Здесь, на знакомых тротуарах... (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич
– Он спешил, а я – отвечай?! – вскинулась Сирин – будто бы сама только что не рассказывала о том, как торопилась в аэропорт.
Кащей не сдержал усмешки – впрочем, скорее скептической, чем благожелательной.
– В общем, Птичка, дело свое ты исполнила спустя рукава, – холодно подытожил он. – Всыпать бы тебе и в самом деле горячих – чтобы думала впредь, каким рейсом лететь…
– Давай только без этих пошлых средневековых штучек! – поежившись, пробормотала гостья – похоже, вполне поверив, что слышит не пустую угрозу.
Ну да, своего собеседника она знала давно и хорошо – еще с времен, когда он царствовал в Нави – и тот, прежний Кащей уж точно не стал бы цацкаться с проштрафившимся слугой!
– Разве что по нашей старой дружбе, – показушно смилостивился между тем хозяин кабинета. – Но будешь мне должна!
– Кащеюшка, ты – золото! – заметно расслабилась Сирин. – Расплачýсь – куда денусь!.. Так что там было насчет пера Жар-Птицы? – не преминула тут же уточнить она.
– Птичка, а на кой тебе вообще сдалось то перо? – ухмыльнулся Бессмертный. – Своих мало?
– Издеваешься? – скривилась гостья. В общем-то, угадала – собеседник не пожелал отказать себе в подколке. – Мои – только для полета, и то низенько… Собственной силы в них никакой! А жароптицево… Эх! С ним я бы знаешь как запела?! Алконостиха бы в море утопилась от зависти!
– Тогда даже и не уверен, стоит ли затевать… – с притворной озабоченностью проговорил Кащей. – Без подружки твоей, Алконост, Явь определенно станет скучнее…
– Стоит, стоит! – настойчиво защебетала Сирин. – Никуда не денется твоя Алконост – это я для красного словца загнула! Ну, подгорит у нее, конечно, знатно, но в первый раз, что ли?.. А что затевать-то? – склонившись шикарным бюстом к краю стола, словно собиралась пристроить его там где-нибудь по соседству с чернильным прибором, вкрадчиво осведомилась она.
– В общем, еще раз будешь должна, – счел присказку исчерпанной Бессмертный. – Завтра в полдень – плюс-минус четверть часа – в горнице у Яги Жар-Птица уронит первое перо, – принялся четко излагать он. – Самой старухи в названное время дома не окажется – это ключевой момент. Будут кикимора и один смертный – но он не в счет, это мой протеже. Мой – со всеми отсюда вытекающими! – особо подчеркнул Кащей. – Кроме этих двоих, может, еще кто заглянет на огонек – событие-то предстоит неординарное. Но особой толпы не ожидается. Вот такой расклад.
– И?.. – потребовала какого-то продолжения гостья.
– Никаких «и». Sapienti sat – умному достаточно… Что-то меня сегодня на латынь потянуло – видно, потому что с утра как раз размышлял о Римской империи…
– Навь с тобой, Кащеюшка, откуда у меня ум? – наигранно всплеснула руками Сирин. – Только красота неописуемая, – покачала она стройной ножкой, – да голосок звонкий!
Все гостья, конечно же, прекрасно поняла – видно было, как подобралась, явно уже обдумывая свои дальнейшие шаги.
– Тут еще важно, чтобы ума хватило не болтать, от кого узнала про сброс пера! – веско выговорил Бессмертный.
– За кого ты меня принимаешь?! – на этот раз возмущение его собеседницы, кажется, было искренним. – Могила – мое второе имя!
– Что ж, главное, чтобы оно вдруг не стало первым: обратно потом не отмотать, – заметил Кащей. – Ну а теперь – лети! – отпустил он Сирин.
Несколько скованно простившись, обнадеженная и озадаченная гостья выпорхнула из кабинета.
Проводив ее, к шефу снова зашла Василиса.
– Повелитель, вы спрашивали насчет Баюна…
– Нашла этого мерзавца? – поинтересовался Кащей.
– Судя по всему, после драки с волчарой из-за Жар-Птицы он удрал в Люберцы, в аномалию, – поведала референт. – Там где-то и залег. Не знаю уж, от кого прячется, от Серого или от нас…
– А от нас-то с чего? – недоуменно вздернул брови хозяин кабинета.
