Купол над бедой (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Полина Юрьевна, у вас выдались очень, - он слегка замялся, но все же сказал, - напряженные сутки. Да и вечер вам предстоит не из простых. Давайте отложим конкретику хотя бы до завтра, а пока я покажу вам школу.

   "Так, - сказала она себе, - или у них правая рука в принципе не знает, что делает левая, или ему поручили обеспечить твою сговорчивость к предстоящему "непростому вечеру". Ну, делать нечего, пошли на экскурсию, звезда моя".

   Школа, организованная пришельцами, в городе была известна, и не с хорошей стороны. Все знали, что захватчики-инопланетяне собирают по всему региону малолетних преступников, бродяг и прочих девиантов, чтобы ставить над ними какие-то ужасные эксперименты. Этой школой пугали детей и, старательно оглядываясь, вспоминали про события почти столетней давности, доктора Менгеле и детские концлагеря. Во всем крае не существовало такого учебного заведения, о котором было бы известно так мало, а слухов ходило бы такое множество.

   На взгляд Полины, неожиданное спасение не обещало ей ничего хорошего, но посмотреть на эту школу было, пожалуй, любопытно. Ее построили в форме квадрата с большим внутренним двором, в котором нашлось место и цветнику, и коробке стадиона, и детской площадке с горками, лесенками и домиками. Именно во двор выходили окна кабинета директора. С площадки доносились детские крики и смех: как, улыбнувшись, сказал Айдар-Айдиш, "малыши гуляют". Действительно, по траве носилась с мячом стайка детей лет пяти-семи. Одеты они были довольно однообразно - в джинсы и разноцветные толстовки. Отличить девочек можно было лишь по более длинным волосам, убранным разноцветными резинками. Впрочем, этот маркер был сомнительным: взрослые саалан не видели ничего особенного ни в использовании мужчинами косметики, ни в заколках для волос в мужских прическах.

   По дороге Айдиш говорил, что на первое сентября двадцать шестого года в школе всего насчитывалось около ста пятидесяти детей в возрасте от пяти до шестнадцати лет. Все они были либо сиротами, либо социальными сиротами, многие имели опыт жизни на улице - точнее, в разгромленных досточтимыми приютах и семейных очагах. Неудивительно, что основной темой рабочих интересов Айдара, на почве которых Полина с ним и сошлась задолго до официального начала оккупации, была реабилитация детей со сложной судьбой. В последние годы Полина с ним виделась редко и теперь поняла почему. Руководство такой структурой требует двадцати четырех часов в сутки все семь дней в неделю, как эту структуру ни называй.

   Ничего хорошего Полина об этом месте не думала. В самом деле: есть семьи, насильственно разлученные с детьми по непонятному признаку. Часть детей отправлена неизвестно куда, может быть, вообще продана в рабство, как это практиковал предыдущий наместник. В любом случае сведений о них не поступает, за исключением минимума, позволяющего знать, что они вроде бы живы. Дети из этих же семей, не прошедшие сортировку на вывоз, собраны в одно место и находятся под надзором. Картина, кажется, не нуждается в дополнительных деталях, все ясно как божий день. И да, совершенно естественно, что после изменения приговора ее этапировали именно сюда. Русские врачи в концлагерях работали по специальности, потому что иначе медицинскую помощь заключенным просто не оказывали, ну и чем психолог хуже врача? По крайней мере, эта логика очевидна и понятна, и в ней видна некая практичность. Но будет ли соблюдена хотя бы эта логика, Полина не знала.

   Идя по школе вслед за коллегой, внезапно ставшим начальством в самом неприятном смысле этого слова, Полина видела: что бы ни делали с детьми потом, к чему бы ни готовили, жили они в комфорте. Большие светлые классы с удобными индивидуальными партами и стульями, цветы на подоконниках, на стенах детские рисунки и плакаты с правилами русского языка, сааланика и тригонометрическими формулами, портреты земных ученых и их инопланетных коллег.

