Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

Крайст посмотрел на Кирочку и улыбнулся хитро-хитро. Она сразу догадалась, что он намекает на Правило. Его соблюдение в каком-то смысле действительно роднило офицеров Особого Подразделения с беспамятными жителями океана.

— Вы как будто гордитесь этим… — сказала Кирочка с лёгким оттенком досады.

— Нисколько не горжусь. Да и не сам ведь я решил так жить.

— Хочешь сказать, если бы не служба, то ты одну бабу всю жизнь любил бы? — чуть ехидно осведомилась Кирочка.

— И любил бы, — ответил Билл не колеблясь, — Я даже собирался по молодости жениться. И свято верил, что мы жизнь проживём счастливую, деток народим, дачу построим, ну и все дела, проживём как люди живут… А вообще, — он ненадолго задумался, — для любви ведь нет никакой разницы, одна баба или много… Всю жизнь или один миг… Я каждую из них по-своему любил, пусть несколько часов всего, но любил безумно; и все они для меня как та одна, единственная, которую я почему-то, по какому-то божьему капризу, или в наказание за что-то, никогда не встречу, а если и встречу, то в упор не узнаю, не пойму, что это она…

На заднем сидении зашевелилась Аль-Мара.

— Вот и наш лейтенант Бланш! — воскликнул Крайст весело, печальная задумчивость его, навеянная концом беседы, улетучилась моментально, — Доброе утро! Времени то уже, поди… Скоро рассветёт!

Аль-Мара, приподнявшись на локте, мутными со сна глазами бестолково шарила вокруг, силясь понять, где она находится и почему. Кирочка смотрела на подругу с облегчённым умилением, как мать на впервые очнувшегося после тяжёлой лихорадки младенца.

— Где мой наручный датчик? — спросила она первым делом, ощупывая запястье левой руки; в отличие от других офицеров Аль-Мара никогда не носила его на правой, где играл нежными переливами диковинный радужный браслет, подаренный Асаном.

— Вот это я понимаю, офицер! — сказал Крайст с шутливой укоризной Кирочке, — первым делом — датчик! Не то что ты, растяпа…

— Господи… — прошептала Аль-Мара встревоженно, — я, наверное, его на берегу забыла, я ничего не помню… кажется, я сняла его и пошла купаться, а потом…

— Ничего страшного, — произнес Крайст ободряющим тоном, — Мы активируем в нём программу самоуничтожения встроенного секретного устройства, и кто-нибудь просто найдет на берегу неисправные часы. Подумаешь, датчик. Невелика беда. Сама-то ты в порядке, рыжая?

Кирочку неприятно кольнуло, что Крайст обращается к Аль-Маре точно так же по-приятельски запросто, как и она. Её чувство собственницы было слегка задето.

— Вроде бы в порядке… — ответила Аль-Мара, — только вот голова точно ватная, и не помню ни черта… где была, что делала… будто с большого бодуна…

— Это ничего, — заверил её Крайст, — действие русалочьего дурмана… Скоро пройдет. Поспи ещё, если хочется…

12

Приехав домой, первым делом Аль-Мара отправилась мыться. В её густых волосах застрял песок, а кожа душно и сладковато пахла речной тиной. Она включила горячую воду; душ умиротворяюще зашуршал, отпуская во все стороны уютные облака пара.

— Господи… Что это?

Стянув с себя сарафан, лейтенант Бланш заметила несколько полупрозрачных, тонких радужно переливающихся рыбьих чешуек, приставших ко внутренним сторонам её бедер… Неясная тревога шевельнулась в ней, далёкое расплывчатое воспоминание, которое невозможно ни восстановить окончательно, ни забыть навсегда.

Встав под сильные колкие и горячие струи воды она немного расслабилась. Выдавила на губку прозрачный желеобразный гель для душа. Вспенив его как следует, она принялась лихорадочно тереть кожу, словно пыталась смыть с себя невнятное, зыбкое, а оттого ещё более жуткое наваждение…

13

Прошло несколько недель. Кирочка и Аль-Мара завтракали в плавучем летнем кафе, что находилось на одном из прудов парка Первых Свиданий.

— Что такое с тобой творится в последнее время? — спросила Кирочка, отламывая воздушную слоистую мякоть свежевыпеченного круассана, — ты какая-то молчаливая, раньше постоянно что-то рассказывала, а теперь сидишь скучная, и глаза у тебя мечтательные, будто и нет тебя здесь… Колись, ты влюбилась?

Аль-Мара помотала головой.

