Двуногое всесилие (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович
— Так, давай по новой.
— Ну сколько можно! Давайте покурим!
— Я тебе покурю, зараза такая. Ты потенциально можешь иметь доступ к иномировому разуму, Вить! Неужели тебя не смущает то, что в тебе внезапно всплыли знания, да еще целым блоком⁈
— У нас для этого еще будет время! Дайте выдохнуть!
— Да ты почти полсуток выдыхал! Или вдыхал! Или вдувал! Я что, рожи твоих девок не видела?
— Ну вот! Какой это отдых⁈
— Ах ты… всё, катись отсюда. Колбаской. С глаз долой и с сердца вон! Один черт все показатели… через жопу.
На каждом торте должна быть вишенка. Венчающий всё нюанс, красивая и заманчивая фигура. Она была и у нас. Стакомск — это не только пустой город, ждущий новый жильцов. Не только новый Гонг-Конг для неогенов, и даже не только первый город будущего, где будет установлена Система (именно так мы собирались вернуть/набрать новых жителей!). Сейчас новости об этом летели с каждого утюга на планете.
Мегаполис для неогенов и людей. Нейтральная зона. Гарантированное соблюдение задекларированных прав и свобод, гарантированных конституцией СССР.
Четыре подземных действующих реактора.
Тепло. Свет. Вода.
Вот он, апофеоз юлькиного гамбита, её истинный триумф. Машка придёт сюда умирать. Тут есть энергия, есть Система, есть я. Всё, что ей надо для счастья. Теперь понимаете, от чего я тут хожу такой офигевший?
Не я один, кстати.
Вообще, расчет идеальный. По словам Валиаччи, не верить которым смысла нет, Машка помрёт через пять-шесть дней. Причем, к тому же, у неё едет кукуха. Бед она натворит еще обязательно, порушит в собственное удовольствие, но Юлька определенно этим воспользуется, когда к стенам Стакомска приползут с просьбами те, кто раньше звонил с приказами. Фигурально выражаясь. А мы сидим на знакомой местности, готовимся воевать последнего дракона, к тому же, у нас теперь есть летающий Пашка как ультимативное оружие. Ему, конечно, еще надо попасть… но лучше, когда он есть, чем когда его нет.
— Вить, идем обедать, мы драников нажарили! — позвала меня с крыши, где я курил, Янлинь.
Драники — это святое. Где они раздобыли при этом свежую деревенскую сметану я не спрашивал, но тайна сия определенно была велика и обильна.
Мы сидели на пятом этаже в пустующем офисе НИИСУКРС, ели драники со сметаной, и молчали. Мне вся эта картина казалась уже абсолютно нереальной, как будто мне снова восемнадцать, я снова в этом же НИИСУКРС тридцатью метрами ниже и долбанный психопат Лещенко только что ввел мне наркотический коктейль. Все случившееся казалось нереальным, совершенно. Погони, драки, похищения, шантаж, Безликая, пионер с горящей головой…
— А где Вася⁈ — осознал я отсутствие своего маленького товарища.
— У Викусика, — тут же отозвалась Янлинь, — Они с моей бабушкой уехали от… Вольфганга Беккера. Вот. А бабушке нужен был помощник, она его и забрала.
— А как там… я? Ну, в смысле он? — осторожно поинтересовался я.
— Говорит, что жил вполне неплохо, пока ему на шею не повесили сварливую бабку и плаксивую школьницу, — индифферентно ответила Палатенцо, тут же добавив, — Просил тебя позвонить при случае.
— Подождет с недельку, — категорично отмел я нужду общаться со своей счастливой версией, — Не протухнет.
— Так, давайте доедайте! — Вероника была насуплена и возбуждена, — Ночью, конечно, было хорошо, но мне нужно еще немного моей, особенной, человечности! А то загрызу кого-нибудь!
— Ох, мне Витя для другого был нужен, — нахмурилась Юлька, — Ника, давай…
— Нееет! Мне надо! — завыла Кладышева белугой, вцепляясь мне в руку.
— Где бы еще жизнью порисковать? — вслух спросил я у потолка, за что был беспощадно бит… а затем утащен «восстанавливать человечность». И, в принципе, оправданно — в НИИСУКРС постепенно возвращалась жизнь, от чего мест для уединения становилось всё меньше и меньше.
Только на этот раз пара часов игрищ в стиле садо-мазо нам встала слишком большой ценой.
