Клэр Корбетт - Дайте нам крылья!
— Что это? — сдавленно спросил я, и тут же мысленно обругал себя: «Тьфу, Фоулер, не будь таким зажатым! Что ты как маменькина дочка на первой дискотеке!»
Динни просияла улыбкой и звонко рассмеялась над моей нерешительностью.
— Бореин, что ж еще. Ха-ха-ха, видели бы вы себя в зеркале — у вас прямо лицо вытянулось. Наверно, наслушались всяких страшилок? Не пугайтесь, здесь половина обычной летательской дозы. Вам будет хорошо, обещаю.
К ней подлетела новая стайка гостей — похвалить устройство праздника.
Я проглотил бореин. А, будь что будет! Зачем я сюда притащился, на этот слет, — беречься? Все равно же знал, что дело рискованное. Вот и рискну.
А дальше… где найти слова, чтобы описать то, что случилось дальше? Мне казалось, в следующее мгновение я взглянул на мир глазами орла. Авиационные очки я сунул в карман куртки — они мне больше были ни к чему. Кто-то словно навел мое зрение на небывалую резкость, и теперь я отчетливо, до мельчайших подробностей, видел даже самую дальнюю даль. Я видел, как с облаков вдали падают крошечные алмазные капли, и различал блеск каждой из них в ярких лучах закатного солнца. А солнце больше не слепило меня. Я взглянул вниз, туда, где расстилался океан, и отчетливо различил каждую заклепку на серой поверхности огромного городского моста, каждую солнечную искорку на морской воде, и каждую нить в парусах судов, что скользили по бухте.
В первые мгновения у меня голова пошла кругом, я даже пошатнулся — ощущение было, словно мне надели слишком сильные очки. Черт, как же я буду разгуливать по летательским площадкам и садам высоко над землей, если качаюсь, словно пьяный, — да и вправду опьянен снизошедшей на меня божественной остротой зрения? Свалюсь, точно свалюсь, потому что моему мозгу к такому не привыкнуть — в сравнении с новым зрением, раньше я видел мир как муравей.
— Дышите глубже, — заботливо посоветовала Динни. — Все наладится, просто подышите глубже.
Я послушался, стараясь побороть головокружение, и тут обнаружил, что обострилось у меня не только зрение, а еще и слух. Из-под облаков со всех сторон доносились музыка, смех, я различал голоса и слова, слышал, как шуршат оперения летателей, как позвякивают снасти проплывающих далеко внизу судов, как парусники с шелковым шелестом рассекают волны форштевнями.
Совет Динни помог. В мозгу у меня словно переключился какой-то рычажок, я больше не шатался от резкого наплыва впечатлений и ощущений, но теперь меня затопила волна восторга. Я видел и слышал все. Воробышек в густой кроне где-то в городском парке — и тот не порхнул бы незамеченным. Остатки моего скверного настроения бесследно испарились. Все страхи и сомнения отодвинулись куда-то на задний план и сделались бесплотны, словно тень облака, пробегающего по вершине горы. Я подумаю о них потом — они вернутся, когда карнавал закончится.
Сейчас я был совершенно спокоен. Если и погибну, так что же? Зато испытаю, что такое подняться в небо.
— По-моему, теперь вы готовы, — сказала Динни, внимательно наблюдавшая за мной. Сложила крыло, которым придерживала меня за плечо. — Видите, отсюда не только взлетают. Вон там подвесные дорожки. По ним можно дойти к другим площадкам, павильонам и прочему. Мы-то, конечно, перелетаем, но и нам нужна передышка, поэтому дорожки выстроены и для летателей тоже.
Динни взяла меня за руку и подвела к одной из дорожек, которая больше напоминала узенький висячий мостик. Сквозь полупрозрачный материал, из которого было сделано это сооружение, просвечивали облака. Но зато тут имелись перильца. Я осторожно шагнул на полупрозрачную поверхность. Дорожка слегка качнулась, но выдержала. Она слегка пружинила под ногами и покачивалась, поэтому я крепко ухватился за перила. Смеркалось, и светящаяся кайма по краям дорожки засветилась ярче. Перила тоже засветились, причем у меня под рукой они загорелись зеленым. Надо же, я совсем не боялся, больше того — меня обуяла та эйфория, которая, говорят, приключается с альпинистами на высоте. Наверно, все это благодаря бореину.
Мы с Динни поднимались по дорожке все выше и выше над взлетной площадкой. Динни на минуту остановилась, повела рукой, показывая вниз:
— Отсюда хорошо просматривается нижний ярус «Поднебесной расы». Он считается основным, хотя ниже есть еще кое-какие, и выше тоже. Обратите внимание, этот ярус представляет собой как бы копию Города в масштабе один к одному. Световые линии — зеленые, голубые и золотые, — повторяют контуры залива, со всеми бухточками и пляжами. Еще мы выстроили воздушные островки, некоторые просто в виде декоративных площадок-облаков, а на других размещаются висячие рестораны и бары. Они в точности повторяют очертания и расположение островов внизу, в заливе. Есть и подвесные гнезда для отдыха, — видите, вроде гамаков и сетей, которые подвешены на тросы из эластопластика? Они выстланы подушками — там можно поспать или просто отдохнуть, послушать музыку и полюбоваться видом на залив. А вон там, видите, совсем как озерца повисли в воздухе? Но это не вода, хотя сходство полное.
