Сергей Лукьяненко - Спектр
Древняя память человечества хранила эту правду — быть может, с первого визита ключников. И когда связь миров была разорвана, когда Талисман стал недоступен, все так же лилась кровь на жертвенниках и алтарях — в тщетной мольбе к молчаливым небесам.
Мартин завернул каменную крышку «сейфа». Выставил на часах время — двадцать четыре с половиной минуты. И лёг ничком, сжимая в руках «ремингтон». Он не знал, могут ли аранки следить за его действиями, но прекрасно понимал — ему постараются помешать.
— Ты уверен, что все так просто? — донеслось из тумана.
Усиленный голос терял часть интонаций, но всё-таки любопытство Мартин уловил. Чистое и незамутнённое любопытство естествоиспытателя.
— Уверен, — сказал Мартин. — Ну что, мир?
Доггар невесело засмеялся:
— Не могу. Ты зашёл слишком далеко. Не могу сказать о тебе ничего плохого, анкета в нашей базе данных очень положительная… но ты не аранк.
— Не аранк, — согласился Мартин. — Уж извини.
— Ты же понимаешь, что не продержишься против тридцати профессионалов, — продолжал увещать его Доггар. — Тем более заряд в тепловом ружьё должен уже кончиться.
— А ты проверь, — посоветовал Мартин.
Повёл стволом, пытаясь поймать в оптический прицел хоть что-нибудь, кроме молочной пелены. Проклятие… он был практически слеп.
— Кстати, что ты там сказал о профессионалах? Разве это не молодые учёные?
— Специалист подобен флюсу, — ответил Доггар. — А гармонично развитая личность должна уметь все. Мартин… у меня есть хорошее предложение!
— Ну? — воскликнул Мартин.
Они оба тянули время, и это могло означать только одно — к нему приближаются невидимые в тумане гармонично развитые аранки.
— Сдавайся. Мы сохраним жизнь тебе и твоей женщине. Временная ссылка… в каком-нибудь приятном уголке нашей планеты. А когда мы откроем всеобщий доступ к Талисману, вы получите свободу.
— Заманчиво… — сказал Мартин.
Едва заметная тень проступила в тумане, и он поймал её в прицел.
— Ну как?
— Нет, — нажимая на спуск, сказал Мартин.
Короткий крик убедил его в том, что движение не привиделось.
— Какой же ты идиот… — печально сказал Доггар. — Стреляя по моим людям, ты ничего не добьёшься.
— Попал? — заинтересовался Мартин.
— Попал, — признал Доггар.
— Понял, — сказал Мартин. — А-четыре!
И выстрелил в ещё одну мелькнувшую тень.
— Ранил, — прокомментировал Доггар. — Но пока никого не убил. И шанс у тебя есть.
— Чего ты тянешь? — вертясь на месте, воскликнул Мартин. — Не хочешь терять своих? Духу не хватает?
Туман… сплошной белый туман вокруг. И капли крови в «сейфе» — в наивной надежде, что кровь обернётся детонатором.
— Да не хочу я тебя убивать, — спокойно ответил Доггар. — Ты молодец. Ты докопался до тайны Талисмана. Ты явно интересуешь ключников… их мнение скоро утратит важность, но всё-таки… Зачем уничтожать врага, когда можно сделать из него друга?
Мартин молчал. Доггар, похоже, не врал, вот в чём беда… и как-то мучительно трудно было в такой ситуации стрелять по неплохим в общем-то аранкам…
— Я могу отдать приказ, — продолжал Доггар, — и здесь все запылает. Понимаешь? Мне даже нет нужды посылать своих ребят врукопашную. Один залп из плазмомета… и я тебя уверяю, что руки у стрелка прямо-таки чешутся!
— Тогда чего ты ждёшь? — спросил Мартин.
Оставалось ещё двенадцать минут. Почти вечность.
Какой-то слабый шум и приглушённый, неразборчивый разговор заставил Мартина насторожиться. Потом Доггар заговорил куда веселее:
— Ситуация изменилась, Мартин. У нас твоя женщина.
— Врёшь, — сказал Мартин.
Надо же было что-нибудь сказать.
— Ирина-кен, скажите что-нибудь, — вежливо попросил Доггар.
— Мартин, не выходи! — раздался в тумане голос Ирины. — Ничего они мне не сделают!
— Быть может, — сказал Доггар. — Но уверен ли он? И уверена ли ты?
— А это гнусно! — крикнул Мартин. — Брать женщину в заложники…
— Если это сохранит две жизни — почему бы и нет? — удивился Доггар. — Итак, я предлагаю тебе подняться и пойти вперёд. Оружия в твоих руках быть не должно.
Мартин закрыл глаза. Погладил тёплый камень люка, под которым зрел детонатор.
— Мартин! — сказала Ирина.
— Я здесь, — сказал Мартин, не открывая глаз.
