Алла Кисилева - Осторожно боги

Поэтому Шемма, и так удостоенный высочайшей привилегии слышать голос своего обожаемого бога, застыл на месте в немом изумлении, когда он услышал приказ выйти из маленькой комнаты и пройти в ту часть храма, которая была закрытой для всех.

После яркого уличного света и хорошо освещенной части храма, которую он так хорошо знал, маленькому жрецу показалось, что он перенесся в самую первозданную Бездну, настолько темно и тихо было в помещении, куда он попал. Когда постепенно его глаза привыкли к темноте, он разглядел, что комната почти пуста и разделена на две половины длинным непрозрачным занавесом. В той части, что была ему открыта, поблескивал какой-то крупный и круглый предмет, возможно, сделанный из бронзы. Рядом стояли два незажженных светильника, на полу лежали шкуры каких-то животных. Воздух в помещении был сырым и более холодным, чем в основном храмовом помещении, и Шемма почувствовал сильный озноб. Не зная, что ему делать дальше он стоял замерший и потерянный в этой темноте, стараясь сдержать дыхание, казавшееся ему слишком громким в окружавшей его мертвой тишине.

Но наконец он услышал тихий звук, и раздался знакомый голос, от которого ему стало снова тепло и радостно, — это был родной голос его бога.

— Знаешь ли ты историю моего народа, Шемма? — начал разговор с вопроса Даг-ан.

Жрец вновь задрожал, его никогда не спрашивали о таких вещах, его вообще никогда ни о чем не спрашивали — ему говорили, а он делал; если он не понимал, ему объясняли, и тогда он все делал правильно, так, как от него ожидали. Он молчал, не понимая, что хочет от него бог. Раздался звук, похожий на смешок, сухой и короткий, видимо, Даг-ан догадался о причине молчания Шеммы.

— Тогда слушай меня, я хочу, чтобы ты помог мне и моему народу обрести свободу, а для этого мне нужна твоя помощь. Сможешь ты это сделать для меня?

Маленький жрец, собрал всю свою храбрость, кивнул и прошептал непослушными губами:

— Да, господин.

Он все равно ничего не понимал, но одну вещь он смог осознать: его богу, его господину нужна помощь, и эту помощь может оказать он, Шемма. Огромная радость захлестнула его, и он сказал твердо и громко:

— Да, господин.

Даг-ан вздохнул, как-то странно втянув в себя со свистом воздух, и начал говорить, медленно и отчетливо выговаривая слова:

— Так случилось, что место, которое ты и люди твоего народа считают своим домом, стало много лет назад нашей тюрьмой. Я не знаю, как объяснить тебе, как назвать нас для тебя на твоем языке. Я только надеюсь, что ты сможешь понять то, что я хочу поведать тебе, ведь в тебе живет часть нашей крови. Ты знаешь, что на вашем древнем языке слово «бог» пишется так же как «звезда». Попробуй понять, что мы, живущие среди вас, и есть звезды. Мы не прилетели со звезд, как можно подумать после моих слов, а мы сами звезды, и то, что ты видишь наверху, то, что так загадочно сверкает в ночном небе, — не что иное, как наши дома, покинутые нами не по своей воле, а по воле судьбы.

Давным-давно, по вашим меркам, а у нас бы сказали, в начале времен, когда времени еще не было, одна из нас исчезла при загадочных обстоятельствах. Это было катастрофой. Во все времена никогда и никто не пропадал из нашего мира, и мы восприняли это событие, как угрозу нашему существованию. Какое-то время мы ждали, очевидно рассчитывая, что все образуется, но выяснилось, что некоторые нити, связывающие наш мир, оказались нарушенными. И тут стало ясно, что мы должны попытаться найти нашу пропавшую сестру. Наш поиск вел из одного уголка Вселенной в другой и однажды привел нас сюда, на эту планету. Мы услышали крик о помощи, раздавался он из глубины земли. Обрадовавшись, мы приняли решение задержаться здесь и произвести поиск более тщательно. Шло время, а мы не продвинулись дальше, чем были в самом начале. Это обеспокоило нас, мы долго колебались, но все-таки решили покинуть Землю, отказавшись от поисков. И тут началось самое страшное: оказалось, что пока мы находились здесь, наши тела, наши структуры видоизменились настолько, что мы потеряли некоторую часть наших способностей и не смогли покинуть Землю. Мы продолжали слышать крики о помощи, по ночам кричали сами, подняв взгляд к звездам, ставшим вдруг такими удивительно далекими, а Земля продолжала вытягивать наши силы, и, по мере того как наша сила слабела, росла мощь Земли.