— Фантастика! — искренне отозвался я. — Вы ничего не упустили. Даже небоскребы в небе и то есть — точнехонько над земными небоскребами. Небесные на вид будто сложены из облаков, но это ведь тоже иллюзия, как и небесные озера?
— Нет, — покачала головой Динни. — Из имитации облаков — только наши небоскребы. Все остальное, и гамаки, и дорожки, и рестораны, держится на контурах и направляющих из эластопластика, а они, в свою очередь, крепятся к верхушкам городских небоскребов там, внизу. Понимаете? «Поднебесная раса» — как тент, натянутый над Городом, а небоскребы — как колышки для крепежа. Но большая часть пространства, где проходит сам праздник, — над заливом. Так спланировано, чтобы нам хватало места для полета.
Затем Динни растолковала мне условные обозначения — своего рода дорожные знаки воздушного движения. Дорожки светились разными цветами неспроста. Символика была мне уже знакома по Заоблачной цитадели. Зеленый свет означал, что участок безопасен для бескрылых, желтый взывал «будьте внимательны», а красный сообщал, что бескрылым вход воспрещен и место безопасно лишь для летателей. Но этим система безопасности не ограничивалась. Мимо нас стремительно пролетел патруль в лимонно-желтых куртках, готовый в случае чего оказать первую помощь. Патруль спикировал вниз и растворился в сумерках.
С каждым мгновением экскурсии по просторам «Поднебесной расы» я все больше преисполнялся уверенности в себе, шагал все тверже и беспечнее. Ни одному ныряльщику в океанских глубинах, ни одному акробату под куполом цирка и не снилась такая упоительная свобода в пространстве, такие высоты. Я пьянел от эйфории, рассудком понимал, что напрасно поддаюсь ей, но все равно упивался каждой секундой, хотя отчетливо сознавал, откуда этот безудержный восторг. Бореин и адреналин, состязаясь, бурлили у меня в жилах. Я поднимался все выше и выше и выше… и их уровень в крови тоже. Должно быть, именно так и чувствуют себя летатели — и потому, не ведая страха, спокойно парят над бездной.
— Чему вы смеетесь? — с улыбкой поинтересовалась Динни. Тут только я понял, что ухмыляюсь от уха до уха, да еще и посмеиваюсь, как заправский псих. Да, чудна жизнь, ничего не скажешь. Полюбуйтесь только: Зак Фоулер, отставной полицейский, закаленный сыщик, — и под кайфом от бореина!
Между тем чувства мои все обострялись и обострялись. Музыка, которая доносилась с разных сторон из множества кафе и баров, уже не казалась звуковой мешаниной — я с легкостью разбирал каждую мелодию по отдельности. Различал я и запахи — каждой пряности, каждого блюда.
На противоположной стороне бухты высилось нечто необычайное. Поначалу мне показалось — там воздвигли еще один облачный небоскреб, но надвигалась темнота, а с ней все ярче зажигалась подсветка строения, и я понял, что это — замок, со всем, что полагается: зубчатыми стенами, крепостным рвом, крытыми галереями, подъемным мостом. Замок — но воздушный; он парил в высоте над морем, и в его громаде местами просвечивали огоньки звезд и сквозила синева ночного неба.
— Если здесь все — точные копии городских построек, то это тогда что? — поинтересовался я у Динни, показывая на замок.
— Это просто шутка. — Отозвалась она. — Посмотрите вниз. Уловили?
Я послушно посмотрел вниз и усмехнулся. Внизу, точнехонько под замком, на земле располагалось здание парламента, и воздушный замок выглядел преувеличенной, фантастической вариацией на тему старинного здания с его башнями и бастионами — парламент всегда несколько напоминал песчаный замок, какие сооружают дети на пляже.
С верхушки воздушного замка вдруг забил огненный фонтан, посыпались искры, он вращался на месте, а сполохи вихрились и плясали в воздухе, мигая то серебряным, то голубым. Затем светящееся облако распалось на две половины, минуту-другую колебалось над воздушным замком, потом снова сомкнулось, и я понял, что это не фейерверк — облако состояло из множества летателей, которые слаженно парили в ночной синеве. Прошумев, как мощный порыв ветра, над садами взмыло второе облако летателей — в зелено-золотом свечении. Они тоже двигались слаженно, будто повиновались незримой дирижерской палочке. Зеленая стая огненных фигурок, шелестя крыльями, пролетела через серебристо-голубую. Действо напоминало воздушный балет или синхронное плавание: крылатые танцоры на фоне ночной синевы выстраивались рядами, вытягивались цепочками, арками, петлями, змеились длинными лентами. Наконец они рассыпались, словно мириады искр над костром или светлячки над лугом, и полетели над океаном. Зрелище было завораживающее.
