Константин Рольник - Расстановка

Ладно, хватит философии. Продолжим изучение данных. Людей набрали множество, да и о городе наши разведчики нарыли много сведений. Воистину: кто владеет информацией — тот владеет ситуацией.

Если подполковник Доброумов посвящал свободное время науке, то Арсений Рытик проводил свои вечера совсем иначе. Закончив биржевые сделки, он спустился на лифте в холл «Башни Света». Посреди огромного вестибюля располагался фонтан, помпезный, увенчанный золоченой статуей Гермеса. Вокруг стояли кресла, рядом с ними — журнальные столики из оргстекла. Рытик выбрал место, позволявшее наблюдать за входом — он опасался прозевать появление в дверях урбоградского мэра, с коим назначил рандеву. Некоторое время Рытик отдыхал в кресле, лениво пробегая глазами журнал мод. Но моментально вскочил, приветствуя вошедшего — краснощекого толстяка в дорогом костюме и перстнях.

Верхний этаж «Башни Света» был отведен под ресторан для бизнесменов. Однако тамошняя помпезная обстановка, модернистский стиль, громкая музыка и зеркальные стены не прельщали сегодня Рытика.

Для важной встречи с мэром был выбран расположенный поблизости от «Башни» островерхий особняк, облицованный гранитом. Этот корпус ресторана был предназначен для особо важных персон. Биржевик и глава города прошли в зал, мимо стоявших у дверей лакеев в черных старинных сюртуках.

Рытик знал, что мэр, как и другие удачливые выходцы из простых семей, после Реставрации приписал себе аристократическое происхождение. И потому Арсений желал провести беседу в обстановке, льстившей воспаленному самолюбию бывшего спекулянта. Благородная тишина VIP-корпуса, с его панелями из резного дуба и гобеленами, изображавшими рабсийских дворян и генералов, была для предстоящего разговора как нельзя кстати. Толстые шерстяные драпировки, укрепленные на стойках, разгораживали зал на узкие боксы, чтобы в деликатные беседы «хозяев жизни» не мог вмешаться посторонний. Приглушенный свет серебряных люстр создавал дополнительную интимность.

Рытик и глава города вальяжно прошествовали к столу. На белоснежной скатерти сверкали серебряные столовые приборы, стилизованные под старину.

— Видите эту ложку с украшением в виде трилистника? — мэр взял со стола одну из лежащих на столе ложек — Если бы она не была позднейшей подделкой, а действительно относилась к Инглезианской эпохе, то стоила бы около семисот таллеров. Это я вам говорю как старый коллекционер.

Рытик склонил голову в знак почтения к познаниям собеседника. Оправив черный, сшитый на заказ костюм из дорогого сукна, мэр продолжил:

— Да, в древности ложки имели именно такую изогнутую форму, напоминающую плод инжира. А эта шестигранная ручка действительно заканчивалась украшением, или шариком. — мэр положил ложку и сел за стол. Рытик последовал его примеру.

— Я вижу, вы просто влюблены в старинное серебро — доброжелательно улыбнулся Рытик — с удовольствием слушаю рассказы о вашей коллекции.

— Да, внимаете заворожено. И что особенно ценно — без всяких нетактичных вопросов об ее цене — хохотнул мэр — ими меня одолевают мелкие нувориши. Нет, вы не из таких. Но эта искусно украшенная ложка навела меня вот на какую мысль…

— Да, я весь внимание…

— Работы старых ювелиров прекрасны. Так когда же и наши предприниматели смогут поразить качеством мировой рынок? Впрочем, в наш век массового производства было бы глупо требовать от товаров изящества и утонченности. Сейчас в цене практичность. Но не кажется ли вам, что одни лишь биржевые спекуляции — это слишком мелко и ненадежно? Особенно сейчас, под сенью национальной идеологии великого Медвежутина?

Когда мэр произнес фамилию диктатора, лицо Рытика приняло почтительное выражение. Наклонившись чуть вперед, он без лакейской услужливости, но с готовностью ответил:

— Я в последнее время размышляю о том же. Хватит с меня биржевых спекуляций. Все эти игры на скачках индексов — в конечном счете, торговля воздухом. Если последняя афера с акциями пройдет нормально, я планирую вложить деньги в производство.

