Ольга Морозова - Люди и драконы
Все остальное прошло довольно обыденно. Загс, кольца, гости, ресторан. Было весело, конечно, много вина, музыки, но так проходят все свадьбы, и Василисина мало чем от них отличалась. Родители Василисы приехали, как и обещали. Они пожили недельку у них с Германом, походили по магазинам. Потом, тепло распрощавшись, Василиса с Германом посадили их на поезд, и они уехали. Герман понравился отцу, он показался ему не по годам серьезным и рассудительным, а рассудительность отец уважал. Родителей Германа они немного смущались, те были им не ровня, но все прошло гладко. Свадебное путешествие Герман с Василисой отложили на потом, у Василисы шли занятия в институте, она итак начала не сначала и теперь догоняла группу.
Герман после свадьбы перебрался к ней в спальню, и это было единственным, чем их жизнь стала отличаться от добрачной. Хотя, надо признать, отличие было весьма существенным. Василиса немного побаивалась этого момента, главным образом из-за того, что все было обставлено так помпезно. У нее уже был опыт, и она не могла поверить, что в современном мире молодой человек способен сохранить девственность до двадцати трех лет. Она, конечно, ничего не спрашивала у Германа, но в глубине души была уверена, что женщины у него были.
В первую ночь он показал себя страстным и умелым любовником. Василиса не знала, что и подумать. Он смог разогреть ее так, что она даже не узнала себя. Это было весьма неожиданно, но приятно. Василиса почувствовала, что способна полюбить мужа со всей своей нерастраченной страстью. Она долго не решалась задать ему вопрос про женщин, но его осведомленность в любовных утехах была столь очевидна, что Василиса решилась: «Ты же говорил, что не прикоснешься к женщине до свадьбы, что-то не похож ты на неумелого скромника!»
«Ах, ты об этом, — Герман досадливо поморщился. — Все, что я говорил, правда. Но есть ведь женщины легкого поведения, их никто не отменял. Папа мне посоветовал нескольких, и я периодически пользовался их услугами».
«Папа?! Тебе посоветовал папа?!» — Василиса была шокирована.
«Да, папа, а что ты удивляешься? Во все времена мальчики становились мужчинами под руководством отцов. Это нормальная практика. Неужели лучше было бы, чтобы я заразу какую-нибудь подхватил или залетел по глупости. Отец не мог этого допустить. А так, все проверено. Согласовано. И все довольны. Но к невесте я до свадьбы прикасаться не собирался. Даже если невеста к кому-то прикасалась», — и он многозначительно посмотрел на Василису.
Та покраснела: «Ты не спрашивал, а я не отвечала. Я не думала, что это для тебя так важно. Считай, я, как и ты, познавала эту часть жизни. Физиология. Не более того. Кстати, в древности, по русским обычаям, вечерами в избах собирались девушки и парни, и секс был у них обычным делом. О детях, рожденных от этих вечеринок, заботилась вся деревня. Это считалось нормальным и не служило препятствием для последующего вступления девушки в брак. Вот так, дорогой любитель старины. Это потом уже все изменилось. Запреты, позор и все такое».
Герман молча курил. Потом он обнял Василису одной рукой и поцеловал в губы: «Прости, дорогая, ты права. Оставим этот разговор. Все нормально. Главное, что мы теперь вместе».
И жизнь покатилась, ускоряя свой темп, оставляя за плечами однообразные годы. Василиса окончила институт, ее устроили на работу в банк. Герман защитил кандидатскую, потом докторскую. С годами чувство Василисы к Герману окрепло, она нисколько не жалела, что так спонтанно вышла за него замуж. Супруги почти не ругались, только одно омрачало их безоблачную семейную жизнь — у них не было детей. Но они были еще довольно молоды и надеялись на лучшее. Врачи в один голос твердили, что и Василиса, и Герман здоровы, и отсутствие детей это временная проблема. И они ждали и, спустя десять лет, все еще надеялись, хотя и не так сильно, как раньше.
И вот произошло событие, потрясшее уютный мирок Василисы до основания — пропал Герман.