Палатенцо пропала.
Интерлюдия
— Повторяю последний раз — нет. При всем уважении, товарищ майор, но наши договоренности останутся там, где они сейчас. Точка.
— Вы нас просто бросаете, Владимир Иванович, — с трудом выдавила она из себя, — Вы. Бросаете. Своих.
— А в задницу пойти не хочешь, девочка? — голос Жарова в трубке заледенел, — Ты нас уже подводишь под монастырь своими авантюрами. Буквально выталкиваешь на передовую. А теперь еще хочешь замазать? Нам и одного прожектера выше крыши. Разбирайтесь между собой сами. Всё.
Гудки.
Схватив телефонный аппарат в охапку, она бросила его со всей дури в стену, разбивая вдребезги.
Суки. Как же быстро они ссучились. Моментом. Чуть-чуть власти, чуть-чуть влияния, чуть-чуть свободы и всё. Теперь они диктуют условия. Ей.
Им.
Всем.
Твою мать. Похоже, это заразно.
Она щелкнула переключателем, запуская на полную мощность два мощных выдувных вентилятора, установленных в помещении пару часов назад. Иначе никак, она теперь дивный нагреватель, работающий двадцать четыре часа в сутки. А еще нудистка. Нижнего белья из спецматериалов она еще не раздобыла, а ходить чисто в верхнем — мало удовольствия. Даже учитывая юбку. Сиськи трутся.
Впрочем, пора одеваться. Звонить больше… некому и не из чего.
Ребята и девчонки уже наводили марафет. Ночная смена, отработавшая на все сто пятьдесят, привычно дрыхла, а те, кто проснулись, привычно шумели по минимуму, выходя на свежий воздух. Тут в отдалении, чтобы не смущать запахом уже заснувших, варилась каша, на траве были разложены брезентовые скатки, на которых и приводили себя в порядок спавшие большую часть ночи люди.
«Когти». Все сорок три человека, не считая её, Окалину Неллу. Все оперативники, в том числе и пятерка отставных, ответивших на её призыв. Плюс три… приглашенных гостя, явно чувствующих себя не в своей тарелке. Ей плевать. Нелле пришлось нехило нассать в уши этим троим, чтобы переманить их к себе, она собиралась заниматься этим и дальше. Ресурсами разбрасываться нельзя.
Отойдя чуть в сторону, она достала длинный металлический мундштук с заранее вкрученной сигаретой, прикуривая от пальца и с наслаждением затягиваясь. Наслаждение. Того, что раньше, уже нет, чертово тело «чистой» разлагает вредный и приятный никотин с совершенно дурацкой скоростью. Даже выпить стало проблемой, она жрёт «сяпы» как десять мужиков, а эффект проходит за час максимум. А еще мужика хочется, почти постоянно. Теперь понятно, почему Изотов вечно в постели со своими девками кувыркался, это практически единственный кайф, который можно хоть как-то растянуть.
…было бы с кем.
— Ржа… — подошедший сзади Алексей просто обозначил своё присутствие.
— С херовинами разобрались? — тут же спросила она, жестко и быстро, — Опробовали?
— Да там говно вопрос.
— Сам ты говно вопрос, Колдун! — не сдержалась Нелла, — Кто пожрал, сидите и щелкайте вхолостую до усёру! Или мне вам сесть сказочку повторить вчерашнюю?
— Кстати, насчет этого… — протянул Спицын, — Ржа, ты же знаешь, что мы всегда за тобой, но раз тут дело личное, то у личного состава вопрос — ты…не преувеличила?
От такого она аж обернулась, с неверием уставившись в глаза никогда ранее не сомневавшегося громилы. А потом пихнула его ладонью в грудь.
— Пошёл! Пошёл-пошёл!
Загнав полевого командира «когтей» к остальным, она, в два затяга домучив сигарету, негромко рыкнула, привлекая к себе внимание дневной смены. Люди начали пересаживаться поближе, многие из них брали с собой дутые механизированные наручи и толстые трубки переносных реактивных огнеметов, с которыми возились до этого.
— Тут у Колдуна засвербело, — почти выплюнула она, — Поэтому внимание — повторяю вам на свежие головы! Стволы — в сторону! Они вас замедлят, а на пули ему насрать! Я видела, как ему вышибли мозги, слышите? Не помогло! Способности, гранаты, огонь! Всё ясно?
