Павел Виноградов - Деяние XII
Но та же связь с предметом его поисков шептала Руслану другое: Кимбел должен быть рядом с ним, когда он осуществит Деяние. За это не было ни малейших разумных доводов, и всё же… Именно здесь, у входа в Рудник Смерти, Отрок XII до конца осознал своё бремя и понял, что кажущиеся нелогичными поступки его предшественников часто были продиктованы этой особой, нечеловеческой логикой. Именно с её помощью он постиг сейчас, что Артефакт не принадлежит ни одной из сторон Большой игры, а дан всем людям. И что сама Игра – лишь один из инструментов Творения, а противостояние цивилизаций в глазах правящих миром сил – не более чем шумные детские игры.
Добро оставалось добром, а зло – злом, но ни он, ни Кимбел не были безусловными носителями одного из этих начал. И если он, Руслан, сейчас делает выбор, то возможность выбора надо было предоставить и стоящему напротив него юноше со странными глазами. Они вместе должны достичь Креста.
Руслан опустил пистолет.
– Ты пойдёшь со мной, – просто сказал он.
Кимбел, кажется, хотел сказать нечто язвительное в своём стиле, но не стал, лишь заметил:
– До утра несколько часов, надо бы отдохнуть.
– У меня только один спальник, – ответил Руслан.
– У меня два, но не советую лежать здесь на голой земле – полно скорпионов.
– Значит, спим в машинах, – пожал плечами Руслан.
Утром на них обрушился туман. Скалы и старые отвалы выступали из мутного облака, как части тела колоссального чудовища, зловещей пастью чернело отверстие штольни. Напряжённая тишина и муть слово бы съедали издаваемые юношами звуки, казалось, они двигаются под водой или вообще в чужой атмосфере. С усилием Руслан подавил в себе позыв к панике и стал помогать Кимбелу в сборах.
Они были недолги. Нагруженные снаряжением, спальниками и канистрами с водой партнёры подошли к отверстию. Оно не было главным входом в рудник, но Руслан был уверен, что спускаться следовало здесь, а Кимбел его решения не оспаривал.
Президент Клаба быстро и споро забил коронку, расклинил, вбил серьгу и сделал навеску. Похоже, действительно не новичок в caving.
– Берёшь верёвку, откидываешься назад и спускаешься. Я буду подтравливать, – инструктировал он Руслана, защелкивая на его груди страховочный карабин.
Оба надели респираторы – даже отсюда было видно, насколько внизу пыльно.
Сразу за входом начинался вертикальный провал. Пыль была везде – подобно мошке в тёплую летнюю ночь, она кружилась в свете закреплённого на каске фонаря, лезла в глаза, несмотря на респиратор, скрежетала на зубах. Метров через двадцать пять Руслан ощутил под ногами твердь. Фонарь еле разгонял густую темень, но юноша разглядел что-то вроде огромных крысьих нор, очевидно, систему штреков.
Сверху послышались звуки – напарник спускался без страховки. Утвердившись рядом с Русланом, оглядел удручающий пейзаж, приподнял респиратор и ожесточённо сплюнул.
– Скрежещет зубами Великая пустота… А я-то всё гадал, что это значит… – проговорил он, ни к кому не обращаясь.
– Ну что, теперь туда? – повернулся он к Руслану.
Тот кивнул.
Штреки закончились жуткой дырой колодца. Молча спустившись на несколько десятков метров, по явно рукотворному серпантину, юноши попали в огромный зал. Свет выхватывал участки стен, блистающих серебром. Кое-где на них ещё оставались жерди, на которых во времена оны трудились рудокопы.
Сквозь гроты, колодцы, узкие ветвящиеся ходы, лестницы, грубо вырубленные в камне, они двигались к своей цели. Вернее, двигался Руслан, а Кимбел шёл за ним, приспосабливаясь под его хромоту, от усталости и плохого пути ставшую ещё заметнее. На их пути росли белоснежные гипсовые «цветы», сверху свисала бахрома из тончайших длинных иголок, которые рассыпались в прах от движения воздуха. Пищали орды встревоженных летучих мышей.
Достигнув грота, где была скала, поразительно напоминающая сидящего верблюда, Руслан, казалось, остановился в затруднении, но вскоре нашёл ведущую вниз дыру, от которой начиналась новая система ходов. Здесь двигаться стало гораздо труднее – из-за наросших по стенкам бесчисленных чёрных кристалликов какой-то неведомой породы. Этот путь был очень труден, порой приходилось вставать на четвереньки и буквально протискиваться вперёд. Но вскоре всё закончилось небольшим зальцем, откуда хода не было.
– Ну и что? – спросил Кимбел, оглядываясь по сторонам.
– Здесь, очень близко, – отрывисто бросил Руслан.
Кимбел залез в рюкзак и вытащил мощный фонарь. Вспыхнул яркий свет, осветивший серебрящиеся стены и слой ржавчины на полу, среди которой было множество костей летучих мышей.
– Где же?