* * *Тут Василиса вынырнула из омута воспоминаний и вернулась на берег реальности. А на берегу Германа не было. Был стол и чашка остывшего кофе на нем. Это все, что ей сейчас осталось. Конечно, были еще шкафы, где висела одежда Германа, и коридор, где стояла его обувь, но самого хозяина не было. Василиса поразилась, как может быть тихо в доме по ночам. Она никогда не замечала такой тишины, ночью они обычно спали, но сейчас ей не спалось. Германа не было уже три дня. Когда он не пришел вечером домой, Василиса, конечно, очень забеспокоилась, но не подумала ничего такого. Он и раньше, бывало, задерживался, банкет, вечеринка с коллегами, кто-то защитился и все такое. Но он всегда звонил. Пил он очень мало, поэтому возвращался не поздно, если только они не уезжали за город. «Может, не смог дозвониться? — подумала Василиса тогда. — Мало ли что со связью». В институт звонить было уже поздно, а родителей беспокоить не хотелось, разволнуются, напридумают себе чего-нибудь. И она ждала. Но утром он тоже не пришел, и Василиса ушла на работу без него. Там она сидела, как на иголках. Еле дождалась обеда, чтобы выйти и позвонить из автомата. Но в институте ей ответили, что Герман еще не приходил, а вчера ушел, как обычно. Правда, выглядел он неважно, жаловался на головные боли, говорил, что у него поднялась температура, поэтому они и подумали, что он заболел, потому и не пришел. Василиса, совершенно сбитая с толку, положила трубку. Оставались еще родители, может, он пошел к ним? Но с чего? Они не ругались, все было хорошо. Может, отцу плохо стало, и Людмила Сергеевна позвонила ему, чтобы он пришел? Но это просто свинство не позвонить ей и заставить ее так переживать. Она вернулась на свое рабочее место и с трудом доработала до конца дня. Но дома Германа все еще не было, и не было видно признаков его присутствия. Василиса терялась в догадках. Самые невероятные вещи приходили ей в голову. Может, здесь замешана женщина? Шерше ля фам, как говорится. Но эта версия выглядела совсем уж фантастичной. Она, как женщина, раньше всех почувствовала бы перемену в настроении мужа. Такое трудно долго скрывать, хотя… У них ведь не было детей, и, может быть, Герман решил, что это она во всем виновата. Но об этом Василисе хотелось думать меньше всего. Эту версию она решила оставить напоследок. Она долго не решалась позвонить родителям, то подходила к телефону, то отходила, но наконец решилась и набрала номер. После третьего гудка ей ответила Людмила Сергеевна. Василиса поздоровалась и хотела спросить, не у них ли Герман, но словоохотливая дама опередила ее: «Здравствуй, здравствуй, дорогая. Давненько мы вас не видели, да и не слышали. Как там Герман? Что-то совсем не заходит, забыл стариков. Понимаю, вы заняты, но неужели позвонить сложно?! Я специально вам не звоню, думаю, когда же у вас совесть, в конце концов, заговорит?» Надежды Василисы разбились об эту телефонную трубку. Она что-то ответила, даже пошутила, пыталась оправдаться, но когда наконец ей удалось отделаться от свекрови, нервы ее не выдержали, и она разрыдалась. Когда приступ прошел, она немного успокоилась и решила трезво проанализировать ситуацию. Куда он мог пойти? И что вообще происходит? Она решила позвонить его коллегам и друзьям, с которыми он общался наиболее тесно. Может, они что расскажут. Им-то уж известно про женщину, если таковая имеется, во что Василиса, несмотря ни на что, не верила. Но эта версия не была такой уж невероятной в современном мире и стоила проверки. Она взяла телефонную книгу и села накручивать диск. Но никто ничего толком не мог ей сказать. Она старалась быть осторожной, чтобы никто пока ни о чем не догадался, она не хотела огласки. Она изворачивалась, врала, что поведение Германа ей кажется подозрительным в последнее время, он поздно приходит, ничего не говорит, она волнуется. Она умоляла рассказать ей, если что-нибудь известно, особенно одну его коллегу, любительницу сплетен. Но все в один голос твердили, что ничего такого за ним не замечали. Герман был фанатично предан науке, и его интересовали только древности, раскопки и предания. Он буквально гонялся за артефактами, а остальное было ему безразлично. Только некоторые заметили, что в последнее время он неважно себя чувствовал — воспаленные глаза, как вроде у него жар. Ему неоднократно предлагали уйти на больничный, но он не хотел, что-то нащупал, и работал как одержимый. Говорил, что скоро собирается в командировку, якобы нашел интересное захоронение.
К слову сказать, в Василисины края он так и не попал. Другие темы подвернулись ему, он нашел другие места, та поездка все откладывалась, а потом и вовсе утратила актуальность.
Надежды Василисы таяли на глазах, шли уже вторые сутки, и дело принимало нешуточный оборот. Василиса закрыла глаза и начала вспоминать последние дни, может, удастся найти зацепку. Но в голову ничего не приходило. Да, она видела, Герман неважно выглядит. Лихорадочно блестели глаза, лоб был горячий. Он говорил, что это обыкновенная простуда, ничего серьезного. Пил чай с липой и малиновым вареньем, таблетки от температуры, и уверял, что ему лучше. Дня три назад, за день до пропажи, его сильно трясло, бросало то в жар, то в холод, поднялась высокая температура, Василиса хотела вызвать врача, но он умолял ее не делать этого. Наглотался таблеток и лег спать. Утром Василиса с тревогой спросила, как он себя чувствует. «Все нормально, — ответил он тогда, — мне уже лучше». Даже напевал, собираясь на работу. Василиса не придала значения этому. К тому же стояло лето, июль, и простуда выглядела как-то несерьезно. Пройдет, махнула она рукой. Не хватало молодому, здоровому мужику в постели валяться в такую-то жару.
