Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый - Ларри Ян Леопольдович
— Дурак! — воскликнул Дука. Он быстро схватил вожжи из рук растерянного возницы, пытаясь остановить лошадей, несущихся вскачь. Экипаж снова дернулся, и боярин упал на дно экипажа, потянув поводья в сторону. Под рессорами что-то хрустнуло. Подпрыгнув пару раз, экипаж тяжело накренился на правый бок. Из разбитого колеса посыпались на землю сломанные спицы.
Лошади, запутавшись в постромках, испуганно протянули экипаж еще немного и встали. Но коренной ударил задом по коробу, встал на дыбы и поднял за собой пристяжную.
— Держите лошадей, — закричал Богач, падая на землю. — Держите лошадей, подлецы.
К экипажу подбежало несколько молдаван. Сильные руки черных плугурулов поймали лошадей. Лошади встали.
— Что такое… Что случилось… В чем дело? — забормотал по-французски красивый локотенент, поднимаясь с земли и глядя испуганными глазами на молдаван, схвативших лошадей.
Дука взбесился от злости.
— Мразь! Негодяи! — орал боярин, размахивая стеком. — Хамы, хамы чертовы… Это чья каруца?
— Прос…
— Молчать… Чья каруца? Шляпы долой, когда с боярином говорите… Прочь шляпу, мразь!
Разгневанный Дука, не давая плугурулу прийти в себя, размахнулся стеком и сбил с головы молдаванина широкополую шляпу. Плугурул был виновен в том, что его каруца оказалась причиной катастрофы.
— Где кузнец? — угрюмо спросил Дука.
Несколько человек быстро принялись кричать:
— Эй, эй… Кузнеца боярину… Степан, боярин зовет!
К господину спокойно подошел высокий кузнец и молча остановился перед ним.
— Ты кузнец?
— Да.
— Вот это сумеешь починить за час?
— Хорошо… Но это будет стоить боярину двести пятьдесят лей[52].
— Что? Молчать! — закричал боярин, размахивая стеком, и вдруг умолк.
Прямо в боярские глаза гневно глядели глаза Степана. В лицо боярина смотрело что-то жуткое и холодное.
Снова отвернулся боярин и уже спокойно прошипел:
— Бунэ[53].
— Может, боярин прикажет подтащить экипаж к кузнице? — спросил Степан.
Дука повернулся к плугурулам, толпой стоявшим у тына, и величественно-строго крикнул, чтобы тянули экипаж. Молдаване медленно подошли.
…Через несколько минут весело захлопали пробки и в звонкие стаканы полилось благоухающее, темно-кровавое вино. На ярком ковре лежали светло-белые салфетки, а на них — тяжелые, зеленые, сочные гроздья винограда и бледно-розовая ветчина.
— Прекрасный завтрак, чудесно! — забормотал локотенент, уже успевший выпить несколько чарок.
— Да, прекрасный.
Локотенент смотрел куда-то в сторону и вдруг произнес:
— Вам тоже нравится? Прекрасно, необыкновенно!
— Кто? — удивленно спросил боярин.
— А вон та женщина, что стоит у плетня, — Мунтян внимательно, не отводя глаз, смотрел вперед.
Боярин, придерживая живот, громко захохотал. И в самом деле — локотенент и здесь сумел найти женщину. Но локотенент заерзал, заволновался, пристально всматриваясь в молодую женщину, что стояла возле тына. Он спросил боярина, не может ли тот подозвать ее сюда.
Тот скривился, но, повернув голову к тыну, крикнул:
— Ге! Венан коч[54]!
— Вы меня зовете? — удивилась женщина.
— Да, да, тебя, моя дорогая.
Молодая женщина удивленно повела плечами, оглянулась растерянно и потихоньку пошла к боярину.
— Ближе! — крикнул боярин.
Женщина сделала еще два шага.
Теперь и боярин увидел, какая красивая эта фурмоза, с тонкими чертами смуглого лица и с большими теплыми глазами.
— Как тебя зовут?
Женщина вскинула длинные ресницы, взглянула в жадно распахнутые глаза локотенента и тихо бросила:
— Стеха.
Но локотенент горячим взором смотрел на молодую женщину, пожирал ее глазами и уже просил боярина спросить у нее, что такое всемогущая любовь. Боярин точно так же ответил ему по-французски:
— Не будьте наивным. Эти люди понимают любовь иначе. Если вы дадите ей пару сот лей, она в течение часа познакомит вас со всеми любовными утехами.
