Уильям Берроуз - Мягкая машина
Короче, подумай заранее, пока они не сумели как-то запереть на замок китайцев, о том, что отмена смертной казни — это война прошлого… Прекратить казни через повешение — благородно? Точно та же позиция… Поменявшиеся местами годы в конце концов одно и то же…
крик сквозь далекий рассвет задних дворов и зольников… грустный призрак в турникете… Теневые автомобили и ветровые лица приблизились к Концу Света… запах высохшей спермы в пестром платке приносит из дальних стран сладкое юное дыхание… мягкие шарики на медной кровати в Мексике… нагишом… мокрый… карболовое мыло… тугие пончики… кусок мыла, в раздевалке вытирают друг друга насухо под "Небо мое голубое"… ухмыляясь, пока двое других наблюдали… Летний рассветный запах его промежности…
Поменявшиеся местами?.. Та же позиция… Печальный образ циркулирует сквозь обратное время… Плиходи пятниса».
Он пришел в пятницу. Мы перешли к необсуждению вопроса, изучая подъездный шум с работы домой…
— «Некогда был я, мистер».
нездоровое ждущее лицо, тусклое, дрожащее, далекое, рассвет в его глазах: «Вы за мной следите? Знаете, кто я такой?»
Короче, в аэропорт Майами я попал на щелчок раньше счетчиков Гейгера…
— У вас сэндвичи с ростбифом горячие?
— У нас все сэндвичи холодные.
Произнеся эти тяжелые и холодные, как полицейская дубинка зимней ночью, слова, она выложила сэндвич на прилавок, насквозь промокший от холодного сырого салата.
— Вы за мной следите? Знаете, кто я такой? Я уцелевший после рейса 52.
Я вхожу в аэровокзал и вижу кое-что интересное. Это целая школа идиотов… “умственно отсталых детей”, если вы из тех, кто оборванца из Джорджии величает джентльменом с Юга… все ради безопасности держатся за руки, на шеях висят карточки, весь комплект направляется на особый отстрел в Коннектикут. Я залетаю в мужской туалет, отыскиваю дальнюю кабинку, спешно вынимаю из портфеля пластиковый пакет с Не-ДТ — Недифференцированной Тканью, — сырой, мексиканской, вонючей, точно дохлый аллигатор, но это ничто по сравнению с тем зловонием, которое Не-ДТ испускает, когда я срываю пломбу и леплю себе угрюмую идиотскую физиономию красавчика и мощный торс. Эта Не-ДТ жжет, как напалм, и я на минуту отключаюсь от боли. Потом я возвращаюсь с горячим сухостоем. Дожидаюсь, когда в старой спальне погасят на ночь свет. Я выхожу, воняя катастрофой, как и всякий идиот, и хватаюсь за умственно отсталую руку. Какая-то старая дура принюхивается и смотрит, вот я на нее и набрасываюсь:
— Я что, знаю вас, дамочка? Кого вы хотите загипнотизировать?
Она подходит поближе, сама нарываясь на катастрофу. Я сажусь, переваливаясь с боку на бок в своей Не-ДТ, точно аллигатор, медленно потираю промежность, и тут какой-то понятливый типчик принимается пялить на меня глаза, а потом отворачивается — поспешно, будьте уверены. Придется поторапливаться. Эта Не-ДТ держится всего 72 часа…
— Вы за мной следите? Знаете, кто я такой?
Глава 6
Дело Целлулоидной Кали
Имя — Клем Снайд… Я — Частное Очко… Беру любое задание, любые личность и тело… За определенную плату делаю все трудное, опасное или откровенно грязное…
В человеке напротив меня с виду не было ничего особенного… худощавый серый человек в длинном пальто, которое подрагивало, как старая кинопленка…
Оказывается, это крупнейший делец всех временных вселенных…
— Мне-то все равно, сами понимаете… — Он смотрел, как пепел с его сигары снижается по спирали… Падает на пол в облаке серой пыли…
— Только таким образом… Только время… Только время… Мне-то все равно, пускай весь ебучий сральник разлетается на куски… Я уже не одну сверхновую пересидел… Я в сверхновой родился.
— Ну что ж, мистер Мартин, сдается мне, это и есть, так сказать рождение.
— Я бы не сказал… Так или иначе, приходится перемещаться… Билет, который лопнул, оставил мало времени… Дело в том, что они пытаются мне помешать… мелюзга… все еще действуют по старому плану эвакуации… Знаете, что собой представляет старый план эвакуации, мистер Снайд?
— Приблизительно.
