Империя. Исправляя чистовик (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Пресвятая Богородица, помолись за нас грешных.

Маша перекрестилась, впрочем, не вставая с кресла, дабы не потревожить котика. Богородица милостива, и поймет, что не ради гордыни она не встала. Пантерица ведь тоже тварь Божья.

Царица поймала себя на том, что её мысли хаотично мечутся из стороны в сторону. Её метущаяся душа не знала покоя.

Счастлива ли она? А, что такое счастье Императрицы?

Она не знала ответа на этот вопрос. Да, она очень любит своего мужа. В этом у неё нет никаких сомнений. Готова на всё ради него. Главнее его в этой жизни лишь их общие детки. И он любит её, она знает это. Им хорошо вместе. Тогда в чем же проблема? Почему всё так ужасно?

Может в том бреде, который она иногда слышит?

Может у него беда и он боится ей рассказать?

А может проблема глубже?

Он скрывает от неё что-то. Он неискренен с ней. Он всё время боится выболтнуть что-то лишнее. И это не какие-то государственные тайны, к которым у неё и так неограниченный доступ, это что-то личное, что-то такое, что так страшится Миша ей поведать. Потому и бредит ночами, метаясь головой по подушке, потому и просыпается так часто в холодном поту, дрожит, да так, что ей приходится обнимать его, успокаивая и согревая теплом своей любви. И лишь потом он успокаивается и засыпает.

До следующего раза.

Что? Вот что она должна думать? Особенно после всего, что она о нем узнала?

ШВЕЙЦАРСКАЯ КОНФЕДЕРАЦИЯ. ЦЮРИХ. КАНТОН АРГАУ. ЛЕНЦБУРГСКИЙ ЗАМОК. 13 мая 1919 года.

Что ж, протокол остался позади, позади же остались и многочисленные дипломатические экивоки прочие ужимки официальных делегаций. Наши министры дел иностранных и прочие сопровождающие лица будут в томлении ждать нашего выхода из-за закрытых дверей, вход в которые запрещен всем без исключений. Формально, переговоры с глазу на глаз должны продлиться лишь два часа, но неужели кто-то всерьез полагает, что двух Императоров как-то ограничивает протокол?

Так что наши делегации вполне могут и похудеть, ожидая нас. Реальная политика делается здесь, а не где-то там за столом официальных переговоров, в лучах софитов и в свете вспышек фотоаппаратов.

Что ж, это не Ялтинская конференция 1945 года, и, тем более, не Ялта образца осени 1917 года, но влияние на судьбы мира от нашей встречи, вне всякого сомнения, будут колоссальными.

Для всего мира.

Но сумеем ли мы договориться?

Вновь жмем друг другу руки. Вильгельм делает приглашающий жест, указывая на два высоких стула, стоящих у массивного, готического стиля, черного дубового стола. Мы расселись, оказавшись в пяти метрах друг от друга.

Перед нами лишь блокноты, листы бумаги, графины с водой и чайники с чашками.

Разумеется, каждый из нас принес и положил перед собой свои папки с материалами. Что-то готовили службы и дипломаты, но немало было написано и от руки. И у меня, и у Вилли.

Да, пришло время серьезного разговора. Одного из самых серьезных за все мое царствование. В один ряд я бы смог поставить разве что договор с Италией о союзе, разговор с Машей, когда мы наконец-то объяснились, и переговоры с болгарским царем и наследником (после того, как Слащев выкрал их из Софии и доставил в Москву). Именно те переговоры в итоге позволили нам завоевать Ромею и перекроить в нашу пользу всю Европу.

Нет, пока еще не всю.

Ситуация зыбка и труднопрогнозируема.

Вильгельм начал с банальностей.

– Давно не виделись, Миша.

Киваю кузену.

– Да, еще до войны.

Мы помолчали. О чем думал Вилли? Не знаю, но вряд ли он посыпал голову пеплом и сильно печалился тем, что нам пришлось воевать. Что ж, мы не смогли разбить их (да и не особо стремились), а они не смогли разбить нас (хотя и очень хотели). Примерный паритет.

Кайзер вздохнул:

– Зря потратили три с половиной года. Впрочем, основные претензии у меня к твоему старшему брату, он вел крайне неразумную политику, подыгрывая Лондону и Парижу. Союз Германии, Австро-Венгрии и России положил бы к нашим ногам весь мир. К нам бы наверняка присоединилась, как это и планировалось изначально, Италия, да и Румыния бы выступила на нашей общей стороне. Германия, Россия, Австро-Венгрия, Османская империя, Италия, Румыния, Болгария. Британия и Франция не устояли бы против такой мощи. Почему так не случилось?

