Золотая стрела и стальная игла (СИ) - Раткевич Элеонора Генриховна
– Вот, – говорит, – невестушка, игла, самая что ни на есть волшебная. Волшебнее не бывает! Шей мне теперь рубаху молодильную!
Махнула кицуне правым хвостом – явилась ткань шелковая. Махнула левым – явились нитки чудесные. Горят, как жар, аж глаза ломит.
Стала Сабуро-царевна шить-вышивать. Шьет – не торопится. А Кощей за ней следит и с иглы своей глаз не сводит. Как тут быть?
Подмигнула кицуне Волку. Махнул Серый Волк хвостом – очутилась у него в лапах балалайка. Махнула и кицуне хвостом, третьим слева – очутился у нее в лапах сямисэн заморский. Приладила она сямисэн яровчатый, тронула струны разрывчатые, запела жалобнешенько. Кицуне поет, Волк подпевает. Хорошо выводят, душевно так. Опять про самураюшку молоденького песню завели. Умильно поют, стараются. Кощей и не выдержал. Что Кощей, что родня его заморская, все они на умильные песни слабы. Сморило его. Уснул Кощей крепким сном.
Вот как он захрапел, переломила Сабуро-царевна иголку стальную со смертью кощеевой да наземь и бросила.
Вскричал Кощей страшным криком – да так, не пробудясь, прахом и рассыпался. И все его царство заколдованное рассыпалось. Где был замок с темницею, стоит теперь березка с синицею. Березка шумит-качается, синица песни говорит-заливается. А под березкой добрый молодец сидит и на Сабуро-царевну любуется.
– Кто ты, – говорит, – краса несказанная? Лучше тебя на всем белом свете нет, да и быть не может...
А Сабуро-царевна зарделась, как сакура махровая, и ресницами хлоп-хлоп – не хуже, чем кицуне!
– Я, – говорит, – невеста твоя. Коли ты не против, конечно.
А витязю с чего бы противиться? Глядит он на нее во все глаза, да так, словно не в его, а в ее груди сердце его бьется.
Тут Серый Волк подмигнул кицуне и говорит:
– Ну вот, служба наша справлена, теперь и о себе подумать можно.
Крутанулся Серый Волк посолонь – обернулся добрым молодцем. Крутанулась и кицуне – обернулась красной девицей в кимоно шелковом да при шпильках драгоценных. Взял ее Волк за руки белые, да так и замер. Глядит на нее, не наглядится, дышит, не надышится.
Долго ли они так стояли, про то мне не ведомо. Да припомнила царевна про чешуйки змеиные. Достала их, потерла – глядь, а уже и Змей Горыныч со Змеяной-Невиданой в небе обозначились. Подхватили они Волка с кицуне, Сабуро-царевну с витязем, да и с Сивкою-Буркою, и понесли обратно – за темные леса, за синие моря, за высокие горы, за широкие реки, за тридевятое царство, тридесятое государство, триодиннадцатое графство, тридвенадцатое герцогство, да прямехонько в тричетырнадцатую юрисдикцию: три свадебки играть, жить-поживать да добра наживать. Они и посейчас живут, коли не умерли.
На том устарелле конец, а кто читал – молодец.