— Трюк с повешением… смерть в оргазме… жабры… отсутствие скелета и элементарной нервной системы… эвакуация на Увлажненные Земли… грубое обращение, если честно, а честно не бывает, если за этим присматривает Сэмми… мелюзга пытается мне помешать… Мне, Брэдли-Мартину, который и изобрел жульничество…
«Спешите видеть… Смотрите, вот я есть, а вот меня нет… Надо перед отъездом отдать кое-кому должок… Кое-где навести порядок, а это касается вас… Я хочу, чтобы вы связались с Венерианской Шайкой, Людьми-Растениями, и разбросали всю ебучую навозную кучу по Таймс-сквер и Пиккадилли… Из-за этой зеленой суки я срок мотать не намерен… Я на всех настучу и в клочья разнесу этот дохлый планетный полустанок… В кои-то веки я чист перед легавыми сверхновой… чист, как осадки…»
Он исчез в спиральных узорах сигарного дыма… Раздался стук в дверь — заказное письмо из Антверпена… чек на десять тысяч долларов за права на экранизацию романа, которого я не писал, — называется 'Мягкий Билет'… письмо от человека, о котором я никогда не слыхал, он подвизается в качестве моего агента и предлагает мне связаться с копенгагенской конторой и обсудить датские права на мой роман 'Представительские Средства'[29]…
Стойка в розовой обивке… Нью-орлеанский джаз, едва слышный в северной ночи. С белого шелкового сиденья соскользнул мальчишка и протянул руку: «Привет, я Джонни Тяга, дружу с… Короче, почти со всеми. До катастрофы я был в лучшей кондиции — сами увидите в этой интересной картине. Вот только башка сплющилась в студень, но, как я люблю говорить, отпечаток на моем лице оставили глаза другого человека — вел машину, столкновение лоб в лоб, и Знаменитый Врач (кстати, очень толковый) спешно доставил его в операционную, удалил ему глаза, сделал глубокий отпечаток и швырнул его на меня, точно блин, прежде чем я успел просохнуть и обтрепаться. Так что теперь я снова, как говорится, в упряжке: с помощью плоти, и у меня есть все “Вы”, что мне и требуется от публики, это последняя капля, а потом принесите еще. Помещение герметизировано. Мы решились на такую блокаду, мы решили, что наше зенитное заграждение никому не прорвать. Они решили. Я — Мастер Метаморфоз. Ага, вот и моя частота. Я уже подключен…»
Свет сделался тусклым, и Джонни с важным видом удалился — в очках, мерцающих северным сиянием, в суспензории из Недифференцированной Ткани, которая во избежание кристаллизации должна постоянно находиться в движении. Из суспензория вырос пенис, в розовом свете плавно превратившийся в клитор, яйца с жидким всплеском втянулись в пизду. Под бурные аплодисменты публики и выкрики «браво!» он проделал это трижды. Приблизился к стойке и заказал густой синий напиток. Вдоль шрамовых линеек на репродуцированном лице Джонни выступили пятна белого кристалла в виде ноты “ре”.
«Совсем как каналы. Может, когда выпадают кристаллы, я делаюсь марсианином».
Ты умрешь там с отверткой в башке. Мысль как бы смотрит на меня поверх бифштекса и, истолковывая все в таком духе, остается на месте. Она была также психоаналитиком-райхианцем. Исчезая, до известной степени остается в приемлемом виде для вас — лицо.
«Мы могли бы и дальше игнорировать мой акт расщепления, но genug basta assez[30] — падают игральные кости, браток, длинная улица метаморфоз… Я перенес страшную автомобильную катастрофу — кажется, это был “бентли”, они такие славные, за это и платишь, когда покупаешь машину, она твоя, и ты можешь быть уверен, что никто не угонит ее из наших владений… Конечно, задниц у нас тут нет, сами понимаете, кто-то может взять, да и вспомнить о плотских утехах. Вот мы и сидим на одной моче. А это сводит все к тонкой линии посередине, пятьдесят на пятьдесят, нет ничего честнее, как всегда говорит мой дядюшка Мудрозуб, он вступал во внебрачную связь, но я этому не верю, я ведь так же давно пристрастился к тяжелой воде, как и он… Как бы там ни было, вернемся к моей катастрофе в “бентли” — как только я получаю в “бентли” свою наркоту, он становится моим.
Короче, мы перенесли страшную катастрофу, точнее, он перенес. Боже мой, что это я говорю? Это была не первая моя катастрофа, сами понимаете, ранения каждый год, а то и каждый месяц — Боже мой, я должен держаться той средней линии…
Уцелевший. Уцелевший. В моем детстве не первый. Три тысячи лет в шоу-бизнесе и всегда держусь от греха подальше. Я же был танцором у Пещерных Каннибалок в Ледниковом Периоде. Помните? Все это сваленное в пещерах мясо и Голубая Королева, покрытая известняковой плотью и вползающая в твои кости, точно серый холодный мед… так их хранят — не мертвыми, но парализованными — с помощью этой жуткой дряни, которую стряпают из вампира, летучие мыши путаются в волосах, Герти, всегда прячь свои волосы подальше внутрь, если дома вампир, скверно входить в чужие дома. У испанцев есть для этого слово, кажется, “a jeno”[31] реквизит или нечто вроде того, я-то знаю, но уа lа уо[32] все смешаю. Они зовут меня Puto[33] Бетономешалка — ну разве не остроумно? Кое-кто считает меня глупцом, но я вовсе не глуп… а один мой любовничек сказал, что с ушами, дрожащими и пламенеющими от желания, как горящие листья, я похож на мегеру, и это были его последние слова, запечатленные на моей ленте памяти, — вместе с кучей других воспоминаний, которые внушают мне отвращение, вы не поверите, в какие гнусные делишки я впутывался, когда работал Мастером Выживания… а они думают, это смешно, но я не смеюсь, разве что наскоро, между словами, не хватает времени, сами понимаете, в смехе они до меня доберутся, он не отталкивает их так, как болтовня, а теперь смотрите…»