— Они и вправду могут тебя накрыть из плазмомета, — печально сказала Ирина. — «Вертолёт» Доггара упал на скалах, у обрыва… очень удобно.
— И что ты предлагаешь? — спросил Мартин.
Ирина засмеялась.
— Я тебя люблю. Не выходи, Мартин!
Шум — совсем лёгкий, — и наступила тишина.
— Доггар-кен, пусть Ирина что-нибудь скажет, — попросил Мартин, поднимая голову.
Доггар ответил не сразу:
— Мартин-кен, мне, право, очень жаль. Ирина не солгала. Мы на господствующей высоте. Она… возможно, последствия парализатора…
Мартин попытался прицелиться на звук. В душе было пусто.
— Мне очень жаль, — повторил Доггар. — Она шагнула с обрыва. Я её вижу… смутно. Если ты сейчас выйдешь — мы постараемся её поднять. Наша медицина…
— Она просила не выходить, — сказал Мартин и открыл огонь.
То ли удача ему изменила, то ли туман мешал определить направление — Доггар лишь вздохнул. И сказал:
— Мне очень, очень жаль…
А в следующий миг ударили пулемёты.
Почему-то Мартин ожидал, что в него станут стрелять из тепловых ружей. Но то ли это оружие не пользовалось у аранков популярностью, то ли пули сочли более надёжными — по камням загрохотало, будто тяжёлый летний град просыпался на жестяную крышу. В основном трассы шли над головой — высота была не столь уж и господствующей… но прямо перед лицом Мартина вонзилась в камень тонкая длинная стрелка из серебристого металла. Другая отколола чёрный хрусталь скалы, осыпав его каменными брызгами. Третья пронзила левую руку — он не почувствовал боли, лишь пальцы, меняющие обойму, оказались липкими, окровавленными.
И тут ударили молнии.
Первый разряд Мартин счёл каким-то новым оружием, которое применил нетерпеливый аранк. Над головой зазмеилась белая ломаная черта, вонзилась — высоко-высоко, в чёрную скалу. Ударил гром, а от скалы будто пошёл густой гул.
Второй разряд прошёл горизонтально над землёй — красивая, небывалая, сиреневая молния, от горизонта к горизонту, будто окольцовывающая планету. Запахло озоном, и волосы на голове затрещали от статического электричества.
— Что это? — воскликнул Доггар.
Пулемётный треск стихал — аранки, очевидно, приписали происходящее действиям Мартина.
И Мартин засмеялся — поскольку так оно и было.
Талисман заработал.
Древний завод получил новую программу. И начал производство нового детонатора — для людей…
Или — только для Мартина?
Молнии стали меньше, зато били теперь непрерывно. Небо покрылось огненной сеточкой, небо ревело и гневалось, будто Юпитер-Громовержец. Чёрные скалы засветились — тусклым, режущим глаза светом, туман стал чуть прозрачнее. Подул ветер — резкий, но неуверенный, никак не желающий определяться с направлением. Зародился от удара молнии и пронёсся со скоростью экспресса маленький, бешено крутящийся вихрь.
Снова застрочил пулемёт — но неуверенно, фальшиво, будто стеснялся тягаться с буйством стихии. Мартин погладил каменный люк — тот был горячим.
И в этот миг в него вошли сразу три пули. Первая пробила руку у самой кисти, пригвоздив её к люку, вторая вошла в спину под правой лопаткой, третья клюнула в ногу.
Мартину очень хотелось кричать, но, до крови прикусив губу, он сдержался.
Ирина ведь не закричала, шагая с обрыва — навстречу своей седьмой и последней смерти…
— Мартин, ты не оставил нам выхода… — сказал Доггар.
Мартин посмотрел на часы. Доггар тоже считал время — не мог не считать. И он не даст ему шанса достать детонатор. А оставалось ещё четыре минуты…
Молния — ветвистая и роскошная, молния в стиле барокко, с финтифлюшками и завитушками, в гроздях шаровых молний, в сполохах синих огней, птицами разлетевшихся по небу, — ударила над самой головой.
И Мартин увидел чётко и явственно, как цифры на «Casio-tourist» ускорили бег и за мгновение перескочили на четыре минуты вперёд.
Тогда Мартин засмеялся.
Люк был скользким от крови, и руки проскальзывали. Он отворачивал один-единственный несчастный виток больше минуты.
Прежде чем сдвинуть каменную крышку, ему пришлось передохнуть.
— Мартин, сдавайся! — донёсся до него голос Доггара. — Твою женщину ещё можно спасти! Вставай, мы тебя не тронем!
— Русские не сдаются, — пробормотал Мартин, рывком спихивая люк.
На дне «сейфа» подрагивал шарик золотистого желе. Он светился внутренним светом — чистым и ясным, будто на него падал луч настоящего, земного Солнца.
