1 - Александр Борисович Михайловский
- Так, значит, вот как... - хмыкнул Вильгельм, - ну что же, если государству Габсбургов в любом случае суждено развалиться, то Австрия - это для нас вполне приемлемая компенсация. Теперь я, кажется, понимаю, почему вы настояли на том, чтобы милейший Франц Третий завещал австрийскую корону именно мне.
- Все немецкие земли должны находиться в Германии, - ответил я, - сербские в Сербии, а болгарские в Болгарии. Именно поэтому я посоветовал будущей русской императрице не настаивать на аннексии Восточной Пруссии, а взять с вас плату за все безобразия в другой форме. Надеюсь, в этом вопросе вам все ясно?
- О да, герр Сергий, все, - энергично кивнул кайзер. - Вы вытащили меня из дерьма, в которое я залез по собственной неосмотрительности, а потом подарили мне Австрию. А я-то уж думал, что не дождусь от вас ничего, кроме пинка ниже пояса.
- Если будете делать все правильно, Вильгельм, - сказал я, - то будете получать от меня подарки, а если неправильно, то пинки. Все просто, и никакого элемента случайности. Если по ходу действий вам станет туго, то я, как сюзерен, приду на помощь. Если у вас возникнут сомнения, то дам совет. Главное - устроить по итогам войны все так, как это было в мире, из которого происходит моя супруга. Единое пространство от Ливерпуля до Владивостока, где во внутренних делах на своих территориях каждый монарх полностью самовластен, а все общие вопросы решаются советом трех императоров, точнее, двух императриц - России и Британии, и одного кайзера Германии.
- Императрицы Британии? - переспросил меня удивленный Вильгельм.
- Да, - подтвердил я. - Король Георг имеет тот же недостаток, что и его двоюродный брат Николай. Он склонен поддаваться постороннему влиянию, а стало быть, ненадежен. Ну как я могу заключать с ним хоть какие-то соглашения, когда в Основном Потоке он отказался принимать в Британии семью императора Николая, свергнутого во время буржуазной революции, заявив, что английский народ не потерпит на своей земле присутствия кровавого тирана. И это обрекло почти всех Романовых на смерть.
- Какая мерзость! - воскликнул кайзер. - И это называется родственник, да еще и союзник?!
- Да, мерзость, - сказал я. - Тем более что британский король никаких угрызений совести от своего поступка не чувствовал и до конца жизни спал спокойно. Полагаться на такого человека -себя не уважать. Его сестра Тори нравится мне гораздо больше, так что я буду настаивать на рокировке. А еще в Британии должна быть изменена политическая система. Прерогативы монарха необходимо расширить, а полномочия парламентских болтунов сузить. Все следует привести примерно в такое состояние, какое сейчас у вас в Германии.
- А если британцы не согласятся с вашими требованиями? - спросил Вильгельм. - Ведь подобное изменение политической системы встанет им поперек глотки.
- Тогда мы с вами возьмем тяжелый кнут и примемся лупцевать их так, чтобы кровавые клочья летели с боков, - ответил я. - И рано или поздно результат этой работы будет положительным. А если нет, то им же хуже: тогда мы своими ударами забьем Британию до безоговорочной капитуляции. Я хоть и не адмирал Ларионов, военный диктатор Югороссии, но тоже кое-что могу, даже не превращая Лондон в груду дымящихся развалин.
- Ну что же, - кивнул кайзер, - план вполне достойный. Вот только мои генералы уже размечтались, что британцы во Франции бросят фронт и откроют на французском фланге симпатичную такую дыру шириной около сотни километров, через которую можно будет начать новый обходной маневр вокруг Парижа.
- Передайте им, пусть не спешат впадать в уныние, - сказал я. - Пока под Бельфором накапливается ударная группировка, мы с вами будем заниматься британцами, пинками и затрещинами убеждая их к сговорчивости. В любом случае прямо сейчас фронт на приморском фланге открывать рано, потому что оба удара от Бельфора и от Руана должны последовать одновременно.
- А вот это, герр Сергий, хороший план, я бы сказал, правильный, - ответил Вильгельм. - Пинки и затрещины - это как раз то, что нужно в таких случаях. Ха-ха-ха!
Семьсот пятьдесят третий день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком
Лесу, Башня Силы.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
В мире Первой Мировой Войны идет четырнадцатое октября по григорианскому стилю. Листопад еще в разгаре, а война с Германией и Австрией уже закончилась. Германские войска, занявшие часть российской территории, отходят к государственной границе, там садятся в эшелоны и отправляются на запад. В том же направлении спешат эшелоны с освобождаемыми из плена солдатами восьмой армии, вдребезги разбитой нами в Восточной Пруссии. С российской стороны происходит все то же самое, но только поезда везут солдат на юг - туда, где скоро разыграется последний акт скоротечной войны на востоке Европы. Там еще трепыхается Венгрия, отказавшись выходить из войны, но это ненадолго. Соотношение сил не обещает мадьярам ничего хорошего: полтора миллиона русских солдат и двести тысяч сербов против полумиллиона кое-как вооруженных ополченцев гонведа.
Группа армий генерала Иванова, прежде готовившаяся проводить Моравско-Богемскую наступательную операцию, от Остравы повернула на юг, и теперь наступает на Прессбург-Братиславу. Сопротивление этому продвижению только самое эпизодическое; словаки, мобилизованные в венгерский гонвед, расходятся по домам, а отдельные части и подразделения имперской армии, считая, что война для них закончена, пропускают русских без боя. В тылу у русских армий, в разбитом в щебенку Кракове, наконец-то наступила тишина. Никто там больше не огрызается и не сопротивляется, известие о смерти императора Франца-Иосифа и о том, что Франц Третий заключил мир, отдав Галицию русским, сломило последних самых яростных польских патриотов австро-венгерской монархии. Бывали случаи, когда самые отмороженные паны, узнав о таком катастрофическом для себя исходе войны, просто пускали себе пулю в лоб. А зачем жить, если проиграно все.
В то же время Венгрии объявлена тотальная мобилизация: под ружье гребут всех мужчин от шестнадцати до шестидесяти лет, но это
