На острие ножа - Блэкмен Мэлори

— Сеффи, я хочу, чтобы ты знала: я был против, — тихо сказал он.

Тогда Сеффи повернулась лицом к Джексону и Сонни. Я стояла у двери, всеми забытая.

— Джексон, ты хочешь что-то мне сказать? — спросила Сеффи.

— Сеффи, мы не можем больше выступать с тобой, по крайней мере пока. Нас никто не пригласит, если ты будешь у нас вокалисткой.

Сеффи промолчала.

— Это не навсегда, — сказал Сонни. — Подождем, пока шум не уляжется.

Носорог с отвращением покосился на Джексона и Сонни, а потом обратился к Сеффи:

— Они боятся, что нас всех линчуют, если мы выйдем на сцену вместе с тобой. Думают, ты сейчас вне закона, и боятся, что ты и их за собой утащишь.

— А ты сам что думаешь, Носорог? — спросила Сеффи.

— Думаю, они ведут себя как говнюки, но они победили меня большинством голосов.

Сеффи нежно погладила Носорога по щеке, едва касаясь кончиками пальцев.

— Спасибо, — сказала она и улыбнулась, когда его лицо залилось густо-алой краской.

Вроде бы Сеффи говорила мне, что Носорог относится к ней хуже всех в группе. Она совершенно точно говорила, что за все это время он и пяти фраз ей не сказал. Должно быть, я что-то неправильно поняла.

— Сонни, ты согласен с Джексоном? — спросила Сеффи, глядя на него в упор.

К моему удивлению, Сонни тут же весь побагровел. Его взгляд метнулся прочь от Сеффи, он лихорадочно придумывал, что сказать.

— Это же ненадолго, — промямлил он. — Ты, наверное, сможешь продолжать репетировать с нами…

— Ясно, — только и сказала Сеффи.

— У нас нет причин больше не видеться! — взмолился Сонни. — У нас всех. Мы… я по-прежнему хочу, чтобы ты… была с нами.

— Но не настолько, чтобы встать на мою сторону, — ровным голосом проговорила Сеффи.

— Ничего личного… — встрял Джексон.

— Еще бы. — Сеффи пожала плечами. — Не беспокойся, я все понимаю.

— Когда вся эта ерунда уляжется, мы с радостью примем тебя обратно. — В голосе Джексона звучало отчаяние.

— Уйдите, пожалуйста, — сказала Сеффи. — Я очень устала.

Она повернулась и снова уставилась в окно. Я тут же шагнула вперед, чтобы выпроводить этих слизняков из моего дома.

— Она даже не дала нам ничего объяснить, — пожаловался Джексон в прихожей.

— Мы с Сеффи все прекрасно поняли, — ответила я, когда они остановились у двери. — Хорошо, что Сеффи теперь знает, что у нее за друзья.

— Войдите в наше положение, — сказал Сонни.

— Ни за что. У вас даже не хватило вежливости спросить у Сеффи, действительно ли она сделала все то, в чем ее обвиняют, — с отвращением парировала я.

У Сонни сохранились крохи благородства — вид у него стал пристыженный. А Джексон только надулся и выпятил челюсть, словно обиженный школьник. Этому мальчишке требовался вразумляющий шлепок по одному месту, и руки у меня так и чесались ему это обеспечить.

Я повернулась к другому парню.

— Это ведь ты Сонни? — спросила я на всякий случай, чтобы не устроить взбучку не тому.

Он кивнул.

— Я думала, вы с Сеффи в этой вашей группе дружите больше всех, — заметила я.

— Так и есть. Точнее, мы были… — начал Сонни.

— И ты вот так это показываешь? Чуть припекло — и ты бежишь, как заяц, да?

— Нет, вы ошибаетесь, это только пока все не уляжется… — Вялые протесты Сонни тут же сдулись.

— Настанет день, когда кто-нибудь ударит тебя ножом в спину точно так же, как ты сейчас обошелся с Сеффи, — сказала я ему без обиняков. — Только в твоем случае много усилий не потребуется — ты совсем бесхребетный, и нож пройдет насквозь.

