Паромщик - Джастин Кронин
– Кэли.
Ее имя происходит от латинского «caelus», что означает «пришедшая с небес». Какой славный сюрприз! Оказывается, я еще что-то помню из своего краткого и весьма скучного курса древних языков. Мне кажется, имя подходит ей, если это можно сказать об именах.
– Было очень приятно поговорить с тобой, Кэли. Не засиживайся здесь слишком долго. Слышишь? Хоть ты и не считаешь, что родители беспокоятся о тебе, ты им небезразлична.
Услышав последнюю фразу, Кэли таращит глаза и при этом улыбается. Ее забавляет мое «отцовское» поведение.
– Ладно… если вам от этого будет легче. – Снова пауза. Мы оба не знаем, о чем еще поговорить. – Я ведь еще увижу вас?
Странно. Время от времени мы неожиданно встречаем человека, к которому сразу же проникаемся симпатией. Кто знает, почему это происходит? Но сейчас я испытываю именно такое ощущение. Словно в это июньское утро я обрел друга.
– Можешь не сомневаться.
Я иду по пляжу не оглядываясь. Мне кажется, что если я оглянусь, то разрушу доверие, установившееся между нами. Успеваю пройти шагов двадцать, после чего она окликает меня:
– Вы серьезно? – (Я оборачиваюсь.) – Насчет того, чтобы учить меня плаванию.
Вопрос успокаивает меня. Значит, она думает о будущем и ей не все безразлично.
– Конечно серьезно, – отвечаю я. – Как и обещал.
Кэли кивает и снова смотрит на океанский простор.
– Знаете, я думаю, мне это понравится, – говорит она. – Я считаю, что каждому надо бы уметь плавать.
Я спускаюсь по лестнице. Дойдя почти до самого низа, поднимаю голову и вижу нашу экономку Дорию. Она энергично машет руками:
– Мистер Беннет! Мистер Беннет!
Я прибавляю шагу:
– Что случилось?
Дория – невысокая полноватая женщина средних лет, определеннее сказать трудно.
– Вас дожидается какой-то мужчина.
– Мужчина? Кто?
– Не сказал. Ждет в доме.
Наверняка кто-то с работы. Приехал напомнить мне о служебных обязанностях. Вздохнув, заскакиваю в ванную, бросаю полотенце и захожу в гостиную.
Мой посетитель стоит посередине гостиной, точнее, в самом центре комнаты, словно боится прикоснуться к чему-либо. В руке – кожаный портфель с логотипом отдела. Совсем молодой, выбритый с предельной тщательностью. Безупречная осанка, на лице написаны искренность и энтузиазм. Темный костюм, строгий галстук. На ногах – ботинки со шнуровкой, начищенные до зеркального блеска.
– Директор Беннет?
– Он самый.
– Джейсон Ким. – Он подходит ко мне и с какой-то щеголеватостью протягивает руку. – Меня направили к вам на стажировку. – (Я совершенно сбит с толку. Дни, когда я возился со стажерами, давно миновали.) – Позвольте признаться, директор Беннет: для меня это большая честь! – выпаливает он.
– Простите, мистер… Ким? Я правильно услышал?
– Да, сэр. Прошу называть меня просто Джейсоном. Мне этого достаточно.
– Боюсь, произошла какая-то ошибка. Мне никто не сообщил о вас.
Он достает письмо о назначении на должность. Я сразу же смотрю на подпись внизу. Моя.
– Когда мне сказали, что я прикреплен к вам, я поверить не мог. Перечитал все ваши отчеты о нештатных ситуациях. Какое мастерство!
Похоже, я оказался жертвой своей избыточной щедрости. Несколько месяцев назад, когда приток новых кадров замедлился, я составил и послал по инстанциям памятную записку, предложив, чтобы старшие должностные лица брали новичков на стажировку. Я знал, что моя идея будет встречена без энтузиазма, и ни на что не рассчитывал. И уж точно не горел желанием лично натаскивать стажеров. Что касается моей подписи, то каждый день я подмахиваю десятки документов, даже не взглянув на их содержание.
– Каким будет ваше первое распоряжение?
Я возвращаю ему письмо.
– Видите ли, Джейсон, у меня было хлопотное утро. (Я словно забыл, что стою перед ним в купальном костюме.) Почему бы нам не встретиться у меня в кабинете? Там я познакомлю вас с основными правилами нашей работы. Приходите часика через два.
– Боюсь, сэр, это невозможно. – Он снова лезет в портфель и достает голубой конверт. – Ваша секретарша просила передать.
Я сразу понимаю: в конверте лежит бланк ретайр-контракта. Паром с ретайрами всегда отплывает в час дня. Кто-то в последнюю минуту вздумал стать одним из них. Так бывает довольно часто: человек решается на ретайрмент[3] и старается сразу же осуществить задуманное. Лучше всего ускользнуть тихо и незаметно. Наверное, когда подойдет мое время, я поступлю аналогичным образом. Что сделано, то сделано, даже если за бортом парома остается вся прежняя жизнь.
Удивляет другое. Почему-то этот контракт попал прямо ко мне, а не к кому-нибудь из моих подчиненных. И не просто попал: его привез мне на дом восторженный, брызжущий энтузиазмом новичок, только вступивший во взрослую жизнь. Мне кажется, что от него пахнет типографской краской, как от новенькой долларовой бумажки.
– Прошу вас подождать меня в машине.
Он смотрит на часы:
– Директор Беннет, время…
– Я знаю о времени, сынок. – Почему-то я больше не могу говорить этому парню «вы». – И вот тебе первое правило. Ты слушаешь?
Он вытягивается в струнку:
– Да. Внимательно слушаю.
– Правило номер один: если я что-нибудь говорю, делай так, как тебе сказано. В этом нет ничего личного и сложного. Следуй этому правилу, и мы прекрасно сработаемся. – (Он почтительно кивает.) – Возвращайся в машину и жди.
Входная дверь с щелчком закрывается за ним. Меня вдруг охватывает усталость. Я не ждал, что сегодня мне придется натаскивать этого щенка. Но и нестись впопыхах к парому мне тоже не улыбается. Возможно, придется столкнуться с неприятной сценой: порыв, охвативший ретайра, исчезает и сменяется паникой. Если контракт подписан, отменить его невозможно, и ретайру остается лишь подчиниться, добровольно или принудительно. У нас есть специально обученные люди, и далеко не всегда им удается обойтись без применения силы.
Ретайр-контракт могли направить мне по двум причинам, и обе не из приятных, в особенности первая: показатель жизненности ретайра упал ниже десяти процентов. Тут в действие вступает Постановление о принудительном ретайрменте. С этим всегда непросто. Возможно, ретайр физически слаб или психически неадекватен. Возможно, членам семьи ретайра тяжело прощаться с ним (или с ней). Добавьте к этому финансовые интересы питомцев. В таких случаях всегда требуется присутствие высокопоставленного паромщика – порой даже управляющего директора.
Вторая причина: я знаю этого человека.
Я не тороплюсь вскрывать конверт – кладу его на кофейный столик и начинаю готовиться к рабочему дню: принимаю душ, бреюсь, надеваю костюм (тоже темный) и начищенные ботинки с перфорированными носками. Часы показывают пять минут одиннадцатого. Подойдя к окну спальни, я осторожно отодвигаю портьеру. Мой подопечный стоит, прислонившись к переднему крылу машины – служебного седана. Перед поездкой сюда ее тщательно вымыли. Тропическое солнце жарит вовсю,
