Соларис. Разбитая судьба - Анна Панкратова
Одна из пустот подошла к ней и коснулась щеки пальцем с длинным и острым, словно щепка, ногтем. Душа рвалась на волю, едва не рассыпаясь от боли. А пустота сделала порез на щеке, выпуская кровь, дыша на нее холодом.
– Гори в Подземке! – крикнула Руби и оттолкнула пустоту. Руки обожгло, едва она коснулась груди в черном балахоне, они покрылись волдырями, но она, забыв про боль, побежала. Крылья пришлось спрятать, чтобы они не мешали, но Руби уже поняла, что ее единственный шанс – ящик Тьмы, за которым она и пришла. Не сумеет открыть без некроманта, но сумеет использовать его силы, как королева хранителей жизни – а этого ей хватит, чтобы отбиться от пустот, а затем и убить мойру.
– Тебе от них не скрыться! – ледяной шепот, который заставил Руби прирасти к полу. Страх сдавил грудь, лишая возможности дышать. Она озиралась, щурясь, надеясь хоть что-то увидеть, но слышала лишь ледяной шепот. – Королева пепла… иронично, правда? Сделала верный выбор, но все равно проиграла…
Руби шарила руками, пытаясь понять, кому принадлежал голос. Она ощущала приближение пустот, но не могла сделать и шаг, ведь шепот следовал за ней, не отпускал. Казалось, с ней говорил мертвец, восставший из могилы, который пытался ее утащить за собой под землю, глубоко-глубоко, туда, где царит покой, туда, где всюду мертвые…
Спины коснулись ледяные руки, оставляя новые царапины и дыры на платье, и это вывело Руби из оцепенения. Закрыв уши ладошками, она понеслась дальше, еще глубже, туда, где много лет назад скрыли ящик Тьмы – ключ, что мог взломать Врата Подземного царства…
Руби споткнулась и полетела на землю. Из носа потекла кровь, в ушах звенело, а пальцы царапались о мелкие камушки. Она пыталась подняться, но голова кружилась… Разве она так глупа и наивна? Разве же она могла так ошибиться? Неужели без сценария мойры она так безнадежна?..
Сильная рука коснулась ее плеча, заставляя повернуться. Она едва разглядела темное лицо с пустыми глазами, что оказалось совсем близко, но зато она ощущала холодное дыхание, которое проникало под ребра, за легкие, касалось души, пытаясь вырвать ее.
Пустота коснулась ее груди, а Руби закричала. Боль пронзила ее, а душа трепыхалась, как хранитель жизни в клетке, готовясь расправить крылья и улететь…
– Крылатый случай! И ты моя дочь! – Пещеру залил яркий свет, а пустота исчезла, едва ее пронзил меч.
– Мам? Как ты меня нашла?
Руби поднялась, разглядывая маму, что пришла на помощь. Факел ярко горел, согревая теплом и даря свет, что заставлял блестеть злые глаза матушки.
– Думаешь у меня нет твоей крови, чтобы найти тебя?
Руби лишь закусила губу, понимая, что как бы сильно ее не душила опека матери, она спасла ее.
– Девочки?
– Акиша за ними приглядывает. Целые. Некромант нас спас, между прочим.
Руби облегченно вздохнула и вслед за матерью пошла вглубь пещеры.
– Это ты виновата во всем.
– Знаю. Но и ты тоже.
– Позаботься о девочках.
– Всегда.
Мойра стояла у входа в пещеру, пытаясь опознать новое чувство. Ей было… страшно? Неужели ее сознание так слилось с телом Флоренс, что она смогла ощутить страх? Она приложила ладонь к груди, прислушиваясь к быстрому биению сердца.
Она знала, что Руби ждала ее внутри. Знала, что королева сумела расправиться с теми пустотами, что она наслала на нее… Как знала и что город, близ которого они были, скоро прозовут городом мертвых, ведь его захватят пустоты.
Но вот что ждало ее в пещере, Флоренс не знала. И это пугало ее до трясущихся коленей. Она провела вспотевшими руками по серебряному платью, глубоко вздохнула и заставила себя сделать шаг в неизвестность.
Впервые в жизни она не знала, что будет дальше. Впервые в жизни она не была режиссером происходящей сцены, а была лишь актрисой, которая слепо шагала по темной пещере, освещая путь огнем, что обвил ее руки, даря тепло.
Флоренс сжала кулак, заставляя пламя погаснуть. Тьма затащила ее в свою пасть, а шорох повторился: кто-то был рядом. Темнота душила, лишала сил и возможности думать, а мойра лишь билась в голове Флоренс, пытаясь вернуть самообладание. Она не знала, что делать. Не знала, как победить…
– Кровь пролью, чтоб страх ушел, – забормотала Флоренс, проводя ногтем по ладони, чтобы сделать порез, но ничего не вышло. Стихиями управлять было просто, а вот магией – нет. Она резко выдохнула, закусила губу с такой силой, что выступила кровь.
– Что? Режиссер потерял свое кресло?
Флоренс вздрогнула, услышав шепот. Она обернулась, вспыхнул огонь, но никого не было рядом. Лишь голос, что проникал под самые ребра, норовя дойти до души, которой там не было…
– Думала, я тебе не отомщу?
Шепот коснулся сердца, заставив мойру закричать от боли. Она рухнула на колени, вжимая ладони в грудь, скуля, щурясь от пота, что заливал глаза.
– Меня коснулся сам Хаос, дорогуша. Ты не убьешь королеву, пока она не сделает то, что должна.
Мойра уперлась в пол, песок забился под ногти, царапал подушечки, а боль начала ее отпускать, волнами расходясь по телу, касаясь каждого миллиметра, каждого органа, а в вены словно запустили битое стекло – осколки разбитых судеб, – что неслись вместе с кровью.
– Флоренс… – пискнула мойра, поднимая глаза той, что умерла, но нашла путь назад. – Вот так повороты судьбы…
Она услышала приближающиеся шаги, эхом разносящиеся по пещере, несмело села, но поняла, что боль начала отступать, а присутствие Флоренс исчезло. И тут до нее дошло, что погибшей матери проклятого дитя не было в пещере, она была в ней.
– Взрывоопасные повороты мозга… – пробормотала мойра, садясь, а потом поморщилась. – Сюжета, хотела сказать… хотя… нет… мозг, включайся! Нам с королевой еще болтать и играть в светских дам.
Флоренс встала, качнулась, но устояла. Слаба, едва дышит, но все еще на земле. Она щелкнула пальцами, вызвав огонь, и отпрыгнула – так близко оказалось Руби. В глазах королевы была лишь печаль, но не страх. Но хуже была та неизбежность, покорность и принятие скорого исхода, которые утаскивали Флоренс на дно оврага, наполненного липкой судьбой, от которой не спрятаться и не улететь, как бы прекрасны не были твои крылья.
– Здравствуй, судьба, – сказала Руби, а Флоренс заметила спрятанные за спиной руки и нахмурилась. Как же дерьмово, когда ты не знаешь, что будет!
– Ну и что мы