Джексон посмотрел на меня исподлобья. Носорог буравил взглядом Джексона и Сонни. А Сонни поглядел мне прямо в глаза — и было видно, что он не собирается оправдываться. Должна воздать ему должное — он проглотил то, что я ему сказала.

— А теперь все вон отсюда. И не возвращайтесь.

Они молча потянулись за порог. Я захлопнула за ними дверь. Все газетные заметки, все журнальные статьи поливали бедную Сеффи позором. Приходила ее мать, уговаривала Сеффи не ломаться под ударами судьбы. По-моему, Сеффи это по крайней мере услышала. Но она не хочет обсуждать, что она думает и что чувствует. И постоянно моет руки. И перед едой, и после. И даже перед тем, как взять Роуз.

Утром я спросила:

— Сеффи, когда мы с тобой сядем и поговорим про Джуда?

— Вашего сына не повесят за убийство Кары Имега. О чем тут еще говорить? — спросила Сеффи.

После чего снова замолчала. Посмотрела на Калли, которую держала на руках, — все тем же странным, немигающим, ничего не выражающим взглядом.

Мне за нее тревожно.

Не просто тревожно. Страшно.

Глава 63 × Джасмин

Я чувствую себя полной неудачницей. Сеффи так отчаянно страдает, а я не знаю, что ей сказать. Не знаю, как достучаться до нее. И мне страшно. Минерва всегда была самой сильной из моих дочерей, той, что всегда приземляется на обе ноги. Но Сеффи… Сеффи слушается сердца, а не разума. Я отпустила ее в пансион Чиверс, потому что думала, что жизнь вне дома поможет ей стать крепче. Ей придется полагаться на себя и больше ни на кого. Я думала, она лучше узнает жизнь и людей, если вырвется из тесного кружка своих приятелей из Хиткрофта. И так и получилось.

Пока тот мальчишка не объявился снова. Пока не заманил ее якобы на свидание, а сам похитил — вместе со своими дружками из Освободительного Ополчения. До сих пор не могу понять, как Каллум мог так поступить. Он ведь, похоже, любил мою дочь — и все равно так обошелся с ней. Похитил, унизил, добился от нее секса. Сеффи утверждала, что Каллум не заставлял ее, но дело не в этом. Она была беззащитна, он это знал — и все равно воспользовался ситуацией.

И это называется любовь?

И во что превратилась Сеффи?

Опозоренная, осмеянная, она не может даже из дома выйти, чтобы какой-нибудь идиот не плюнул ей в душу. А все спасибо этому мальчишке, Каллуму. Я очень люблю свою внучку, она мне очень дорога — но и родная дочь тоже. И при этом я вижу, что глаза Сеффи, когда я говорю с ней, постоянно затуманены болью, вижу, что плечи у нее ссутулены, а голова опущена, и ровным счетом ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Я бы жизнь отдала, если бы это помогло Сеффи обрести хоть капельку покоя, но ведь не получится. Сеффи движется прямиком к нервному срыву — по крайней мере, мы с Мэгги обе так считаем. Но никто не станет помогать Сеффи, и к тому же теперь у нее такая дурная слава, что она боится и шагу ступить за порог дома Мэгги.

Взять бы Джуда Макгрегора и свернуть ему тощую шею за то, что он сделал с Сеффи и собственной племянницей! Я уверена: все, что он говорил о Сеффи, — ложь. Я не понимаю другого: почему она сама этого не сказала? Почему не стала защищаться? Какую власть он над ней забрал?

Я пыталась звонить Камалю по поводу Сеффи, но он очень занят и ему неинтересно. У него теперь новая жена, новая семья. Мы уже неактуальны. Меня это не особенно задевает, я тоже хочу оставить его в прошлом. Однако меня заботит благополучие дочери. А Сеффи раньше была близка с отцом. Да как он может взять и бросить ее?! Она сейчас словно корабль без руля. Пытается сделать все сама, в одиночку, и ей это не по силам.

Если в ближайшем будущем ей не помочь, я боюсь даже думать, что с ней станется. А я могу лишь напоминать ей, что для нее я всегда рядом.

Как жаль, что я не смогла донести это до нее раньше.

ФИОЛЕТОВЫЙ