Год 1914-й. Пора отмщения - Александр Борисович Михайловский
На дело я пошел в паре с Коброй, к тому моменту как раз вернувшейся из Аквилонии, и в сопровождении сводного германского батальона гауптмана Вернера фон Баха. В случае если с пациентами необходимо обращаться предельно жестко, объясняя при этом, какие они идиоты, никого лучше моих германских Верных, в природе не существует. Дополнительным аргументом в пользу такого решения было то, что три месяца назад этот батальон уже был в похожем деле против бельгийского короля, только теперь все пройдет под моим непосредственным чутким руководством и без всякого маскарада. Обмундирование аквилонское (то есть псевдосоветское), вооружение - пистолеты-пулеметы Федорова и единые пулеметы Мосина-Калашникова. Есть в этом батальоне несколько бывших средневековых доппельсолднеров, что таскают этот девайс с примкнутой патронной коробкой с той же легкостью, как и детскую пластмассовую игрушку, а также без особого напряжения сил ведут огонь с рук. Терминатор бурно аплодирует, а потом задумчиво курит в сторонке.
Но в данном случае эти громилы - только средство устрашения заблудших и непослушных, а главными действующими лицами будем выступать мы с Коброй. И к тому же, кто знает, возможно, через некоторое время мне таким же образом придется врываться на заседания большевистского ЦК или на другие подобные сборища, чтобы кого-то вразумить, а кого-то расстрелять без процедуры у ближайшей стенки, потому что приговор им уже вынесен, пусть и двадцать лет тому вперед.
Гауптман выслушал мои краткие инструкции и, щелкнув каблуками, ответил, как и любой вышколенный германский офицер:
- Яволь, герр Командующий, все будет сделано в соответствии с вашими приказаниями!
И все. Осмотрев выстроенный перед операцией батальон, я нашел, что его бойцы в превосходном состоянии духа, полны отваги и оптимизма, чему немало способствовало то, как я обошелся с местной Германией. Ну что же, значит, повоюем. Для оставшихся в этом мире косметических операций на французском направлении я намерен использовать только контингенты милейшего Велизария. Нечего русским солдатам моей армии пачкать свои руки о всякую европейскую погань.
Когда я раскрыл порталы, и мое воинство с шумом и топотом ворвалось в Будайскую крепость (она же королевский дворец) любимым для меня методом десанта вовнутрь, венгерское правительство заседало. Впрочем, как мне известно, тем же бесполезным делом кабинет Иштвана Тисы почти непрерывно занимался уже две недели подряд. Подконтрольная территория съеживается как шагреневая кожа, остатки армии истекают кровью, а эти деятели так и не могут принять решения о капитуляции. Если бы они вышли из войны одновременно с милейшим Францем Третьим, то это бы не только сберегло тысячи русских и венгерских жизней, но и поправило бы карму этих деятелей в лучшую сторону. Временное правительство, всеобщие выборы, переходной период, а потом тихое и спокойное написание мемуаров о бурной молодости. А теперь извиняйте - все будет по самому жесткому варианту, за исключением того, что кого-то в собственном доме затыкают штыками восставшие солдаты. Как подсказывает энергооболочка, в Венгерской революции такие эксцессы тоже имели место.
Один взвод - вместе со мной, туда, где заседает правительство, остальные веером расходятся по дворцу и убивают всех людей в военной форме. Гарнизон Будайской крепости невелик, не больше батальона, и ее обитатели больше рассчитывают на положение господствующей высоты и окружающие дворец стены, чем на численность защитников. К тому же лишних людей у них нет и не предвидится, а в узких коридорах и галереях пистолеты-пулеметы Федорова и единые пулеметы Мосина-Калашникова гораздо эффективнее винтовок Манлихера.
Автоматно-пулеметная трескотня по всему дворцу началась почти в тот же самый момент, когда мы с Коброй распахнули большие двустворчатые двери и плечо к плечу вошли туда, где заседало правительство Иштвана Тисы, последнее в своем историческом периоде. А вслед за нами начала вбегать солдаты доброго гауптмана фон Баха и выстраиваться вдоль стен, держа пистолеты-пулеметы наизготовку.
- Добрый вечер, господа! - на тевтонской версии немецкого языка с легким оттенком издевки сказал я. - Не ждали?1
- Э-э-э... - растерянно проблеял тип интеллигентного вида в очочках, сидевший во главе стола - очевидно, сам Иштван Тиса. - Господин Сергий из рода Сергиев?
- Вы не ошиблись, - вежливо сказал я. - Вот лично зашел к вам поставить точку в этой дурацкой войне, раз уж вы не пожелали ни выйти из нее по-хорошему, когда это было еще возможно, ни даже капитулировать, когда ваше положение стало безвыходным. Вы все арестованы, господа. Руки на стол и не шевелиться. Если что не так, мои люди имеют приказ стрелять без предупреждения, ибо никого из вас мне не жалко даже в малейшей степени.
- Но, господин Сергий, мы не могли пойти на предложенные вами неприемлемые условия! -вскричал плохо выбритый человек с большими усами, похожий на пародию на позднего товарища Сталина. - Словакия, Трансильвания, Воеводина и Хорватия - это неотъемлемые территории Большой Венгрии, и, кроме того, вы собираетесь ввести у нас всеобщее избирательное право без всякого имущественного ценза, а это означает господство в политике самых низкопробных элементов!
«Шандор Янош, - прошуршала энергооболочка, - министр внутренних дел и зять господина Тисы, то есть муж его сестры Анны. В историю вошел исключительно из-за эклектичной архитектуры пе
почти дословное повторение фразы, которой прусский король Фридрих Второй приветствовал австрийских генералов, когда вместе с тремя гусарами ворвался в их штаб во время битвы при Лиссе.
перестроенного им замка».
- Какие условия приемлемы, господин Янош, а какие нет, решать мне, - рявкнул я. - Ваше мнение при этом не играет никакой роли. После того как вы расторгли унию с Австрией, хорватский Са-бор имел точно такое же право расторгнуть унию уже с вами, а Словакия, Воеводина и Трансильвания уходят от вас по праву завоевания. Все имеет свою цену, в том числе развязанные по вашей инициативе и проигранные войны. Тем более что на Воеводину права
