Двуногое всесилие (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович
Убедившись, что обе девчонки в безопасности, хоть и на нервах, я открыл охоту на призраков в буквальном и переносном смысле. Допрашивать и запугивать штатных спецов НИИСУКРС я смысла не увидел — вряд ли бы товарищ майор поделилась с ними своими планами, а вот к Молоко залетел.
— Витя, я ни в одном глазу… — обескураженная женщина присела на свой стул, хватаясь одной рукой за столешницу, — Ты точно… уверен? Хотя, всё верно, она трубку уже почти сутки не берет, я думала, что Нелька снова с мужиком зависла, но она бы перезвонила…
— Нина Валерьевна, я вам верю, — буркнул я, озираясь в лаборатории по сторонам так, как будто обе Окалины могли выпрыгнуть сейчас из-под стола, — Только что делать — ума не приложу. Машка теперь же весь город разворотит. Ну, если явится.
— Так, сейчас, погоди-погоди! — зашебуршилась у себя на столе ученая, — Где же оно… У нас тут есть что-то вроде связи через часы эти стакомовские, Нелька только паре человек поставила, сейчас посмотрим, когда она и кому чего говорила! Я же у нас теперь техномант, да? Вот и глянем! Я ей разворочу город…
Часы с дополнительной функцией нашлись быстро, а вот затем, после пары манипуляций товарища Молоко, выразившихся в странных пассах над миниатюрным аппаратом, мы с ней услышали из маломощного динамика нечто неожиданное.
— «Да, он тут!», — несмотря на тихое и скрипучее воспроизведение, голос Полушкиной я узнал сразу, — «Уже минут пять как у Нины сидит!»
— «Придумай что-нибудь, задержи еще насколько сможешь», — сухо и деловито проговорила ей Окалина-старшая, — «Я отправила людей, но надо подстраховаться»
— «Бегу!»
С-сука.
Я и Молоко поняли всё сразу.
Девчонки. Мои девчонки. Что-то в наших вещах, в компьютере Янлинь, в ноутбуке Палатенца, который мы утащили!
— В-витя… — еле промямлила Нина Валерьевна, белея лицом, но меня уже рядом не было. Выбив окно и захватив с собой как стекла с рамой, так и пару стульев для веса, я со всей дури несся назад, туда, где оставил девчонок.
Эмоции в туманной форме, как всегда, взяли выходной, поэтому я за время короткого полёта многое успел понять. Окалину-старшую я всегда считал пусть ненадежным, но союзником, а вот сам для неё был проблемным активом, фактором хаоса. Этот момент был понятен, как и время, в которое она решила нанести свой удар. Почему у неё получилось? Да потому что Витя ни разу не лидер, не харизмат и не политик. Меня, по сути, никто не предавал — ни Пашка, которого я время от времени жестко ставил на место, напоминая о его грязном прошлом, ни Полушкина, с которой вообще никаких договоренностей не было. У нас нет и не было товарищей и друзей, были просто люди, прибившиеся потоком судьбы ради безопасности, либо чего-то иного.
Мы никого ни о чем не спрашивали, а делали то, что считаем нужным. Не договаривались, не дружили, не заключали договоров, не исполняли обязательств и не требовали этого от других. Всё для того, чтобы сделать своё дело и уйти со сцены. Исчезнуть. Скрыться до тех пор, пока Система не заработает достаточно, чтобы прятаться не было нужды. И да — мы никого не собирались брать с собой в качестве багажа.
Чему удивляться?
Тому, что товарищ майор чуть ли не с первой нашей встречи знала, что Витя пашет через силу? Что мы, даже возведя её на «трон» независимого неогеновского Стакомска, банально бросим в этом вареве и исчезнем?
Все верно. Будь у меня хотя бы пара свободных дней, вместо этой вечной погони и приключений, я бы сам додумался до неизбежности финта со стороны своего обожаемого начальства, но имеем что имеем. Правда, я не ожидал, что она решит ударить без разговоров, в самый опасный момент. Впрочем, здесь есть еще один маленький нюанс — Нелла Аркадьевна Окалина всегда была для меня не только командиром, защитником и чуть ли не родственницей, но также и ограничивающим фактором. Именно в её лице я видел интересы Советского Союза, именно к её словам прислушивался, и именно её реакции, будем честны, побаивался.
Теперь всего этого нет. Есть только страх, злость и отчаяние, а также все мои силы, чтобы срочно провести экстренную психотерапию.
