Скандерия (СИ) - Моденская Алёна

Глава 25

После неудавшейся свадьбы Астры Агнесса несколько дней просидела дома, ни с кем не разговаривая и не выходя на улицу. Ещё до торжества на неё стала наваливаться хандра. Тоска, от которой хотелось выть. Пропали вкусы, запахи и сны. По вечерам она допоздна засиживалась в библиотеке, читая всё подряд, но не испытывая ни малейшего интереса к книгам. Просто нужно было хоть чем-то заполнять время и пустоту. А ближе к утру, когда светало, проваливалась в тяжёлый сон без сновидений. Когда после полудня приходила в себя, казалось, что она прилегла всего минуть пять назад.

Врач списал такое состояние на стресс, и вроде бы эта версия имела под собой основания — следствие по делу Леопольдины хоть и закончилось благополучно, но оставило неприятный осадок, подтверждение перевода на университетскую ступень до сих пор не пришло, а идеи для творчества так и не появились. Однако Агнесса смутно ощущала, что дело не только в стрессах. По ночам у неё ломило ладонь со шрамами, постоянно слышались голоса, звуки, шаги. Но как только Агнесса оборачивалась или шла посмотреть, кто ходил по дому, — встречала только пустоту. И снова то же липкое ощущение, что за спиной что-то происходило, но никак не удавалось понять, что именно. Стоило обернуться, как нечто ускользало.

В один из душных дней, когда небо заволокли бледные тучи, и солнце скрылось, в саду Агнессы, где она уже два часа раскачивалась на качелях, глядя в никуда, появилась Ева. В изумрудном мини-платье, с аккуратными пышными локонами и вечерним макияжем, она маленькими шажками пробежала по садовой дорожке и крутанулась перед Агнессой.

— Ну? — кокетливо спросила Ева.

— Сногсшибательно, — не глядя на подругу, пробормотала Агнесса.

— Сегодня выпускная вечеринка, — напомнила Ева, садясь на краешек шезлонга.

— Я не пойду.

— Да ладно тебе! Будет весело.

— Как тогда, в Тополях? — вяло спросила Агнесса.

— О, кстати, — оживилась Ева, — забыла спросить, а зачем ты тогда туда поехала?

— Ты серьёзно? — Агнесса повернула голову к подруге. — Разве не понятно?

— Не-а.

— Такое сборище не могло остаться незамеченным. А значит, должен быть тот, кто потом оповестит всех о том, что там происходило. Вот я и хотела посмотреть, кто это.

— И кто?

— Валя и Хуберт. И эта, с дредами. Они снимали. — Агнесса говорила как о чём-то очевидном, не вызывающем сомнений или вопросов. — Кстати, почему их отпустили?

— Так их и не задерживали. Оснований-то нет. Поговорили только. Даже на учёт не поставили. Что им предъявить? От журнала все отказались. Хуберт отпирается, малявки тоже. Только та голова, но это мелочь, ты в курсе. Да, и ещё. — Ева замялась. — Ты знаешь, папа просил пока никому не говорить, но ты и так много сделала, поэтому, наверное, тебе можно сказать.

— Ну?

— Они пропали.

— Что, все? — Агнесса перестала раскачиваться.

— Да, и ещё несколько человек. Отец почти не бывает дома, и…

— Вот оно что. — Догадка открылась так ясно и просто, как будто всё время была под носом. Вскочив, Агнесса затараторила: — Я, кажется, знаю, где они все будут сегодня. Звони отцу, а я пока быстренько переоденусь.

— И что сказать? — спросила Ева, тоже поднявшись.

— Пусть пришлёт кого-нибудь к Гимназии, — через плечо бросила Агнесса, бегом направляясь к дому.

Водитель Агнессы привёз их к «Скандерии» около пяти вечера. Тучи стали свинцовыми, но жара не спадала. Из-за отсутствия ветра вокруг клубился пыльный туман, так что невозможно было ни дышать толком, ни рассмотреть, что находилось в двадцати метрах.

— Ты дозвонилась отцу? — спросила Агнесса, когда они прошли на территорию Гимназии.

— Нет, но я оставила сообщение. Не беги так. — Ева в туфлях на высоченной шпильке едва поспевала за подругой, натянувшей узкие тёмные джинсы, футболку и кеды.

Отправив Еву в зал для вечеринок, Агнесса обошла школу кругом. Заглянула на поле и в тёмные окна спортивного павильона, проверила все беседки. Никого и ничего необычного — везде пустота. Даже утки и лебеди попрятались, гладь пруда пыльным зеркалом отражала тяжёлые тучи, из-за которых становилось всё темнее. Кое-где уже зажигались фонари. Агнесса с сомнением посмотрела на светящиеся окна зала для вечеринок и побрела к Гимназии.