— Сама не знаю… Просто вдруг с моими мыслями начало происходить странное: они как будто делятся по сортам, одни белые, другие желтые, третьи голубые, этого не описать, и иногда мне кажется, что некоторые из них вовсе не мои собственные, до того они не похожи на все прежние… А некоторые хоть и такие же как раньше, вроде как мои, про племя, про поселение, про маму, но они точно потускнели; я уже и не могу подумать об этом как следует, в тумане все…

— Эти новые твои мысли, которые цветные, какие они? — настороженно спросила Кирочка.

— Ну…Это довольно сложный вопрос. Как вообще можно описать мысли? Некоторые из них я могу, конечно, выразить словами, если постараюсь, но не все…

— Например?

Аль-Мара ненадолго задумалась. Она слегка запрокинула голову и подняла глаза к потолку, точно вычисляя в уме, а потом сказала:

— Вот, только что пришла серо-розовая мысль, горькая и нежная; скажи, ты ведь всегда невольно сравниваешь меня со своей школьной подругой, которую очень любила?

Кирочка вздрогнула. Она никогда не рассказывала Аль-Маре ничего о Нетте; ни разу даже не упоминала ни о её существовании, ни о своих переживаниях, касающихся их дружбы.

— А ещё что-нибудь… — спросила Кирочка срывающимся голосом, страшная догадка уже прикоснулась к её сознанию кончиком щупальца, — ты можешь об этом сказать?

Аль-Мара снова сосредоточилась.

— Об этом нет, — она разочарованно качнула головой, — Сейчас красных мыслей очень много, испуганных каких-то, они всё заслонили; эти мысли про то, что я скоро умру, я чем-то заразилась в реке и теперь умру…

— Невероятно! — воскликнула Кирочка, вскакивая. — Ты их читаешь!

— Кого их? — Аль-Мара подняла на подругу взволнованные непонимающие глаза.

— Мои мысли! — Кирочка всплеснула руками, — ты…ты… — она беспомощно шарила по воздуху, словно подыскивая таким способом подходящее слово, — ты… больше не человек! Ты русалка!

Аль-Мара продолжала сидеть за столиком. Она смотрела на взбудораженную Кирочку снизу вверх очень спокойно, без тревоги и без печали; и что-то новое, туманящее рассудок, жестоко заласкивающее, умиротворяющее навсегда, дающее жуткое эйфорическое забвение проливалось из глубины её глаз… Кирочка отвернулась.

На всякий случай Крайст дал ей несколько таблеток против русалочьего дурмана, она торопливо достала из нагрудного кармана блистер и проглотила одну, не запивая. Аль-Мара повернулась к окну, и, сложив руки перед собою, смотрела вдаль, туда, где за деревьям, небоскрёбами, автомобильными развязками угадывался серебристый серп залива. Пока Кирочка возилась с пуговицей кармана, не желающей сейчас почему-то выскакивать из тугой петельки, шуршала серебристой фольгой, перегибая пополам блистер, в глазах у неё скопились, приготовившись пролиться, слёзы…

14

л. Лунь: Неужели это никак невозможно остановить?

Сидя за столом в непривычно тихой квартире Аль-Мары, как будто уже опустевшей из-за переезда или смерти, Кирочка писала сообщения Биллу.

л. Крайст: Прежде никому не удавалось. Потому и считают, что невозможно. Я сочувствую вам.

л. Лунь: И долго ещё это будет длиться? Самое страшное: наблюдать, сходя с ума от своего бессилия.

л. Крайст: Не могу вам сказать. Зависит от её организма. После открытия жабр — максимум пару дней… Их ещё нет?

Аль-Мара спала. Последние несколько дней она чувствовала сильную слабость и практически не вставала с постели. Кирочка даже оставалась ночевать у подруги: у Аль-Мары иногда поднималась температура и за нею нужен был уход как за больной. Большую часть времени рыжая проводила во сне, она засыпала внезапно, словно падала в обморок, и так же резко просыпалась, с каждым новым пробуждением отдаляясь от прежнего мира всё сильнее.

Кирочке уже не приходилось ничего говорить ей: подруга понимала её раньше, чем она успевала открыть рот, чтобы что-то сказать, и тут же отвечала ей таким же странным образом — без единого слова. Аль-Мара теперь не развлекала Кирочку никакими историями, как это бывало раньше: она просто не помнила ничего, и даже события, произошедшие час назад, не задерживались в её сознании.

Кирочка осторожно приблизилась к спящей и, взяв её руку, хотела посчитать пульс, но тут же испуганно уронила кисть Аль-Мары на простыню: кожа на запястье девушки огрубела, и на ней выразились, словно наползающие друг на друга плотные розоватые блестящие пятна… ''Чешуя… ''- подумала Кирочка обреченно. В этот момент Аль-Мара попыталась вздохнуть во сне; она начала судорожно хватать воздух ртом, но его ей как будто не хватало, она беспокойно шарила руками по кровати, пока, наконец, не открыла глаза.