   В одном из классов Полина заметила учительницу, сидевшую за столом над тетрадками или классным журналом. У нее за спиной мальчик-подросток стирал записи с маркерной доски и рассказывал какую-то явно бесконечную историю про Машку, которая опять с очередным семечком, а на окне спальни и так нет места... Другой мальчишка поливал цветы, то соглашаясь, то возражая товарищу. Похоже, мнение дамы, сидевшей над журналом, им действительно было важно.

   Комнаты воспитанников оказались оформлены очень оригинально. Рассчитанная на пять-семь человек, такая комната на плане могла бы выглядеть, как цветок, сердцевиной которого становится общее помещение, а лепестками - альковы с разноцветными стенами, с невысокими кроватями-чердаками лаконичного дизайна пастельных тонов. Впрочем, последнее с лихвой компенсировалось наклейками с героями мультиков и яркими постерами на стенах, перемежавшимися детскими рисунками. Внизу под спальным местом располагалось рабочее - столешница и книжная полка - и место для хранения, небольшой шкаф. Как объяснил Айдиш, входить в чужой альков, не спросив разрешения владельца, строго запрещалось всем, включая учителей и воспитателей, за исключением случаев опасности для жизни. Так жили "малыши" и средняя школа. У старших подростков комнаты были индивидуальные. Совсем крохотные, с окном напротив двери и столом-подоконником, полками прямо над кроватью и шкафом-купе напротив нее. И с обязательным личным расписанием уроков и режимом дня на внутренней стороне двери. И когда Айдар показывал комнату, ее обитатель, отловленный по дороге директором со словами: "Вася, если у тебя порядок, можно посмотреть твою комнату?" - стоял рядом.

   Комната в учительском крыле отличалась от ученических только размером - раза в полтора - и наличием индивидуального санузла. У учеников они были на этаже, такие же чисто вымытые и прилизанные. На стенах висели разноцветные полотенца на крючках и пластиковый коллектор с подписанными кармашками, из которых торчали зубные щетки. Пол был теплым, и казалось, что по кафелю скачут солнечные зайчики.

   Айдиш, которого Полина то и дело мысленно называла Айдаром, тем временем увлеченно рассказывал и о том, как он строил эту школу, и о том, что есть сейчас, про школьный зимний сад и учебные планы.про планы. Потом он перешел к проекту школьного бассейна, совершенно необходимого для учебного процесса. Да, рядом есть и общий бассейн, им пользуются маги и гвардейцы, но детям для зимней простуды хватит и пяти минут на улице после воды.

   Экскурсия завершилась там же, где и началась - в кабинете Айдиша. И все было бы хорошо, вот только Полина не могла избавиться от ощущения идиотской двойственности. Ее вел по школе коллега, которого она знала больше десятка лет, увлеченный своим делом, своими учениками и школой, заинтересованный и даже вызывающий восхищение... И в то же время перед ней был враг. Настоящий, кроме шуток, враг, такой же, как тот, который трое суток назад отобрал у нее сперва всю ее жизнь, а потом и смерть, и под настроение передал вот этому. А этот теперь будет держать ее то ли в кармане пиджака, то ли в ящике стола. Как предмет. Захочет - использует в своих целях. Захочет - сломает или выкинет... Если еще ему ее действительно отдали.

   - Айдар Юнусович, - сказала Полина. - Я получила примерное представление об учебном заведении и воспитанниках. Но не нашла в доступных частях учебной программы никаких указаний на тематику культуры поведения - и удивлена. Можно посмотреть устав и учебный план?

   - Полина Юрьевна, - вздохнул Айдиш, - вам предстоит вечером не самая простая беседа, если вас вызвал князь. Давайте мы с вами пообедаем, заодно я вам покажу нашу столовую, и вы отдохнете. А завтра я распоряжусь, чтобы вас ознакомили со всеми документами школы. Заодно и посмотрите, как именно мы организуем индивидуальный образовательный маршрут для каждого ребенка.

   Она молча кивнула, подумав: "Что и требовалось доказать". Решения по ее делу еще нет. И неизвестно, каким оно будет. При этом по документам она свободный человек, и "потерять" ее по дороге или тут - пара пустяков. И еще месяц можно игнорировать любые запросы о ее судьбе. Молодцы, быстро учатся.