Гидра - Максим Ахмадович Кабир
– Добрый вечер, товарищи! Пролетарское здравствуйте!
– И вам не хворать, – ответил Вася, лениво вставая с порожка мобильной кухни. Глеб перестал мучить бревно, стиснул топорище. Муса нервно закурил.
– ЛЭП ставите?
– Тише, Блох, успокойся. Ставим.
– Энергию несете тайге! Молодцы! Молодцы, а! – Ярцев поискал одобрения у конвоя, но военные оставались безразличными.
«Юеры», – подумала Галя. От страха сводило скулы и подташнивало.
– Мы, значит, с вами – коллеги! – затараторил Ярцев под лай пса. – Мы тоже без дела не сидим! ЛЭП и ГЭС – братья, буква «э» посредине, это серп и молот, это Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Сакко и Ванцетти! Мой зять, товарищи, сорок тысяч спустил на ремонт квартиры – а откуда такие суммы? За честно ли заработанные средства приобрел он колонку из нержавеющей стали и автомобиль марки «Волга»? – Ярцев театрально, грозно зыркнул на обалдевших лэповцев и сам себе ответил: – Не уверен. Глубоко запустили в таежные становища кровавые свои щупальца богатеи. Но не будем о грустном, прочь, думы, прочь! Здесь, в тайге, нет места таким, как мой зять! Стройка – дело кровное, кровавое, я бы выразился!
Мужики зачесали затылки, переглядываясь.
– Каждый день! – заорал Ярцев так, что Вася вздрогнул. – Каждый день я, Сан Саныч Ярцев, веду войну со снабженцами. Линейку им, лабораторные данные, расчеты! Мало?! Мало, я спрашиваю? Мало! – Лицо начальника конторы приобрело оттенок свеклы, при этом его глаза, холодные, спокойные, шарили по толпе и вдруг впились в заслоненного сезонниками Глеба. Ярцев схватил себя за грудки, точно собирался порвать пиджак. – Керамзитовая установка! Крепежный материал! Соляра!!! Трудящиеся, соляра!!! – Голос сорвался на сип, Ярцев весь обмяк, будто свыкнулся с несправедливостью жизни. – Да что я вам рассказываю. Не маленькие. Нюхали порох пролетарских будней. Что-то я… – Он шмыгнул виновато носом. – Увлекся. А где Галина Юрьевна? – Любопытные глазки забегали. – Я, собственно, за Галиной Юрьевной приехал, надобно ее доставить в поселок.
– Зачем? – хмуро поинтересовался Вася.
– Был выписан ей диплом, – без запинок ответил Ярцев.
– Вот так незадача, – сказал Вася, выпрямляясь над начальником конторы во весь свой богатырский рост. – А Галина Юрьевна уже отбыла.
– Куда же это? – огорчился Ярцев.
– В Якутск.
– Ее супруг за вертолет договорился, – произнес Глеб. – Три часа назад отвезли в Рубежку, попрощались.
– Незадача! – сокрушился Ярцев. – Вот незадача, черная полоса! – Он посмотрел на палатку. Галя до крови прикусила губу. – К полной гибели, – воскликнул Ярцев, – к полной, говорю, гибели привела народы русского севера хищническая, колонизаторская политика капитализма! Чукчи, эскимосы, камчадалы, эвены каждую минуту благодарят мудрую ленинскую политику за их спасение! – Не сбиваясь на паузу, Ярцев ткнул пальцем в палатку и бросил конвоирам: – Проверьте.
Дальнейшие события развивались молниеносно. Солдаты синхронно шагнули к палатке, но им наперерез встал дюжий седовласый рубщик. Тощий конвоир сорвал с плеча винтовку и выстрелил практически в упор. Галя увидела, как разорвалась тельняшка на спине рубщика, как из-под лопатки вылетели с пулей струя крови и куски легочной ткани. Треск выстрела еще звучал в ушах парализованной Гали, а мужчина упал на колени и завалился на бок.
