Александр Житинский - Потерянный дом, или Разговоры с милордом
Он скользнул взглядом к окну и увидел над ним трубу отопления. Это было то, что нужно. Теперь оставалось дождаться, когда утихомирятся или разойдутся собутыльники. Демилле пощупал пряжку ремня и шагнул к окну, чтобы в последний раз взглянуть на город.
И тут прямо перед собою, в трех шагах, он увидел Ирину. Она стояла в окне за прозрачной вуалью с горящей свечою в руках и смотрела на него. Демилле ухватился руками за подоконник, затем закрыл лицо ладонями и отпрянул от окна. Кто-то сзади рассмеялся, позвал: «Иди сюда!» – но Евгений Викторович опрометью кинулся вон из комнаты и побежал по коридору, опрокидывая какие-то предметы. Сзади слышались крики и топот… Демилле уже ничего не соображал, нажал на собачку замка и крупными скачками, путая ступеньки, устремился вниз.
Он выбежал на мокрую улицу и сразу свернул направо; побежал вдоль стены, увидел сбоку какую-то щель, юркнул в нее… Там он остановился, перевел дух. С улицы слышались крики собутыльников: «Эй! Ты где?! Давай назад!»
«Она пришла, чтобы спасти меня», – вдруг ясно и отчетливо подумал Евгений Викторович и устремил глаза к небу, как бы посылая благодарность Господу Богу за это видение.
И тут ужас объял его. Он увидел, что стоит на дне глубочайшей пропасти с острыми, как лезвия ножниц, краями. На мгновение его помутившемуся сознанию показалось, что стенки пропасти надвигаются на него, стремясь раздавить, и он сломя голову бросился по узкому дну ущелья, слыша десятикратно отдающийся в ушах шум своих прыжков.
Евгений Викторович вылетел из щели как пуля, выпущенная из дула ружья, и побежал дальше, осыпаемый мелкими уколами капель. На улицах не было ни души. Он увидел мелькнувший вдали огонек такси, устремился к нему, но поздно. Внезапно из-за поворота вылетел на него дребезжащий трамвай, подсвеченный изнутри, точно елочная игрушка. Качаясь влево и вправо, трамвай бежал прямо на Демилле, сладко пели тормоза, летели из-под дуги искры… Евгений Викторович распростер руки, будто хотел обнять катящийся на него вагон, и рухнул на рельсы, потеряв память.
Часть IV
ПРЕВРАЩЕНИЕ
Я нисколько не сомневаюсь, что у меня есть душа, и все книги, которыми материалисты наводнили мир, никогда не убедят меня в противном…
Л. С.Глава 37
ВСТРЕЧА СОАВТОРОВ
С ним случилось самое худшее из того, что может произойти с сочинителем. Он потерял героя.
Все произошло с ужасающей закономерностью: герой потерял дом, дом потерял сочинителя; сочинитель потерял героя. Цепочка замкнулась. Теперь автор в полном недоумении сидел перед пустым листом бумаги, припоминая дождливую ночь накануне, когда он, сидя в тепле и уюте чужой квартиры, живописал похождения Евгения Викторовича, пока не привел его на незнакомую ночную улицу в смятении разума и не бросил на рельсы под моросящим дождем.
Поставив в тот миг точку, сочинитель заснул спокойным сном выполнившего долг человека, и лишь кот его Филарет, предчувствуя новые катаклизмы, всю ночь бродил по кухне, запертый туда хозяином, и производил тревожные пронзительные звуки.
Утром автор, как всегда, сел за письменный стол, занес руку над клавиатурой пишущей машинки и… понял вдруг, что произошло непоправимое.
В этот момент раздался звонок в дверь.
Сочинитель вздрогнул и пошел открывать. Среди беспорядочных мыслей, набежавших на него удивленной стайкой, была и совсем нелепая: «Это пришел Демилле».
Однако на пороге стоял литератор Мишусин в черном кожаном пиджаке, поигрывая ключами от автомобиля. За его спиной, в полумраке лестничной площадки, сочинитель разглядел пожилого господина с темным от загара лицом. Он был одет в летний парусиновый костюм.
Мишусин без церемоний вступил в прихожую и полуобнял сочинителя за плечи.
– Рад тебя видеть, старина! Все корпишь? Как твой роман? О нем только и говорят на пляже в Пицунде.
Седой старик, вызвавший у автора смутное беспокойство, похожее на предчувствие, тоже вошел в квартиру и молча смотрел на хозяина с интересом и участием. Лицо у него было явно симпатичным и умным, чего не скажешь о Мишусине, в серых глазах таился чертик насмешки, готовый выскочить в ответ на любую глупость или бестактность. Мучительная догадка пронзила сочинителя, он раскрыл рот…
– Знакомься, господин Лоренс Стерн, – произнес Мишусин. – Впрочем, вы знакомы.
– Милорд! – воскликнул автор, бросаясь старику на шею, и слезы радости сами собою брызнули у него из глаз.