Не могло ей просто показаться. Или могло? И отца Евы зря разволновала. Хотя всегда лучше перестраховаться.

Когда Агнесса открыла тяжёлую створку парадного входа, за спиной стало нарастать шуршание. Порыв ветра, разогнавшись, завыл, согнул тонкие деревья и кусты и бросил в лицо повернувшейся Агнессе облако колючей пыли. Отплёвываясь, она зашла в здание и захлопнула за собой дверь.

По светлым коридорам расхаживали нарядные студенты старших курсов. Из-за череды скандалов журналистов на вечеринку не пустили, и ребята выглядели куда более расслабленными, чем обычно, когда приходилось демонстрировать дорогие платья, давать интервью на фоне герба школы, позировать с пуншем и заливисто хохотать, видя, что рядом стоит кто-то с камерой.

Потихоньку все стекались в зал для вечеринок. Агнесса вошла одной из последних, и тут же свет из яркого стал приглушённым. На небольшую сцену поднялся Арнольд Степной.

— Всем добрый вечер! Всех с окончанием учебного года! — громко проговорил Арнольд. Студенты зааплодировали и заулюлюкали. — Этот год был трудным для всех.

Дальше Арнольд начал перечислять все перипетии, с которыми столкнулась Гимназия. Агнесса, почти не слушая его, подошла к Грибницкому, сидевшему в углу за столиком куратора. Тихо открылась и закрылась дверь, кто-то проскользнул в зал. Но когда Агнесса обернулась, увидела лишь движение тени.

— Итак, внимание! — повысил голос Арнольд. — Я снял небольшой фильм о нашей жизни в этом году! Прошу! — Он махнул рукой, но перед тем, как спрыгнуть со сцены, добавил: — А потом веселье!

Зал погрузился во тьму, экран над сценой засветился. На нём появился баннер с двумя словами — «Разрушители Вавилона». По залу пробежал недоумённый шепоток. На фоне баннера проявился человек в чёрной форме и маске, почти полностью скрывающей лицо, оставляя прорези лишь для глаз и рта.

— Всем молчать! — гаркнул человек в микрофон. Зал притих. — Я лидер организации «Разрушители Вавилона», и вы будете слушать меня и делать то, что я скажу.

Агнесса моментально узнала голос Хуберта и стала потихоньку пятиться к выходу.

— Вы собрались здесь, чтобы провести праздник. Что ж, я тоже поучаствую. У меня для вас новость. Мы провели суд и постановили, что Вавилон должен быть разрушен. — Зал загудел, послышались выкрики. — Привилегированные слои общества покупают своим чадам славу и места в школе за деньги, тогда как стипендиатам приходится пробиваться самим. Тем самым ваши родители превращают вас в строителей Вавилонской башни, которая рано или поздно рухнет! Мы не намерены ждать чуда и готовы взорвать её сами!

— Включите свет! — прокричал женский голос. Когда свет зажёгся, оказалось, что на сцене в ряд выстроились люди в тёмных костюмах, похожих на военную форму. Все лица скрывались за противогазами.

— Высшие баллы получают только студенты-платники, — продолжал Хуберт.

— Неправда! — выкрикнуло сразу несколько голосов. Агнесса дошла до двери и толкнула её спиной. Створки не поддались — кто-то запер их снаружи.

— Руководство вычищает из рядов студентов талантливых стипендиатов, — продолжал Хуберт, а на экране появлялись лица Леры Вавилоновой, двух художников-самоубийц и других отчисленных студентов. — А студенты вроде Агнессы Русаковой, за год ни написавшей ни одной стоящей строки, продолжают пользоваться всеми благами Гимназии и строить новые этажи Вавилонской башни.

Студенты стали осматриваться видимо, выискивая Агнессу, которая отошла к стене и теперь медленно пробиралась к сцене.

— Все лишние атрибуты роскоши вроде пруда, бассейна и фонтана, настоящая еда в кафетерии, — мелькали фото называемых объектов, — письмо от руки, вся эта деланная элитарность превозносит школу, превращая её в мыльный пузырь. — На экране надулся и лопнул пузырь. — Мы с этим не согласны! Мы не дадим превратить одну из лучших школ в стране в дешёвую подделку! Нужно смыть позорную краску и снести фальшивый фасад! Изгнать строителей Вавилонской башни и оставить лишь тех, кто достоин звания студента «Скандерии»!