так? Я что-то не то сказала? — спрашивает Лида. Ей непонятно, зачем он предложил ей пойти с ним, если она его очевидно раздражает.
— Это уже неважно, — отвечает Партридж таким тоном, как будто наказывает ее за какую-то ошибку.
Лида тычет вилкой в свой кекс.
— Слушай, я не знаю, что у тебя за проблемы, но если что-то не так, ты же можешь просто сказать мне.
— Так ты этим занимаешься? Ищешь проблемы у людей? Новых пациентов маме поставляешь?
Мама Лиды работает в реабилитационном центре для студентов, столкнувшихся с проблемами психической адаптации. Обычно они выздоравливают и возвращаются к учебе, но многие остаются там.
Это уже чересчур.
