Резиновая чума (сборник) - Алексей Константинович Смирнов

Алексей Смирнов

РЕЗИНОВАЯ ЧУМА

РЕЗИНОВАЯ ЧУМА

Корпоративный детектив

Посвящается моему брату Роману.

От автора:

...Все личные совпадения не случайны, но вымышлены. Некоторые фигуранты сохранили имена и фамилии.

В романе без спроса использованы выдержки из книги "Тренинг лидерства", серии "Эффективный тренинг", в переводе автора, издательство "Питер", с особой благодарностью к фокусникам слова и дела Элизабет Кристофер, Ларри Смиту, Роберту Эденборо и Джиму Стюарту.

Это первое и второе. Третье: строение, в котором разворачиваются трагедии, ни в чем не виновато, хотя и существует в действительности, как и все другие, его окружающие. Люди, в нем обитающие, занимаются совсем другими делами - просто автор волен тешиться любыми географическими объектами, в том числе реально существующими.

Автор извиняется перед Путиловским храмом.

Часть первая

Сокращение штатов

Большие чёрные птицы

Ну хули вам не сидится

На месте

Зачем вы кружите печально

С бедой нас на веки венчая

Пусть невеста мертва и скучает

Откроется страшная тайна

Когда снег весною растает

Трупы

Уставшие трупы

Как глупо

Зачем заканчивать школы и институты

Если мы в принципе трупы

Мыши малые мыши

Старались двигаться тише

Чтобы вдруг не попасться

В волшебные сны мертвецов

Александр Гнутов

1

Снежан Романов - это имя его чем-то мерцало: возможно, снежинками на лезвии топора. Матушка возражала, но отец увидел в телевизоре какую-то разнузданную Снежану, а мать Снежана была на сносях и не имела сил отогнать его от экрана. "Красивые глаза", - молвил отец задумчиво, свинявши очки и крепко выпив.

Так и родился Романов Снежаном. Дело было в июне.

С той поры ему постоянно хотелось лизнуть топор. Он отталкивал крепкой ручонкой мороженое и арбуз.

Но в прочем смысле не отличался ничем особенным: учился - Бог миловал отрока оценками как посредственными, так и хорошими; созревал сдержанно, всего с восемью прыщами во лбу, и ему прочили будущее большого начальника, ибо он при этом обнаруживал в себе наклонность без причины повышать голос.

К тому в придачу Снежану была свойственна прижимистость - в широком смысле том, что своего он не выпускал из зубов, а также неукротимая потребность в физическом пространстве. Ему везде становилось тесно - забавное сочетание качеств. Ведь это тесто. Его распирает, и его прижимают, да и само оно призадумывается, когда жизнь выпекает.

С другой стороны, тесто ничуть не прижимисто. Это его прижимают, а оно прет...

Но Роман не был тестом, а когда превратился в зрелого-молодого человека, семьянина, и получил высокое назначение, постановил все делать самостоятельно, с нуля. Ну, с нескольких нулей, которыми в сочетании с прочими цифрами располагал его папа. Он будет расширяться, а все приращенное начнет прижимать.

Однажды Снежан Романов, тайно вынашивая одну градостроительную мечту, позволил себе, едва засияло редкое солнце, совершить странный поступок, отвел девушку, с которой понемногу и по секрету от супруги гулял, на выставку "Ужасы города Петербурга". В афише указывались фигуры: Петр I, плывущий в лодочке по Неве; обещали Германа за игорным столом (на стенах висят портреты пиковой дамы, которые каждодневно меняются, а у Германа на лице - знак пиковой масти); Нос (очень смешная сцена, а еще того пуще -вторая: сверху появляется новый, второй нос, вылезающий вместо кукушки из часов); еще обещали прибыть Павел I (его не душат, но рядом с ним покажут на миг белое привидение), Распутин в адском пламени, да Раскольников с убитой процентщицей.

Чем приворожили Романова эти обещанные зрелища - непонятно. Дело, вероятно, объяснялось чутьем. У Снежана имелся нюх на коммерческую пользу. Девушка пошла. Она была секретарша, а Снежан был директор.

Надо отдать девушке должное: она ничуть не испугалась. Не прижималась к кавалеру, когда вдруг вспыхивал красный фонарь, разгорался факел, звенела цепь или липла к лицу синтетическая паутина. Но спутник ее вытаращил глаза. Они у него были вроде тех, что украшают омулевых рыб. Он всплескивал руками и, к удивлению немногочисленных смотрителей, сильно похожих на экспонаты, перебегал от фигуры к фигуры. Раскольников из последних сил, умученный лихорадкой, заносил топор; было ясно, что на Лизавету его не хватит, и потому та уже лежала, перерубленная первой. Петр Первый, не перерубленный нищим недоучкой, оскалил зубы в страдании, как будто дозволил их посверлить голландской бормашиной. Рядом, распространяя запах горького миндаля и заношенных атласных штанов, хмурился Распутин в роли Алексея Петренко, а в углу дремал ужасающий карла, из местной охраны.

- Мадам Тюссо! - обратился Снежан к своей девушке. Голос его дрожал.

- Меня Наташей зовут, - холодно ответила та. В то же время она была удивлена: Снежан впервые за их знакомство обнаружил столь искреннюю эмоцию. Буква "Р" всегда обнадеживает и намекает на приятный многим женщинам быковатый мачизм, на то же намекают и шарлатанистые психологи, графологи и толкователи имен, однако Снежан остается Снежаном.

- Мадам Тюссо, - взволнованно пояснил кавалер, поправляя очки. - Она держит всемирно известный музей восковых фигур. Они похожи на оригиналы, как две капли воды.

- А можно потрогать? - спросил он умоляющим голосом у служительницы.

Карла-смотритель проснулся и беспокойно заворочался. Он был вооружен карликовой дубинкой.

- Вообще-то нельзя, но вы, пожалуй, попробуйте, только очень аккуратно.

Пыл Снежана поставил в тупик и служительницу.

Очки у того сверкнули.

- Как живые, - шептал он, трепетно дотрагиваясь до какого-то кровавого бородача. Сверху обрушилась простыня-привидение, накрыв Снежана и Наташу, и под ней состоялся рассеянный поцелуй.

...Увести Снежана из музея было решительно невозможно. Он порывался все к новым заплечных дел мастерам, да еще к царю Петру; сами пыточные орудия его совершенно не интересовали. Под конец он решительно объявил:

- Мне нужно познакомиться с художниками.

- Со скульпторами, - тонко улыбнулась служительница. - С нашими бескорыстными ваятелями вечностями.

- Да, с художниками. Изготовителями.

- Что ж - вы можете расписаться в книге отзывов.

- Нет, - голова Снежана грозила оторваться, так отчаянно он ею замотал. Никто,