Павел Виноградов - Деяние XII

Они уже поняли, что звуки означают чью-то деятельность в недрах рудника, но не говорили друг с другом об этом, опасаясь спугнуть вспыхнувшую надежду. Был момент, когда тум-тумтум вдруг стихло и не возобновлялось долго-долго, и отчаяние вновь подавило их. Но потом – совсем близко – раздался сильный удар, от которого со сводов пещеры полетели тучи пыли, а дальше пошёл привычный и всё приближающийся ритм: тум-тумтум-тум-тумтум-тум.

– Или ваши, или наши, – проговорил в пространство Руслан.

Вспыхнувший свет фонаря Сахиба на несколько секунд ослепил его.

– Скоро узнаем, – раздался из-за завесы света слегка напряжённый голос президента Клаба.

– Тум-тумтум-тум, – слышалось уже совсем близко.

Завалившие вход в пещеру плиты пошли трещинами, откуда брызнул свет. Слышались уже и голоса, и даже тяжёлое дыхание работающих. Наконец стали вываливаться большие камни, а потом рухнула большая плита, из образовавшегося отверстия показалась светящая фонарём каска. Человек в грязном комбинезоне встал, огляделся и увидел юношей.

– We came to take you, Sahib, sir.[7]

«Стечкин» был в руке Руслана, но выстрелить он не успел – йо-йо Сахиба, взвившись, как атакующая кобра, ударила стальными дисками юношу прямо в висок. Тот сразу рухнул, головой ударившись об угол ящика с Артефактом.

В пещеру проникли ещё несколько человек, тут становилось тесновато.

– Вы в порядке, сэр? – по-русски спросил молодой клабер без каски. При свете фонарей его волосы отливали рыжиной, а зелёные глаза смотрели нагловато.

– Да, – бросил ему Сахиб. – Хорошо, что вы поймали сигнал моего маячка. Я почти не надеялся, что он пройдёт сквозь камень.

– Еле засекли, – радостно сообщил рыжий, – вчера только.

Вместо ответа Сахиб повернулся к неподвижно лежащему Руслану. Волосы юноши были в крови, кровь обильно пачкала доски сундука. Сахиб пощупал пульс на шее.

– Пока жив, но ненадолго… – проговорил он.

– Прикончить? – с готовностью выскочил рыжий.

– Нет! – рявкнул Сахиб, и тот замолк, будто ему заткнули рот.

– Он сделал своё дело и теперь безопасен, – сказал Сахиб более спокойно. – Если повезёт, выживет. Берите сундук и пошли – Артель на подходе, чую…

Только для членов Совета Артели.

1865 год, Апреля 7-е.

Батырю батырей (генералиссимусу) Артели Драгуну (князю В.А. Долгорукову) от артельного VIII ранга Султана (штабс-ротмистра Валиханова).

Милостивый государь, князь Василий Андреевич!

Вашему сиятельству известно, что некоторое время назад я почёл своим долгом выйти из Артели, так как не разделяю более её целей. Отныне я, будучи Султаном Киргиз-кайсаков, намерен нести европейское просвещение своему народу. Однако при этом я чувствую, что бремя Деяния не может быть с меня снято. Будучи материалистом, я не могу признать его ниспосланным свыше, и предмет, так почитаемый верующими, для меня остаётся лишь куском дерева. Тем не менее я столь многим обязан Артели, что чувствую себя перед ней в долгу. Во исполнение оного мной была проведена операция по сокрытию известного предмета. При всём своём атеизме я признаю его важным для множества людей, а посему убеждён, что храниться он должен в тайне, дабы не поощрять фанатизма и суеверий. В своё время я ознакомил с этими соображениями Совет Артели и получил его одобрение на операцию. Я осведомлён, что у Совета свои соображения по этому поводу: батыри считают, что предмет необходимо скрыть в преддверии ожидаемой ими общественной смуты. Я не разделяю этих страхов, но мои стремления счастливо совпали с умонастроением Совета.

В бытность свою в 60-м году в Петербурге я изъял предмет из тайного зала в подземельях артельной обители. Предмет проделал со мной путь на мою родину, где я его надёжно укрыл до тех пор, пока не подыщу для него постоянного места. Случай представился весной минувшего года, когда я присоединился к экспедиции западносибирского отряда полковника М. Г. Черняева (артельщик VII ранга Аральский). Для пользы дела нами с Михаилом Григорьевичем было уговорено разыграть ссору, что мы и сделали после взятия крепости Аулие-Ата. Приказом Черняева я был отправлен обратно в Верное, однако накануне отбытия туда отряда, в сопровождении двух Киргиз-Кайсаков, я тайно направился в другую сторону. Предмет был при мне: он был спрятан в походной кровати, которую, как знали все, я постоянно вожу с собой, поскольку из-за своей болезни не могу спать на голой земле. Мы направлялись в место, которое заранее было выбрано мной для сокрытия предмета, и которое отлично знал один из моих сопровождавших. Где оно, я не открою и вам, так как уверен, что этот символ должен быть скрыт от всех, в том числе и от Артели.

