Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич

18

Не знаю, хорошая эта повесть или нет. Нам понравилась. Хотя у нее есть и недостатки — она печальная и похожа на историю, которая сейчас происходит. Настолько похожа, что даже страшно.

Игорь все предвидел? Но как? И неужели любовь к космосу и фантастике действительно не позволила превратиться в чудовищ?

Судьбу Игоря необходимо понять. Потратить на размышление много времени. Внутри того, что мы сегодня узнали, помещаются мириады слов, но их надо найти.

А еще мне показалось, что когда Игорь стал для нас живым и реальным, то потерял чуточку своей волшебной ауры. Он теперь не самый великий писатель в мире, а просто очень хороший. Не лучше и не хуже многих других, ведь литература — не соревнование. Но любить его мы от этого меньше не станем.

Глава 30 Эпидемия

1

…Не расскажу, как мы возвращались домой. На автобусе, на метро, на трамвае — никакой роли не играет. Но одна мысль не выходила из головы — как бы не грустил, надо жить дальше.

Точнее, две мысли не выходили. Вторая не выходила особенно хорошо и заключалась в том, что нам необходимо что-то сделать. Поэтому мы отошли на заднюю площадку поговорить. Ладно, на метро мы ехали.

— Инопланетный метеорит превращает людей в зомби, — сказал Артем. — Мы оказались внутри фантастического романа. Круто.

— Мир — он словно текст, — сообщил Глеб. — Я читал об этом в одной взрослой к-книге. Настолько взрослой, что в СССР ее запретили. Хотя п-пока запрещали, слегка напечатали, и одна попала в школьную библиотеку.

— Я все равно не верю, что именно любовь к фантастике спасла нас от камня. Очень уж фантастично, — сказал я.

— Вовсе нет, — откликнулся Глеб, — я ч-читал в журнале "Наука и жизнь", что мозги космонавтов отличается от прочих. Когда кто-то в-видит Землю из иллюминатора, в его лобной коре п-появляется специфическое возбуждение, и оно со временем меняет расположение нейронных цепочек. Человек (вернее, к-космонавт), получает возможность смотреть на земные проблемы свысока. У любителей фантастики п-примерно так же. Глаза ведь у них т-точно необычные, в этом легко убедиться. Глаза связаны с мозгом, а странное, прикасаясь к чему-то, делает ст-транным и его.

Затем Глеб наклонил голову, широко раскрыл эти самые глаза и стал походить на загипнотизированного профессора медицины.

— Мозг человека, — забубнил он, раскачиваясь из стороны в сторону, — состоит из двух полушарий большого мозга, промежуточного мозга, ствола мозга и мозжечка, эти органы имеют разное строение и выполняют различные функции, например, отвечая за пространственную координацию, выполнение физических функций организма…

— Глеб, пожалуйста! — прошипел я.

— Вестибулярные ядра посылают сигналы по латеральному и медиальному вестибулоспинальным трактам, — ответил он, глядя сквозь меня.

— Глеб! — я встряхнул его руку.

— Кто? Д-да, конечно, — он вышел из транса, смущенно огляделся и закрыл ладошкой себе рот.

— Тише, — сказал я.

— Да кому мы тут нужны.

Артем прав. Люди не обращали на нас никакого внимания. Собрались три школьника и о чем-то болтают. Какая разница, о чем. Не мир же они собрались спасать.

— Глупо, но как бы нам не пришлось спасать мир, — произнес Артем.

— Глупо, — сказал я.

— Г-глупо, — повторил Глеб.

— Но, может, и придется, — продолжил Артем. — Что происходит, знаем только мы, и нам никто не поверит.

— Может, и п-придется, — эхом откликнулся Глеб.

— Рано об этом, — сказал я. — Надеюсь, что все не так уж плохо. Паниковать не стоит.

— А никто и не паникует, — возразил Артем.

— Угу, — кивнул Глеб.

— Не думаю, что художники сделают излучатели или гипнотические мониторы. Мозгов не хватит. Но стоит готовиться к любым событиям, а не ждать, пока все пройдет само собой. Надо действовать. Лично я из повести Игоря сделал такой вывод. Для начала лучше сходить к дяде Сереже-милиционеру и попробовать убедить его в том, что опасность существует.

— Жаловаться? — хмыкнул Артем.

