Сорока на виселице - Эдуард Николаевич Веркин
Про глупость Уистлер выкрикнул.
Мария сощурилась. Я слушал. Уистлер был взволнован, разглядывал руки, пальцы у него тряслись.
– Все можно было решить еще тогда, сто… двести лет назад… И Дель Рей это тоже понял… Все-таки гений… он был гений, настоящий, возможно, единственный… Он понял… предвидел – и за миг до успеха, который бы нас уничтожил, Дель Рей увел человечество на ложную тропу…
– Какую тропу? – спросила Мария.
– Человечество сотни лет шагало, зажмурившись, шагало в тупик… и осталось цело, не рассыпалось, не расточилось… ведь сказано… Пока вершится зло, ты не откроешь глаз…
А Мария не нервничала.
– Кто знает, куда бы мы пришли по ложной дороге? – громко спросил Уистлер. – Кто заботливо рассыпал крошки…
– Он не в себе, – прошептала Мария. – Психоз, я подозревала…
– Негодный исток… Ветвь, произросшая из паршивого семени, даст горькие сухие плоды, Дель Рей прямо писал об этом… Он оставил нам шанс, но мы не поняли его, мы уже проглотили наживку… Не надо изобретать то, что есть, не надо сколачивать лестницу, надо лишь дорасти до первой ступени… Беги! Беги!
Я продолжал разглядывать номер. Штайнера нет, хорошо. Я боялся увидеть Штайнера.
– Решение вообще существует? – вдруг спросила Мария.
– Ну конечно, оно существует. Существует, мы же можем его помыслить… Ян, помнишь, мы говорли про бег? Тогда, в трюме… Это не бег, это возвращение… возвращение скитальцев…
– Ты можешь это сделать? – продолжала Мария. – Без аллегорий?
– Это несложно сделать, – сказал Уистлер. – Более того, я уже сделал это.
– Что ты сделал? – осторожно спросила Мария.
– Нашел. Я ее нашел. Точку входа, – Уистлер улыбнулся. – Она здесь.
– Где? – спросила Мария.
– Страница сто восемнадцать. Качественный переход. Улиточный телеграф, Ян, улиточный телеграф… Но по этой дороге идти не стоит…
– Тебе лучше отдохнуть.
Это сказал я.
– Бедный Ян… – Уистлер улыбнулся. – Бедный наивный Ян, ты так ничего и не понял… Впрочем… они сами не понимают… они лишь думают, что понимают… Они действительно в отчаянье, если решились…
– Тебе лучше отдохнуть! – крикнула Мария.
– Да-да, я отдохну…
Уистлер посмотрел на руки, болезненно поморщился и принялся ощупывать пальцы, ощупывал их, как чужие, словно видел пальцы первый раз, и одного пальца на левой руке у него не хватало.
– Я должен отдохнуть, – бормотал он. – Наверное, это действительно так, я устал… Ты так и не понял, Ян… Ты так и не понял, почему мы так любим все объяснять…
Я промолчал.
Уистлер, разглядывая руки, побрел прочь из номера к лифту, мы смотрели ему вслед.
– Я расскажу тебе завтра, Ян, – пообещал Уистлер. – Завтра ты увидишь мир другими глазами… тарам-пам-пам, тарам-пам-пам, собравшись в путь, собравшись в путь…
Лифт, Уистлер шагнул в кабину, лифт втянулся в потолок. Несколько секунд мы стояли, раздумывая.
– Нельзя его оставлять, – сказал я.
– Нельзя, – согласилась Мария.
– Куда он поехал?
Лифт остановился на последнем уровне.
– Вверх, – сказала Мария. – Он поднялся на крышу.
– Зачем на крышу? – глупо спросил я. – Там же дождь…
– Там дождь, – согласилась Мария. – Это Реген, здесь… дожди.
Лифт. Я шагнул, но Мария схватила меня за плечо.
– Я одна. Лучше будет, если я поговорю с ним… лучше я сама.
– Почему лучше?
Мария шагнула в кабину, лифт втянулся в потолок.
Ей нельзя с ним, подумал я, Уистлер, несомненно, опасен, хруст, я слышал его до сих пор. И запах… Никогда не чувствовал столько крови. Надо было…
Что? Что надо было делать, когда Уистлер на моих глазах убил искусственную пантеру? Демонтировал. Убил. Я… никогда…
Из пола возникла другая кабина, я шагнул в нее.
Через десять секунд лифт выкинул меня на крышу.
Неожиданно туман. Внизу дожль, здесь туман, слишком плотный, как густая пена, упругий, я не видел таких на Земле, на Путоране туманы имели отличную структуру, были легче и веселее, земной туман нельзя зачерпнуть рукой, туман Регена держался в ладони, как снег, холодный, продавился сквозь пальцы, висел в воздухе. Я стоял, окруженный туманом, как в стакане, наполненном ватой, я сделал шаг и потерялся. Необычное чувство, я никогда не терялся на Земле, я не могу потеряться, у меня в голове стрелка компаса, здесь было иначе.
Мария.
Кричать бесполезно, туман ловил слова, меня не услышали бы и за шаг. Вряд ли Мария отыскала Уистлера в этой пелене, и теперь мы бродим в тумане, я, Мария, Уистлер.
Бродячие туманы, они больше всего похожи на полуденные облака, растворяются в одном месте, чтобы тут же возникнуть в другом, белые и легкие.
Ленивые туманы, они лежат на полях.
Туманы, похожие на ветер, стремительные, их можно поймать у подножья гор, в их течении мгновенно мерзнешь, вспоминаешь о лете.
Речные туманы, души рыб и русалок.
Край. Я почувствовал его, туман сместился всей километровой громадой, как лавина, потащил меня за собой. Я вспомнил, крыша не горизонтальная, значит, туман течет к северу, не может же он течь вверх, вряд ли Уистлер отправился к северу, я повернул против течения и двинулся к краю. Шагать поперек тумана было неудобно, я боялся пропустить край, современная архитектура ойкумены не терпит парапетов, парапет – символ компромисса и малодушия, крыша обрывается в километровую пустоту, туман тянул. Я заглянул через край.
Туман срывался с крыши, сворачивался в спираль, как воздух, рассеченный винглетами ховера, спираль рвалась, распадалась на клоки, переходила в дождь, сквозь высоту дождь и обрывки тумана я все-таки разглядел. Я не мог его видеть, невозможно, слишком далеко, я видел.
Я кинулся к лифту.
Я потерялся в тумане, пробирался на ощупь, стараясь воспроизвести в голове путь, несложно, два раза свернул не туда, всего лишь.
Потом лифт, потом я бежал через холл, звезды скользили под ногами, звезды летели над головой, мы рождены для того, чтобы быть меж звезд, теперь я в этом не сомневался. Думаю, я и раньше в этом не сомневался. Кто вообще может в этом сомневаться?
Мария уже была внизу. Каждую осень в нашем саду пахло так, сладкой плесенью, торфом, землей, горелыми листьями.
Дождь.
Уистлер лежал на боку. Мертвый, без сомнения, с такой высоты не выжить. Рядом с ним Кассини, стоял на коленях. Кассини рыдал, некрасиво вздрагивая спиной.
– Правильный ответ «самолет», Ян, – сказала Мария. – Похоже, что от этого нам не уйти…
Мария раскрыла над Кассини прозрачный зонтик, откуда-то у нее взялся зонтик, я огляделся и увидел, что зонтик подал Шуйский, он тоже был здесь и тоже прятался под зонтиком.
– Бедняга, – сказал Шуйский. – Так глупо… Сорвался с крыши,