— Так, так. А как вы думаете, она пьет вино или нет?
— Что?
— Я хочу угостить ее стаканом вина.
— Друг мой, безусловно, это дело ваше, но я предупреждаю вас, что вы тогда от нее не отцепитесь.
— Но я хочу.
Боярин повернулся к женщине и сказал:
— Домнуле офицер позволяет тебе выпить стакан вина.
Стеха качнула головой и отступила назад.
— Я благодарю домнуле офицера, но пить вино я не буду. Я не пью.
Локотенент заинтересованно вытянул шею.
— Что она говорит?
— Она говорит, что пьет только шампанское и в более уважаемом обществе, нежели наше, — раздраженно произнес боярин.
— Вы шутите, уважаемый друг… Но почему она не хочет?
Дука пренебрежительно взглянул и ответил, что он этого знать не может — почему не пьет вина эта фея папушоя.
Локотенент вскинул брови и сладким голосом произнес:
— Тогда она выпьет из моих рук.
Он взял стакан вина в руки и подошел к Стехе. Принялся упрашивать ее, чтобы она выпила, но он говорил на французском языке, которого Стеха не понимала. Локотенент нервозно крикнул:
— Ну, скажите вы ей!
— Пей, когда офицер подает, — гневно крикнул Дука.
— Но… я уже говорила боярину, что не буду… И позвольте мне уйти, — Стехе не терпелось уйти от них подальше.
— Что она говорит? — спросил локотенент.
И вдруг в голове боярина мелькнула необычайно веселая мысль. Сдерживаясь от внутреннего смеха, он ответил:
— Она говорит, что стыдно такому прекрасному офицеру предлагать ей вино, когда она желает поцелуя.
— Нет, вы взаправду? — самодовольно улыбнулся локотенент.
— Правда…
— Позвольте мне уйти! — упрямо и настойчиво обратилась к ним Стеха.
Дука весело засмеялся:
— Она недоумевает, почему вы ее не целуете!
— А скажите, это правда?.. Вы не шутите?
— Да чего вы с ней манерничаете, с этой канальей в юбке? Берите ее, пока она вас не взяла!
Мунтян подошел к Стехе и обнял ее за талию. Она испуганно отступила и убрала руку локотенента.
— Чего он хочет, этот домнуле офицер? Я не девушка… У меня муж. Я не понимаю его слов… Скажите ему, домнуле.
— Ого, она уже просит деньги…
Дука ржал, ползая от смеха и от выдуманной им игры. Даже перевернул стакан с вином на светло-белые скатерти.
Локотенент что-то забормотал, поспешно вытащил деньги и принялся совать их удивленной Стехе.
Боярин заливался от смеха и, упав на ковер, мотал ногами и весело ржал.
— Теперь делай что хочешь.
Степан видел барские игры, но, не замечая ничего дурного, работал спокойно, искоса поглядывая в ту сторону. Плугурулы мрачно поглядывали, так, что если бы локотенент видел их взгляды, он наверняка не трогал бы молодую женщину.
Но Мунтян ничего не видел. Поймав потными руками шею Стехи, которая пыталась вырваться и яростно сопротивлялась, локотенент целовал ее лицо, желая добраться до ее вишнево-красных губ, туго налитых кровью.
Тогда Степан не выдержал. Бросил работу, тихо подошел к Мунтяну и спокойно произнес:
— Бросьте, домнуле.
Этот было спокойствие перед грозой. Потому что у Степана в груди кипело.
— Нехорошо боярину приставать к женщине простого плугурула.
Мунтян, весь красный, с встопорщенными волосами, посмотрел на кузнеца, мешавшего ему забавляться, и нервно повернулся к боярину.
— Чего ему надо?
— Он говорит, мой друг, что вы осел…
— Что-о?
Мунтян покраснел.
— Спросите у него.
Мунтян крикнул кузнецу по-французски. Тот посмотрел на локотенента и, взяв Стеху за плечи, спокойно произнес:
— Я не понимаю, что вы говорите.
— Что он сказал?
— Он уверяет, будто все офицеры сволочи и мразь.
Мунтян бешено завизжал, наступая на Степана. Он кричал ему о том, что тот не смеет так говорить. Но Степану было непонятно, почему офицер волновался и размахивал перед его лицом стеком.