Руслан не ответил, вперив взгляд в особо густую кучу всякой дряни в дальнем углу, подошёл к ней и стал разгребать руками, потом копать ножом. Кимбел присоединился к нему. Скоро лезвие ударило по твёрдой поверхности, отозвавшейся объёмным звуком. Фонари высветили старые доски. Ещё через несколько минут открылся прочный дощатый щит. Юноши подсунули под него лезвия и попытались приподнять. Постепенно он поддавался их усилиям, наконец, поднялся и свалился в сторону.
Из открывшегося тёмного провала пахнуло затхлым воздухом, и выскочила стайка потревоженных скорпионов. Фонари осветили яму. Она была не глубока, а на дне её опять были доски.
Руслан скользнул вниз и попытался приподнять оббитый железом продолговатый деревянный ящик.
– Тяжелый, – бросил он Кимбелу.
– Обвяжем верёвкой и вытащим, – ответил тот.
Через несколько минут ящик стоял на полу пещеры. Повозившись некоторое время с заржавленными замками, партнёры откинули крышку и увидели парусину, в которую был завёрнут некий длинный массивный предмет. Полуистлевшая ткань легко рвалась.
«Птица!» – вспыхнуло в Руслане.
Да, это было самым верным словом, хотя прилагалось оно к тяжёлому, почерневшему от времени куску дерева, за многие века намертво слившемуся с остатками столба, на котором он был укреплён. Он действительно напоминал раскинувшую крылья птицу, и Руслан физически переживал ощущения полёта в неизмеримом пространстве.
Он знал, что брус назывался «патибулум» и именно его несли на своих плечах приговорённые к распятию до места казни. На концах его чернели глубокие трухлявые рытвины – следы гвоздей. В неверном свете фонарей юноше показалось, что древесина вокруг них темнее, чем везде.
Неужели следы крови?!
Ему чудилось, что он видит сведённые смертной судорогой ладони, пригвождённые запястья. Переведя взгляд на перекрестье, в каком-то золотом сиянии увидел лицо Распятого.
Руслан упал на колени и лбом приложился к одному из отверстий. Над ним слышалось тяжёлое дыхание Кимбела.
Пещера содрогнулась. Страшный гул прошёл по каменным толщам. Сверху полетели куски породы. Руслан ничком рухнул на Крест, а на него упал Кимбел.
Вокруг всё тряслось и грохотало так, будто они стояли на пути дедушки всех штормов. Несколько мгновений казалось, что всё кончено – сейчас пещера рухнет и погребёт и их, и Артефакт. Но циклопические содрогания прервались также неожиданно, как начались. Несколько минут ещё падали последние камни, но вскоре рудник вновь погрузился в первозданную тишину.
– Хорошо тряхнуло, баллов семь, – заметил Кимбел, вставая и потирая ушибленные места.
Руслан с трудом поднялся на ноги. Взглянув на Крест, убедился, что тот совершенно цел. Потом оглянулся и застонал. Узкий проход, которым они попали сюда, исчез, словно его и не было.
Они были погребены на третьем ярусе Рудника смерти.
… Откуда-то сюда поступал воздух – иначе оба были бы уже трупами. Они не знали, как долго находятся здесь, под нависшими сводами, но в любом случае вполне достаточно, чтобы сжечь весь кислород в маленькой пещерке. Очевидно, через какую-то систему трещин она всё же сообщалась с верхними уровнями.
Конечно, было душно. Конечно, было темно – фонари зажигали в крайнем случае. И было страшно. Руслан с трудом подавлял в себе приступы клаустрофобии.
Самостоятельно выбраться не было никакой возможности. Землетрясение сдвинуло пласты породы, и проходы, по которым они сюда проникли, оказались не то что закупоренными, а плотно запаянными косным камнем. Возможно, конечно, закрывшийся участок был невелик – они не могли знать этого. Но в любом случае без отбойного молотка тут не обойтись.
Разговаривали редко, чаще просто сидели по разные стороны сундука с Артефактом, погружённые в свои мысли. Когда голод и жажда становились невыносимы, отпивали по глотку воды из фляги и съедали немного пищи – они не рассчитывали задерживаться под землёй и взяли с собой слишком мало припасов. Обоим очень хотелось курить, но они терпели, чтобы не портить и так затхлый воздух. Оправлялись в дальнем углу, где было небольшое углубление, но всё равно вонь неуклонно нарастала.
От голода, жажды и недостатка кислорода Руслан потихоньку впал в странное сонно-экзальтированное состояние. Словно под воздействием наркотика, сознание его изменилось. Перед ним медленно плыли картины его жизни, порой наполняясь совершенно иными, чем ранее, смыслами. Он перебирал прошедшие события, всматривался в них, пытаясь выстроить в логически непротиворечивое целое. Но картинки рассыпались, как бусы на ветхом шнурке, хаотически мерцая. Он задавался мыслью, не есть ли эта пещера последний тупик, откуда нет выхода, потому что путь его завершён. Но в таком случае он не понимал, зачем шёл и куда. И начинал подозревать, что понимание это ему и не требовалось.