Сезонники отпрянули – все, кроме Глеба, который, по всей вероятности, был так же контужен произошедшим, как и Галя. Ярцев миролюбиво усмехался. Три дула скользили по лэповцам, ища новую цель.
Цель нашлась в лице молодого парня, кажется, его звали Сергей. Вскрикнув: «Сволочи!» – он попытался багром атаковать убийц. Но конвоир был проворнее. Пуля попала Сергею в горло, разнесла адамово яблоко и оставила истекать кровью в пыли.
Блох был третьим. Он бросился на конвоира и впился зубами в штанину. Верный старый пес, чуявший, что пришло в лагерь под видом людей. Конвоир пнул собаку и оборвал рычание точным выстрелом. Блох засучил лапами и угомонился в растекающейся красной луже.
Три трупа. Только что на глазах Гали лишились жизни двое мужчин и собака. Из-за нее, из-за того, что какой-то древней богине понадобилась полукровка и слуги Гидры нагрянули к лэповцам. В лагерь, мирно существовавший несколько месяцев.
Галя отошла от оконца, заламывая руки. За брезентом упырь Ярцев провозгласил звонко:
– Кончен день забав! Ваше упорство есть следствие бессистемности в работе партийной организации. Требуется большая сознательность, товарищи, большая бдительность с вашей стороны, пусть пыжится милитаристический запад, – и, не меняя интонаций, – если вы станете сопротивляться, мы будем убивать по человеку каждые десять секунд. Раз.
Взгляд Гали заметался по нарам, спальникам, бочонкам и остановился на зачехленном ружье Слюсарева, висящем у печки.
– Два…
– Зачем вы это делаете, сволочи? – вскричал кто-то из лэповцев.
– Три…
Патроны нашлись здесь же, в подсумке. Галя удивилась тому, что ее руки совсем не дрожали. Словно глядя на саму себя со стороны, с безопасного расстояния, она потянула за флажок, переломила ружье и заправила в ствол патрон с дробью – все, как учил Вася.
– Восемь…
Галя подбежала к выходу из палатки и протаранила телом завесу. Ей повезло: сезонники разошлись в две стороны, как море перед Моисеем, и не закрывали собой Ярцева.
– Десять. – Начальник конторы посмотрел на Галю. – Ах, вот вы где, Галина Юрьевна!
Галя вскинула ствол и плавно спустила курок. Хлопнул выстрел, стер ухмылку с губ юера. Были марионетки котлована живыми мертвецами или нет, но они явно ощущали боль. Вскрикнув, Ярцев схватился за продырявленное плечо. Его янычары стали поворачиваться к палатке.
Галя, метившая в сердце, успела подумать: «Я сделала только хуже».
В следующую секунду Глеб метнул топор. Обух ударил конвоира в локоть и сбил прицел. Как по команде, лэповцы бросились на врага. Раздался еще один выстрел, но пуля ушла в землю. Невесть откуда взявшимся ломом Вася Слюсарев проломил тощему конвоиру висок. Издав первобытный рев, бурильщик Церцвадзе подхватил топор и вогнал лезвие меж глаз другого юера – так глубоко, что черепная коробка почти развалилась надвое. Третий солдат отступал, пытаясь выгадать расстояние для выстрела, но Муса подставил ему подножку, а подоспевший Глеб вцепился в ствол винтовки и рывком обезоружил гада. Солдат упал и заворочался, как навозный жук. Его накрыл своей тенью Вася.
– Друзей наших убил, мразь?
Вася поднял двумя руками лом и опустил его, как копье. Острый конец железяки прошел сквозь глазницу в мозг конвоира. Рядом закряхтел мотор, грузовичок дал задний ход.
– Ловите его! – крикнул Муса.
Никто не заметил, как раненый Ярцев выскользнул из толпы. Скалясь, он рулил здоровой рукой. В грузовик полетели плахи и доски, мужчины ринулись по делянке, но Ярцев утопил педаль газа и резко понесся вперед. Лэповцы кинулись врассыпную, убираясь с дороги. Кто-то успел бросить камень, боковое стекло лишилось