Я успел вовремя, возле подъезда дома, куда я отвез девчонок, стояло четыре гражданских автомобиля, возле которых тёрлась пятерка человек, нервно озирающихся по сторонам. Они были вооружены укороченными автоматами и насторожены, но не успели правильно среагировать на вертящийся столб белого тумана, буквально воткнувшийся в асфальт перед автомобилями. Трёх ближайших снесло тем барахлом, которое я утащил для утяжеления из кабинета Молоко, а двое оставшихся хоть и успели выстрелить, но это им ничего не дало — через две секунды все пятеро валялись на земле, хрипя и царапая пальцами шеи, а заодно щедро истекая кровью из ртов. Мои «щупальца», стремясь донести им летальную дозу густой слизи до трахей, просто продавили мешающие впрыску зубы…
Еще пара секунд в человеческом обличии нужны, чтобы машины больше никуда не поехали. Я их просто швыряю в подъездную дверь, блокируя её наглухо. Теперь можно и взлетать.
Происходящее в квартире меня вводит в такую ярость, что впрыгиваю внутрь уже в человеческом обличии, начиная буквально рвать в клочья здоровенных мужиков в тяжелых доспехах, которые до этого занимались тем, что мирно отпиливали моим женщинам руки с помощью ножовок.
…и готовились прижечь культи.
Мир окрашивается в багровые цвета.
Я рвал орущих людей, рвал вместе с одеждой, напоминающей помесь шмоток сапёра с теми, в которых тренируют бойцовских собак. Рвал и ломал в ледяной ярости, дробя им кости и разминая пальцы рук в кашу. В комнату вбегали еще, тут же начиная стрелять, но мне до этого дела не было. Не обращая внимание на своё собственное тело, в котором появлялось всё больше и больше сквозных дыр от калибра пять и сорок пять миллиметров, я продолжал казнить тех, кто посмел… просто посмел делать то, что делали они.
—…ить! Витя! Всё! Успокойся! Хватит! — это я услышал только после того, как закончив в квартире, смотался вниз до первого этажа, поймав по пути и наказав еще троих уродов. Встал потом покачивающимся зомби, лишь краем мозга понимающим, что девчонки себя чувствуют нормально, несмотря на то что у них двоих осталась лишь одна рука на всех. Её шмыгающая носом Кладышева и использовала, дорезая с помощью кухонного ножа тех, кого я оставил лежать на полу. Янлинь тем временем просто тыкалась мне грудью в живот, нудя на одной ноте и прося успокоиться.
— Вить, бежим отсюда… Нет, не так быстро, подожди, вещи! Вещи!!! Стооой!
«Чистые» прекрасно умеют переносить боль, а уж за Кладышеву, если убрать в сторону мой срыв при виде происходившего, так вообще говорить не придётся, но в данном случае, моё «включение», хватание полуголых девчонок в охапку и моментальный вылет из квартиры оказались тем, что прописал бы любой доктор — спустя две секунды после того, как я в образе облака выбил окно и пустился наутёк… в дом врезалась ракета. Взрыв оставил на месте только что покинутой нами квартиры зияющую каверну в теле здания.
Вертолеты! Два!
ЛМУР-ы!
— Сейчас я вас высажу! — ору я, винтом уходя в небо от четырех крупнокалиберных пулеметов, из которых по нам лупят, — Держитесь!
— Витя, не страдай херней! — в ответ орёт Вероника, — Слышишь!
— В смысле?!!
— Роняй нас!
— Хер тебе в сумку!! — рычу я, тут же представляя, как какая-нибудь из черноволосых головок разбрызгивает свои мозги об асфальт, — Держитесь!
Моё туманное тело слегка дёргает. Что?
— Снайперы! — это уже кричит Янлинь.
Я начинаю дёргаться из стороны в сторону, одновременно раздувая собственное, поднимающееся вверх тело, и создавая внутри себя коконы из самой плотной слизи, которую только могу. Две штуки, совсем небольшие, всего лишь с женские головы, которые в них сейчас и находятся. Это сложно, вертолетчики кружат, стремясь набрать высоту, а я понимаю, что только этим все не кончится. Не может кончиться.
— Витя, не дури!
Витя не может не дурить, потому что он не знает, есть или нет среди снайперов, чьи пули свистят гораздо ближе, чем пулеметные очереди вертолетов, неосапианта, способного отстрелить мухе глаз за километр. Поэтому Витя сближается с вертолетами.