Открыв супницу, мэр вдохнул аппетитный шампиньоновый запах. На луноподобной физиономии отца города отразилось блаженство. Взяв порцию супа, он с аппетитом зачерпнул несколько ложек, затем помассировал шею пухлой рукой, и насмешливо произнес:

— Все вы, господа хорошие, грозитесь да собираетесь вкладывать деньги в отечественную промышленность. На словах выходит гладко и многообещающе, а на деле? Что-то не торопитесь. Хотя какие вам еще нужны гарантии? Вертикаль власти мы укрепили, обстановка в стране стабильная, никакой оппозиции нет. Ну, — смущенно запнулся мэр — если не считать «Союза повстанцев»… Но мы этих государственных преступников скоро выловим, не сомневайтесь. А так — что вам еще нужно? Рабочие железной рукой принуждены к труду, стачки и забастовки в прошлом, всю эту митинговщину мы обуздали. РСБ навело в стране порядок. Принят новый КЗоТ, так что с профсоюзами у вас проблем не будет. Да и охрана труда особых средств не потребует. Если от работяг потребуются сверхурочные или еще что — вам стоит лишь попросить… По добровольному согласию это теперь допускается. Хоть с утра и до полуночи. А если директор хорошенько просит, дадут они согласие? Добровольно? Или не дадут, как думаете?

— Наверное, все же дадут… — хитро улыбнулся Рытик, отвлекаясь на мгновение от поджаристого мяса по-бугрунски.

— Куда они денутся! — разразился мэр жирным смехом, подымая стопку дорогого коньяку — На моей памяти еще ни разу в таких случаях не отказывали. А если попробуют противиться, РСБ их сразу… за разжигание социальной розни и политический крайнизм… Так что перед вами — зеленый свет. Ведь благо Рабсии — это благо ее лучших людей, а не какой-то там босой шантрапы…

Мэр лихо опрокинул стопку, и сверкнув золотыми коронками, отправил в рот бутерброд с красной икрой.

— Спасибо вам. Крепкая власть — фундамент бизнеса. — взгляд Рытика был непроницаем.

Коньяк произвел на отца города мгновенное действие, и потому он воскликнул с излишней горячностью:

— Верно! Тем более что верховник Медвежутин зовет страну к конкурентоспособности. А если эти бездельники лодырничают вместо работы и расхищают попусту деньги на социальные подачки — какая тут конкурентоспособность? Вся «социалка» — здравоохрание, образование, краткий рабочий день и прочие радости — войдет в себестоимость товаров, наши фирмы прогорят, страна не получит зарубежные инвестиции. Я даже так скажу: нищета населения — залог богатства и процветания Рабсии. Да, это парадокс, это диалектика — но мы, деловые люди, должны смотреть правде в глаза.

Рытик потупил голову, изображая восхищенное внимание. И мэр, любуясь горкой бутербродов с рассыпчатой икрой сверкающем блюде, не заметил, как по склоненному лицу бизнесмена молнией пробежала гримаса ярости.

— Ох, — рассмеялся мэр, подымая с блюда самый крупный бутерброд — не поздоровилось бы мне за такую дискредитацию нашей национальной идеи, будь я рабочим и скажи это на митинге. Попал бы в два счета в лапы наших костоломов из РСБ.

— Да, хорошо что мы беседуем в кулуарах. — вскинув голову, дружелюбно улыбнулся Рытик.

Собеседники рассмеялись.

— Все же я хотел у вас спросить о другом. — продолжил мэр — Производство ведь для вас дело новое… Может быть, вы не справитесь? Без помощи мэрии и государства?

— Помощь государства никогда не помешает — понимающе кивнул Рытик, и добавил елейным тоном — Конечно, всякая помощь должна быть взаимной. Этого требует элементарная вежливость. Хоть у нас олигархи и равноудалены, но некоторые… удаленнее других, что ли. Не хочу оказаться в их числе. Впрочем, о конкретных деталях нашего сотрудничества мы еще побеседуем..

— Эх, и во все-то вы вкладываете потаенный смысл — мэр недовольно скривил жирные губы, но с удовлетворением потер руки — я всего лишь о вашей квалификации, ни о чем более. Из бескорыстного любопытства.

— Ну, теоретически работа этой отрасли мне известна. Все же не зря я в молодости просидел пять лет за партой в химическом университете. Кстати, мой диплом технолога занял третье место по области, а в те годы это что-нибудь да значило.

— Новое химическое производство… Как вы себе это представляете?

— Практически так… Покупка земли под фабрику бытовой химии обойдется в 1 млн. 248 тысяч таллеров, я уточнил. Цена строительства — два с половиной миллиона. Оборудование — полтора миллиона. Затем — получение разрешения, всякие инспекции, плюс… — Рытик вскинул брови, будто приготовил ребенку приятный сюрприз, но последующую фразу выговорил быстро и без выражения — трехпроцентный благотворительный взнос в в штаб «Единой Рабсии», чтобы дело пошло быстрее…