Стальной пляж - Джон Варли
Позднее я ужаснулась, по какому, казалось бы, незначительному вопросу мы с Верховным Перцером не поняли друг друга. Если бы он догадался, что мне неизвестен главный факт, прежде чем признался в содеянном — думаю, он ускользнул бы в эту крохотную щёлочку и нашёл бы способ отомстить мне за то, что не увидел свой сериал. И в результате Хилди Джонсон куковала бы за решёткой, а церковь всё равно добилась своего. Вот так плохо всё чуть было не кончилось. Разумеется, Верховному Перцеру ничто не мешает всё-таки подать на меня в суд, и я бы узнала об этом слишком поздно — но несмотря на свою искушённость в подковёрных интригах, он вряд ли рискнул бы нанести ответный удар, учитывая, какие недюжинные силы Уолтер может привести в движение, если против меня будут выдвинуты какие-либо обвинения после того, как я напишу столь сногсшибательную статью.
Бренда хотела сразу же вскочить и бежать на работу, но я заставила её сесть и подумать — эта привычка может сослужить девчонке добрую службу в дальнейшем, если она про неё не забудет.
Первым делом мы передали по телефону исповедь Перцера в том виде, в каком она записалась на голографическую камеру Бренды. Теперь, когда новость благополучно достигла отдела новостей "Вымени", у Перцера не осталось ни единого шанса взять свои слова обратно. Мы могли брать у него интервью сколько и когда захотим и планировать, как лучше подать статью.
Не то чтобы у нас появилась уйма времени — нет, в таких делах никогда нельзя прохлаждаться и расслабляться. Как предугадать, когда и кто разнюхает оставленные тобою следы? Но мы успели благополучно доставить голову в редакцию. Там её водрузили на стол, разрешили пользоваться телефоном — и вскоре вокруг собрались дюжины журналистов, с разинутыми ртами слушавших, как Бренда беседует с почётным гостем.
Да, именно Бренда. По дороге в "Вымя" у нас с ней состоялся серьёзный разговор.
— Весь материал пойдёт в печать с твоей подписью, — заявила я.
— Но это же смешно, — возразила она. — Всю работу проделали вы. Это вы восстали всей душой против убийства перед лицом очевидных… чёрт побери, Хилди, это ваша статья.
— Всё было уж слишком хорошо, — отмахнулась я. — Как только я схватила этого негодяя, меня и осенило. Вот только я думала, что это они укокошили бедного чурбана Сильвио.
— Ну-у, я ведь и сама купилась на это. Как и все остальные.
— Кроме Крикет.
— Ага. И всё-таки не может быть речи о том, чтобы я приписала все заслуги себе.
— Но ты пойдёшь на это. Во-первых, потому, что это предлагаю тебе я — а статья не простая, она из тех, что способны прославить твоё имя на века, и ты поступишь ещё глупее, чем обычно, если откажешься от моего предложения. А во-вторых, потому что я не имею права подписываться под статьями, я ведь больше не работаю в "Вымени".
— Вы уходите? Когда? Почему Уолтер ничего об этом не сказал?
Я знала, когда я ушла, а Уолтер не сказал ничего, потому что сам не знал — но к чему запутывать бедную девочку? Она ещё немного посопротивлялась, но её протесты становились всё слабее, а готовность принять дар всё более укреплялась чувством вины. Ничего, вину она переживёт. И я надеялась, что переживёт и славу.
Пока что Бренда довольно хорошо справлялась с ней и даже наслаждалась ею, как я могла заметить из дальнего угла комнаты. Ряды пустых столов надёжно отделяли меня от группы взволнованных репортёров, привлечённых триумфом их юной коллеги.
И тут со своей высокой башни снизошёл Уолтер. Он прошествовал вперевалочку через внезапно притихший отдел новостей, мимо меня, даже не заметив меня в тени. Никто из присутствовавших не мог припомнить, когда главред последний раз покидал свой кабинет всего лишь из-за газетного материала. Я видела, как Уолтер протянул Бренде руку. Он, разумеется, не верил в её заслуги, но, возможно, собирался впоследствии допросить меня с пристрастием. Пока он чтил журналистскую братию своим священным присутствием, я вошла в его лифт и поднялась к нему в кабинет.
Его рабочий стол возвышался передо мной в круге света. Я залюбовалась тонкой фактурой дерева, мастерством отделки. Из всего дорогущего антиквариата, каким владел Уолтер, я завидовала только этой вещи. Мне самой хотелось бы однажды заполучить такой стол.
Я погладила серую фетровую шляпу, которую держала в руке. Она упала у меня с головы, когда я выскочила на сцену, в лужу крови Сильвио. Кровь так и запеклась на шляпе. Её полагалось по традиции носить измятой, но это выглядело смешно.
Мне внезапно показалось, что эта шляпа уже достаточно износилась. Так что я просто положила её в центр главредовского стола и ушла.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Возвращаться домой мне пришлось с чёрного хода, но даже его уже обнаружили. Должно быть, один из моих друзей проболтался: у пещеры кугуара толпились журналисты. Ни у кого не хватило духу проникнуть внутрь, во всяком случае, до тех пор, пока там сидела хищница. Хоть люди и знали, что она не причинит вреда, эта пушистая дама — по меньшей мере угрожающее соседство.
Переделанное лицо почти помогло мне. Я успела войти в пещеру, пока все недоумевали, кто я такая и что у меня за дела с Хилди. Но внезапно кто-то крикнул: "Это она!" — и началась бешеная гонка. Я мчалась по коридору, а журналисты летели по пятам, выкрикивали вопросы и фотографировали моё позорное бегство.
Оказавшись наконец в квартире, я взглянула на изображение с камеры, установленной перед парадной дверью. О боже… Там народ