— Какие еще жалобы? На кого, на метеорит? Он виноват в том, что люди изменяются.

2

…Мы увидели приоткрытую дверь "опорного пункта милиции" и поняли, что дядя Сережа у себя. Но перед тем, как войти, мы аккуратно заглянули. Одновременно, в три головы. На самом верху Глебова, под ней — моя, а еще ниже Артемова примостилась. А то вдруг дядя Сережа занят, чего ему мешать, у нас каникулы, мы подождем.

Через порог его стол виднелся хорошо. Рядом с ним располагались два стула — дядьсережин и второй, предназначенный для гостей (пришедших добровольно или доставленных под белы руки).

Но сегодня дяде Сереже одного стула не хватало. Он сидел то за столом, то пересаживался на стул посетителей. На своем привычном месте вид у дяди Сережи был строгий и солидный, на другом — испуганный и смущенный. Задавал дядя Сережа пустому стулу хмуросерьезный вопрос, затем сам садился на него, разводил руками, ссутуливался и отвечал.

После этого он возвращался на свое место, печатал полминуты, опять что-то спрашивал и таинственная сценка повторялась вновь.

Мы переглянулись. Час от часу не легче.

— Дядя Сережа сошел с ума, — заключил Артем, распахнул дверь, перешагнул порог и повторил слова уже в форме вопроса:

— Дядя Сережа, вы сошли с ума?

Никогда мы не видели дядю Сережу таким сконфуженным. Он замер, покраснел и принялся смотреть куда-то в потолок.

— Нет, — скрипнув зубами, ответил он. — не сошел. Хотя скоро сойду. Михаил Егорович вернулся на тропу войны со шпионами и написал заявление.

— На кого? — поинтересовался Артем.

— На меня, — раздраженно взмахнул руками дядя Сережа. — Добрался!

— А кому? — спросил я, начиная кое-что понимать.

— Мне, а то кому же! — воскликнул дядя Сережа. — В районе один милиционер. Вот и допрашиваю себя, а что мне еще остается! Все по инструкции! Я спустя рукава работать не умею, вот и стараюсь создать подобие здравого смысла!

Мы еле сдержались, чтоб не покатиться со смеху. Все в порядке! Не дядя Сережа сумасшедший, а законы!

— Говорите, чего пришли, — произнес недовольный дядя Сережа. — Работы невпроворот.

Артем подтолкнул вперед меня. Решил, что я объясню лучше всех? Ладно, попробую.

— Понимаете… — я начал рассказывать подробно, — в киоск завезли пломбир, Артемова бабушка дала нам шестьдесят копеек, продавщица ушла на базу на пятнадцать минут на неопределенное время, мы стоим, ждем, и тут…

— Попробую угадать, — усмехнулся дядя Сережа. — Стоите вы, стоите, а потом появляются художники и плакали ваши денежки?

— Нет, — сказал я, придав голосу тревожность. — Хуже.

— ? — молча удивился милиционер.

— Они прошли мимо и не напали!

Дядя Сережа наклонил голову.

— Да-а… это чудовищно! Кошмар! Немедленно начинаем расследование! Как так — хулиганы не отняли деньги? Куда катится мир!

— Вы смеетесь, — обиделся я, — а зря. Они теперь какие-то странные. Не похожие на себя. С ними что-то произошло. Ходят с безумными глазами, как заколдованные, и прячутся на лесной военной базе.

— О как… Может, они употребляют наркотики?

— Нарко… что? — я несколько раз слышал это слово по телевизору в передачах про капиталистические страны, но что оно означает, толком не выяснил.

— Наркотики — что-то вроде водки, только еще страшнее. У нас в стране наркоманов нет, они все за границей. На работе показывали секретный фильм, как наркоманы какую-то траву курят. Жуткое зрелище. Душераздирающее. Волосы у них длинные, лентами перевязанные, рубашки в цветочек, папиросы измельченной травой набиты. В зале сидели одни милиционеры, люди твердые, жесткие, но и то половина в обморок попадала.

— Не, они такие из-за метеорита. Мы в его пионерском лагере нашли. Когда хулиганы его у нас отняли, он их электрическим током ударил, и они изменились!

— Гм, — ответил мне дядя Сережа, — Камень — током? И вас он бил?