Тогда нам пришла идея, использовать эту новую мощь с пользой для себя и таким образом сразу решить две проблемы. Дело в том, что мы очень страдали в этой обстановке. То, что нам постоянно приходилось тратить колоссальное количество энергии на переработку местного сырья, создавало дополнительный отток энергии. И тогда мы решили, что надо как-то облегчить свое существование здесь и уменьшить поток отдаваемой энергии, пока мы не потеряли всего, что у нас еще оставалось. Нам пришла в голову мысль создать некое промежуточное звено, которое осуществляло бы функции посредника между нами и Землей, некое звено, которое помогло бы нам продержаться здесь до тех пор, пока мы не найдем какого-либо решения проблемы. Также у нас была надежда на помощь от тех, что остались там, наверху. В этом вновь созданном существе должно было произойти слияние, объединение, должны были соединиться Земля и мы, часть, взятая от нас, и часть, полученная из Земли. Как ты уже понял, мы создали вас, то есть человека, ну а остальное ты знаешь — ваши писцы давно записали, как готовилась глина, как мы лепили фигуры, как мы совершали ошибки и исправляли их. Не записан только один важный секрет. Конечно, мы не стали рассказывать вам, что мы не были единодушны, когда создавали вас. У нас не было единого мнения по поводу того, какой конечный продукт нам нужно получить. Некоторые из нас хотели, чтобы созданная модель была послушной игрушкой, похожей на ту, что вы даете своим малышам, делая ее из глины и тряпок, почти так же как когда-то делали и мы. Другие боялись, что нам всем суждено погибнуть здесь, и им хотелось оставить о себе память для тех, кто, может быть, придет позже. Поэтому они предлагали наделить вас хотя бы частью тех знаний, что были у нас. Мнения разделились, мы впервые поссорились, и впервые на земле пролилась кровь богов.

Тогда мы приняли половинчатое решение: сделав куклу из местных материалов, мы вложили в нее, используя нашу кровь и некоторые другие методы, большую часть наших знаний, но при этом сделали так, что открыть их сразу не предоставлялось никакой возможности. Подразумевалось, что если мы сможем спастись, то мы просто уничтожим доступ к этой части знания и оставим людей предоставленными самим себе. Но если, несмотря на все наши предосторожности, Земля вытянет из нас всю нашу силу и мы навсегда останемся здесь, с течением времени граница, отделяющая вас от этих знаний, будет становиться все тоньше и тоньше, и постепенно они начнут открываться перед вами, и это даст людям возможность когда-нибудь стать подобными богам. И так оно и было бы, но я решил поменять порядок.

Я много думал о нашем положении, и мне открылось, что мы можем сделать последнюю попытку освободиться, потому что уже сейчас ясно, что чуда не происходит, и Земля поглощает нас, хотя и медленнее, чем раньше. Поэтому мне нужен ты. Я хочу, чтобы ты пошел туда, куда я тебе скажу, и принес мне то, на что я тебе укажу. Можешь ты сделать это для меня?

Голос умолк и опять наступила тишина, потонувшая в темноте. Маленький жрец опять почувствовал пронизывающий холод, он весь дрожал, а горло горело. Он попытался сглотнуть и почувствовал резкую боль. Как сложно понять то, что он только что выслушал с таким вниманием. Да, он знал: боги иногда ссорились, и у них бывали разногласия. Да, он знал, как и для чего были созданы они, люди. Они должны служить богам и делать их жизнь здесь удобной и приятной. Но ему всегда казалось, что им вполне достаточно тех знаний, что они уже имеют, ведь и так каждому дается необходимая для его судьбы часть знания. И будет очень странно, если землепашец будет знать то же, что и жрец, и разве возможно, чтобы писец потребовал себе столько же знаний, сколько есть у царя. Несмотря на внутренний холод, эта мысль показалась ему настолько смешной, что он позволил себе улыбнуться — и сразу почувствовал стыд и неловкость. Молчание затягивалось, а он улыбался, в то время как его бог ждал от него ответа, он робко кашлянул, чтобы проверить, может ли он еще говорить, и немного хрипло сказал:

— Да, господин.

X

Бывает храбрость, которую опасность сама нарождает.

Очнувшись и не успев еще осознать всего того, что увидела и услышала, я вдруг поняла, что в квартире стоит неестественная тишина, совершенно невероятная для столь громадного мегаполиса. Привычный шум, в любое время проникающий с улицы, совершенно исчез. Звуки с лестницы, шум работающего лифта, даже мерное гудение кулера работающего компьютера — все исчезло. В этой влажной тишине ощущалась смесь плотности и вакуума. Почти сразу я почувствовала явную нехватку воздуха, тишина сдавливала, медленно и неотвратимо. Страх исчез, сознание разделилось, как будто я сама стала наблюдателем. Казалось, что все происходит с кем-то совершенно чужим, не представляющим для меня никакого интереса.