– Ну, он же нарушил вашу с ним договоренность – никуда не лезть. Баюн ведь не догадывается, что на том и строился ваш расчет!
– А, ну да, – кивнул Бессмертный. – Значит так: достань мне к ночи глупого котейку – хоть из-под земли, хоть из аномалии, хоть их самой Нави! Намекни, что я, конечно, был на него страшно зол, грозился что-то важное отрезать – и речь шла не о хвосте – но уже вроде отошел и сразу, с порога, гнобить не стану. Хотя в долги он себя, ясное дело, вогнал по самые эти самые!.. А пока пусть срочно явится – есть, мол, разговор.
– Будет сделано, Повелитель, – кивнула Лягушка.
– Еще соедини меня с Соловьем, – продолжил отдавать ей распоряжения Кащей.
– Сию минуту, Повелитель.
– И самое главное. Материалы на ту бабкину мавку – ну, Милену – готовы?
– Да, Повелитель. Еще с ночи. Увесистая набралась папка!
– Завтра в десять утра – то есть ровно за два часа до рассчитанного нами времени падения пера, не раньше и не позже – она должна лечь на стол Полкану – да так, чтобы он ее непременно увидел, открыл и прочел от корки до корки. Хоть в лепешку расшибись, но обеспечь!
– Поняла, Повелитель. Все исполню в лучшем виде!
– Не сомневаюсь в тебе, – улыбнулся Кащей.
Василиса удалилась, и менее чем через минуту на столе у хозяина кабинета зазвонил телефон. Бессмертный поднял трубку.
– Соловей на проводе, Повелитель, – послышалось из нее.
– Снимай его с провода, откачай – и пусть слушает, что скажу! – пошутил Кащей – в преддверии решающего момента сложной игры настроение его неуклонно шло в гору.
Глава двадцать вторая
Иван
Лежавший на столе телефон Яги мелко завибрировал и выдал бодренький рингтон. Что-то рóковое из прошлого века: «It's the final countdown…[1]».
– Вот только этого сейчас не хватало! – резко помрачнев, хозяйка судорожно потянулась к трубке. – Алло?.. – выдала уже совсем другим, разве что не елейным голоском – с напряженным выражением ее лица совершенно не вязавшимся. – Да, Полкаша, голубчик, слушаю тебя внимательно!.. Подожди, прямо сейчас никак не могу… Нет, правда, очень занята… Ну, зачем ты так сразу?.. Да помню я, кому ты служишь – забудешь такое, пожалуй!.. Может быть, тогда хотя бы через пару часиков, а?.. Вот только не надо по новой… Все, поняла, поняла, буду у тебя в двенадцать, как штык!
К разговору Иван демонстративно не прислушивался. Сидя на лавке спиной к столу с зажатым между щиколотками рюкзаком, с виду – совершенно обычным, он завороженно любовался Жар-Птицей – просто глаз от нее не мог оторвать. Так, по крайней мере, это должно было выглядеть со стороны – и, кажется, у него неплохо получалось.
Маша преобразилась около полутора часов назад. Самого процесса воплощения Жар-Птицы он не видел: из комнаты с хрустальным гробом, где все происходило, Яга Ивана бесцеремонно вытолкала, но из-за неплотно прикрытой двери улавливал сперва спокойный голос девушки, отвечавшей на какие-то вопросы, а затем – ее сдавленный крик. Почти непроизвольно рванулся на него – и столкнулся на пороге с кикиморой.
– Все! – с какой-то детской радостью сообщила ему безымянная служанка. – Готово! – и отступила в сторону, пропуская юношу внутрь – чем Иван и не замедлил воспользоваться.
Взъерошенная Жар-Птица сидела на углу лишенного крышки стеклянного гроба и недоуменно озиралась по сторонам. От былой Маши у нее, впрочем, остался только растерянный, какой-то обреченный взгляд – теперь это и в самом деле была представительница царства пернатых. Размером с крупного павлина, на него она больше всего внешне и походила: длинный пышный хвост (каким, правда, у настоящих павлинов вроде как могут похвастаться только самцы), изящная длинная шея, венчик на голове, вызывающий четкую ассоциацию с короной… И все это – обжигающе-пылающих оттенков от блестяще-золотого до кроваво-алого.
Завидя Ивана, Жар-Птица задержала на нем взор разве что на пару секунд – затем, распахнув острый клюв, что-то невнятно пискнула, изогнула гибкую шею и спрятала голову глубоко под крыло.