Пожимаю плечами.

– Вероятно, потому что ты, дорогой кузен, подстрекал Вену выдвинуть ультиматум Сербии, прекрасно зная, что Россия не останется в стороне?

Тот не стал спорить.

– Да, в этот момент война была уже неизбежна. План войны был хорош. Однако, не сложилось ни у вас, ни у нас. Но что мешало договориться нам лет на пятнадцать-двадцать раньше? Я понимаю, что история не имеет сослагательного наклонения…

Ещё и как имеет, на меня посмотри, дорогой Вилли.

– … Однако же, прошлое существует для того, чтобы извлекать из него уроки, не так ли? Позади Великая война, но ни одна из проблем великих держав не была по её итогу разрешена. А это значит, что новая Великая война, или, если угодно, вторая часть Великой войны, разразится неизбежно. У нас с тобой есть лет 10–15 на то, чтобы устранить малейшую возможность наших врагов рассорить нас и столкнуть нас лбами. Лондон и Вашингтон, дельцы Сити и Уолл-Стрит, спят и видят, как мы с тобой, и наши народы, вновь сцепимся до последней капли крови, пока эти деляги наживают барыши на наших жертвах. А потом обдерут обескровленного победителя нашей дуэли. Посему, главный итог нашей сегодняшней встречи, я бы хотел увидеть в виде принципиальной договоренности между нами о разделе сфер влияния и интересов в Европе и мире. Да, мы предлагали делить мир на троих, но Вашингтон явно пытается играть мимо нас, заботясь сугубо о своих интересах. В связи с этим, как мне представляется, что нам необходимо разобраться сначала между собой, причем именно глаза в глаза и с глазу на глаз. На континенте только две весомые силы – Германия и Россия. Союзников мы будем иметь в виду и будем учитывать их интересы. Но именно Берлин и Константинополь являются основой предстоящих договоренностей, гарантирующих мир и стабильность в Европе. И наша договоренность позволит нам представить тому же Вашингтону консолидированную позицию Германии и Единства, которую Америка не сможет не учитывать.

Киваю.

– Я всем сердцем желаю не допускать больше войн между нашими державами. Ты абсолютно прав, говоря о том, что тот же Лондон всячески подстрекает и поддерживает ваших радикалов, мечтающих о жизненном пространстве на Востоке. Но, Lebensraum, вернее попытка осуществить этот проект военным путем, обойдется Германии непомерно дорого, к вящей радости, как ты правильно заметил, дельцов Сити и Уолл-Стрит. Нам же земли Германии вовсе не интересны. Мы хотим торговать, нас интересует сотрудничество, а не бессмысленная кровь. Ты сказал, что ни одна проблема ведущих держав не была разрешена по итогам Великой войны. Это не совсем так, поскольку Россия получила по итогам войны не только всё, что хотела, но и даже больше. То же самое касается Италии. Да, у Сербии, Румынии и Болгарии аппетиты еще имеются, но сцепиться между собой я им не дам, а полноценно воевать вовне они пока не могут самостоятельно. Вопросы каких-то колоний могут возникнуть, но в Европе у нас точно нет никаких причин воевать с Германией.

– А с Нордическим Союзом?

Пожимаю плечами.

– Насколько мне известно, формально Нордического Союза еще нет, хотя я понимаю и признаю интересы Германии в части Венгрии и северных народов. Россия, в свою очередь, считает своей миссией заботу о славянских народах Европы, Италия, что очевидно, проявляет заботу о романских народах. Естественно, Новоримский Союз заботится также о всех державах, входящих в состав НРС. Что касается Нордического Союза, то я всем сердцем хочу достичь взаимопонимания и исключить любые поводы для возможных конфликтов между нашими союзами. Вопросом же номер один в нашей повестке является вопрос бывшей Австро-Венгрии. Помимо Венгрии и вспыхнувшей войны между ней и Румынией, у нас имеется довольно много, если так можно выразиться, наследников бывшей Двуединой монархии. Австрия вошла в состав Рейха, и мы это признали. Словакорусиния вошла в Новоримский Союз, и вы это признали. Но остальные, включая Чехию и Земли короны Святого Иштвана замерли в опасной неопределенности, которые в любой момент могут привести к нежелательному конфликту между нами.