Могу лишь сообщить, что, после довольно трудного путешествия, потеряв одного из спутников, я прибыл в это место и спрятал предмет там, где он пребывает и сейчас. Таким образом я смею считать себя свободным от каких бы то ни было обязательств перед Артелью.

С неизменным уважением к Вашему Сиятельству и Батырю,

штабс-ротмистр Российской службы Чокан Валихан, Султан Киргиз-Кайсаков (более не Отрок).

Через три дня после написания этого документа штабс-ротмистр Валиханов, Отрок 10-й, умер в урочище Кочен-Тоган, выкурив трубку отравленного табаку, переданного ему клевретом Клаба. Артель не успела предотвратить несчастье. Официально причиной смерти Валиханова признана застарелая чахотка. Местонахождение Древа остаётся неизвестным.

Батырь батырей Драгун.

СССР, Узбекистан, Ташкент, 22 июня 1985

– Как он? – нетерпеливо спросил Палыч вошедшего в комнату Ак Дервиша.

– Перелёт перенёс нормально, в Бурденко его уже обследовали, ничего особо страшного, обещают поставить на ноги.

Батырь батырей вытащил из кармана старую трубку и кисет.

– Удар в висок пришёлся по касательной, только содрал кожу. А вот рана во лбу глубокая, череп пробит.

– Слава Богу! – пробасил с трудом умостившийся на хлипком кресле владыка Назарий.

Совет Артели собрался в этом полуазиатски убранном доме, поскольку всё равно большая часть батырей находилась в Средней Азии – искали Отрока. А совещание Совета требовалось незамедлительное.

– Мне бы хотелось, чтобы Господь направил нас в р-рудник чуть пор-раньше, – пророкотал лениво развалившийся на суфе Лисунов. – Клабер-ров с Артефактом уже и след простыл, а мальчик едва не умер-р.

– Он жив, и это главное, – бросил Палыч, давя в пепельнице окурок.

– Насколько я понимаю, он теперь нейтрален для Игры? – спросил новый член Совета, молодой чекист из Петербурга. – Деяние совершено, и совершено не в нашу пользу.

Его выпуклые холодноватые глаза остановились на Ак Дервише.

– Батырь Юрист не совсем прав, – Дервиш обращался ко всем присутствующим. – Деяние завершено лишь тогда, когда Артефакт находит постоянное место пребывания. Тогда Игра стабилизируется. Пока этого не ощущается – всё в подвешенном состоянии. И раньше такое случалось: был персидский плен Креста, был долгий путь из Иерусалима до Тэмуджина. И в эти периоды Игра была хаотична и непредсказуема. Но как только Артефакт утверждался где-нибудь или в чьих-то руках, наступал период затишья. Думаю, и сейчас будет так, и лишь когда с судьбой Креста всё станет ясно, можно будет говорить, что этот Узел полностью сформировался.

В знак понимания Юрист наклонил голову с большими, несмотря на молодость, залысинами. Тем не менее, спросил:

– А не может быть так, что, овладев Крестом, Клаб стал теперь его хранителем?

– Думаю, нет, – ответил Ак Дервиш, выпуская клуб дыма. – Но чтобы быть в этом уверенным, надо выслушать девушку. Батырь Учитель, позовите её, прошу вас.

Палыч порывисто встал.

– По-прежнему убеждён, что не надо было срывать её с важного задания и со страшным риском тащить сюда, – заметил он.

– Она носительница слишком важной информации, которую членам Совета необходимо получить непосредственно от неё, – ровно ответил Батырь батырей. – Зовите.

Лейла вошла в комнату с обычным своим видом «а-не-пойти-ли-вам-всем-куда-нибудь», но за ним угадывалась почтительная робость. Одета была в скромную блузку и длинную юбку, светлые волосы собраны на затылке в пучок.

Члены Совета, кроме Назария, встали.

– Садитесь, моя милая, – галантный Герш указал на суфу, но Лейла помотала головой и подошла к епископу.

– Благословите, владыка.

– Бог благословит, – Назарий перекрестил её склонённую голову. – Садись, дочь моя.

Лейла приложилась к руке священника и уселась на табуретку. В ожидании вопросов Совета она была, как натянутая струна.

– Сударыня, вы близки с президентом Клаба, – начал Ак Дервиш.

Девушка слегка покраснела, но продолжала сидеть неподвижно и прямо.

– Вы можете предположить, что он собирается делать с Артефактом?