– Думал, не поверишь… – досадливо пробормотал Мишусин.
Милорд тем временем мягко поглаживал соавтора по плечу, приговаривая:
– Ну, будет, будет…
– Понимаешь, он материализовался! – наигранно бодрым тоном принялся объяснять Мишусин.
Он без приглашения направился в кухню и распахнул холодильник.
– У тебя нет пепси? Чертовски хочется пить… Мало того, что материализовался, так еще наговорил мне кучу гадостей!
Соавторы понимающе смотрели друг другу в глаза. Мишусин в кухне шумно пустил воду из крана, выпил крупными глотками.
– Собственно, никакого права он на это не имел… – продолжал он, утирая рот. – У меня путевка на одно лицо. Администрация подняла хай… Мой сценарий горит. Короче, забирай старика, он мне надоел…
Мишусин вернулся в прихожую. Наглая самодовольная улыбка пыталась устроиться у него на лице, но как бы соскальзывала.
И тут сочинитель, долго не раздумывая, влепил коллеге пощечину. Одновременно в прихожую из комнаты, как боевой конь, заслышавший звук трубы, выскочил Филарет и с шипением выгнул спину.
– Ах, вот как?! – по-бабьи закричал Мишусин.
– Вон! – указал на дверь автор.
– Нет-нет, только не в дверь, – покачал головою милорд. – В окно, я вас умоляю!
Автор ринулся в комнату и мигом распахнул створки окна. Мистер Стерн весьма ловко ухватил литератора – одной рукою за шиворот, а другою – за штаны на заднице, и с большим проворством буквально поднес его к распахнутому окну. Мишусин верещал, дрыгая ногами в воздухе. Однако соавторы, не снижая скорости движения и даже не раскачав грузное тело, с маху выбросили его головою в окошко под радостный вопль кота Филарета.
Мистер Стерн вытащил из кармана носовой платок и тщательно вытер руки.
– Какой у вас этаж? – поинтересовался он.
– Первый, – ответил сочинитель.
– Жаль. Он так и не смог испытать радость полета.
За окном раздавались крики Мишусина и его угрозы. Хлопнула дверца «Жигулей», и мотор унес литератора к горящему сценарию.
Соавторы остались одни. Сочинитель внезапно испытал робость. Как-никак судьба и собственная фантазия оставили его наедине с классиком мировой литературы!
– К делу, сударь, – начал мистер Стерн. – Как видите, мне пришлось прибегнуть к крайним мерам, чтобы спасти наш роман. По-моему, ему грозит большая опасность.
– Вы правы, милорд… – сокрушенно ответил автор.
– Наш герой вызывает глубокие опасения. Он неудержимо катится вниз, теряет себя…
– Уже потерял, – вставил сочинитель.
– Как так?
– То есть я его потерял.
– Не понимаю. Объясните.
– Ах, милорд, в этом-то все и дело. Евгения Викторовича уже нет в моем романе.
– Как нет? Он погиб? Вы убили его? – милорд был не на шутку взволнован.
– Не знаю, – пожал плечами сочинитель.
– Несерьезно, сударь! Отвечайте, куда вы дели Демилле?
– Понимаете… Герой догнал автора во времени.
– Не понимаю.
– Садитесь, я объясню вам, – сказал сочинитель, указывая соавтору на кресло и устраиваясь напротив в таком же. – Вы знаете, что я начал сочинять это произведение чуть позже, чем произошло событие, давшее толчок роману. Таким образом, мое реальное время, в котором я жил и сочинял, все время находилось впереди романного. Я разглядывал события с высоты небольшой исторической перспективы в несколько месяцев. Однако вскоре романное время потекло быстрее – кстати, благодаря вашему отсутствию, милорд! Я уже не тратил страниц на описание наших разговоров, не имеющих касательства к сюжету, герои неудержимо настигали меня, и вот вчера произошло непоправимое – романное и реальное время совпали!.. Я закончил главу о Демилле в тот самый миг, когда Евгений Викторович рухнул на рельсы перед приближающимся трамваем. Дальше я ничего не знаю о герое. Что он делает сейчас – для меня загадка. Я в полном отчаянии!
– Кажется, я прибыл вовремя, – заметил милорд, внимательно разглядывая соавтора.
– Подскажите, что мне делать? – попросил он.
– Дорогой ученик, но у вас есть, помимо Демилле, целый кооперативный дом со всеми жильцами. Пишите о них. Там хватит материала, уверяю вас…
– По правде сказать, увлекшись героем, я выпустил из внимания кооператоров. Не знаю, право, не знаю, что у них там происходит сегодня…
– Но у вас есть возможность узнать.
– Каким образом? – не понял сочинитель.
– Вернуться туда, осел вы эдакий! – вскричал мистер Стерн, вскакивая с кресла и начиная напоминать автору того темпераментного собеседника, с которым у него частенько возникали перепалки.
