1 - Александр Борисович Михайловский
Восприятие добра и зла у клиента оказалось в пределах нормы, зато характер обладает обостренной демонстративностью, а потому ради красного словца германский кайзер способен сказать такое, что хоть стой, хоть падай. И тут же, в его медицинской книжке, Дима-Колдун записал, что у гражданина Вильгельма неплохо функционирует генератор харизмы, и именно потому население Германии называет его «любимым кайзером», а «вильгельмовские» стоячие усы являются составной частью мужской моды не только в Германии, но и вообще в Европе. Одновременно, при всех своих замашках абсолютного монарха, этот человек достаточно демократичен, ибо он единственный среди всех царей, королей и императоров закончил обычную общеобразовательную школу, а не проходил обучение на дому, как все прочие наследники престола.
Энергооболочка сообщила мне, что в одной из своих речей к имперскому сейму Вильгельм заявил, что при помощи имперского законодательства он будет стараться «доставить трудящемуся населению ту защиту, которую можно оказать, согласно учению христианской морали, слабым и бедствующим в борьбе за существование», и этим путём «приблизиться к разрешению нездоровых общественных контрастов». Его действия отличались простым человеческим отношением к трудящимся, что было весьма ново и непривычно для тогдашней Европы. При нем в Германии были приняты законы «охраняющих работников от произвольной и неограниченной эксплуатации». Вильгельм говорил: «Je veux etre un roi des gueux» («Хочу быть королём бедных»). Кроме того, он требовал от школы, чтобы она была продолжением семьи, чтобы она имела в виду не одно только обучение, но и воспитание ребёнка, и притом во всех отношениях: физическом, нравственном и умственном.
Одним словом, ничего общего с бесноватым Адиком этот человек не имеет, и вполне пригоден к позитивной корректирующей реморализации.
И в то же время как политик кайзер Германии оказался достаточно близорук, а потому тупик, в который его загнала политика Бисмарка на союз с Австро-Венгрией, смог разглядеть только после того, как ударился лбом о стену. Англо-французские интриганы переиграли его по всем параметрам, и в ситуации войны на два фронта Германия неизбежно должна была потерпеть поражение. Впрочем, его обманывали и собственные генералы, составившие абсолютно нереалистичный план войны на Западе и совершенно не представлявшие, что им следует делать на Востоке. Вот с этого момента я и решил начать свой разговор с ним тета-тет.
- Итак, Вильгельм Фридрихович, - сказал я, - начнем с того, что причиной этой войны стал ваш Двойственный Союз с Австро-Венгрией - зловонное наследство покойника Бисмарка, желавшего ограничить могущество России. По факту император Александр Третий ожидал, что вы, порвав с политикой Бисмарка по всем остальным направлениям, в тысяча восемьсот девяносто первом году не будете продлевать австро-германское соглашение. И когда этого не случилось, то долго заминавшийся вопрос с противоестественным франко-русским союзом оказался решен этим монархом однозначно, тем более что французы уже давно скулили и скреблись под дверью. Случись так, что вместо австро-германского союза образовался бы русско-германский, ничего подобного нынешней войне не могло бы случиться, ибо образовавший Континентальный альянс был бы настолько силен, что никто не смел бы поднимать на него лапу.
- Но мы пытались, герр Сергий, - возразил Вильгельм. - Еще при моем деде, императоре Вильгельме Первом, мы заключили австро-германо-русский Союз Трех Императоров, а потом, когда он распался, то подписали Договор Перестраховки...
- Который Германия не стала возобновлять уже при вашем правлении, - хмыкнул я. - Если Бисмарк, громоздя соглашение на соглашение, еще как-то пытался балансировать между Австрией и Россией, то вы своей прямо проавстрийской политикой загнали Германию в такую комбинацию союзников и противников, в которой ей не светило ничего, кроме поражения. Союз с Австро-Венгрией не приносил вам ни доступа к источникам сырья и продовольствия, ни возможности транзита германских товаров на новые рынки, ни даже чувства безопасности. Напротив, вы поставили свою политику в зависимость от прихотей старого маразматика Франца-Иосифа и ситуации на Балканах, а Германию - в положение неизбежной войны на два фронта, после чего принялись строить дурацкие планы о том, как тактикой победить географию. Такое не удалось даже такому несомненному гению, как Наполеон Бонапарт, который дошел до Москвы, а потом все равно был разбит вдребезги и потерял все.
- Но, герр Сергий, - воскликнул кайзер, - у моих генералов все было точно рассчитано, и я просто не понимаю, что пошло не так!
- Не так пошло все, - назидательным тоном ответил я, - начиная с того, что, составляя свои гениальные планы, ваши генералы вовсю выдавали желаемое за действительное. Ну кто им сказал, что мобилизация в России продлится два месяца, или что войска, в пешем порядке промаршировавшие тысячу километров, в полном объеме сохранят свою боеспособность? Прежде чем пускать такой план в дело, его жизнеспособность следовало проверить на маневрах: например, сгонять первый корпус пешком из Восточной Пруссии до бельгийской границы и обратно, а потом устроить его учебное сражение с укрепившимся на полевых рубежах двадцатым корпусом. Однако подобные головокружительные и нереализуемые планы - это ключевая особенность так называемого европейского мышления. Когда у ваших политиков и генералов не сходятся концы с концами, то они непро-
извольно начинают подгонять свои расчеты к желаемому результату. Впрочем, не так уж ваши деятели и виноваты, ибо в положение, из которого вообще нет хорошего выхода, четверть века назад Германию поставили вы, Вильгельм Фридрихович, и никто более. И именно вы требовали от них планов, как победить в войне на два фронта и тем самым возвысить Германию железом и кровью. Как я уже говорил, прими вы тогда другое решение - и эта война просто не могла бы возникнуть, ибо и австрийский император и французские политиканы сидели бы тихо, как мышки под веником, ибо взаимодополняющий альянс России и Германии имел бы в европейских делах неодолимую силу. Двумя веками российской истории проверено, что русские с немцами могут жить в одном государстве, сражаться в одном строю за общие идеалы, вступать в смешанные браки и со временем становиться одним народом.
- Герр Сергий, вы совершенно правы, я болван! - после некоторого размышления заявил Вильгельм. - Только ваша доброта спасла Германию от полного уничтожения, и я должен быть вам за это благодарен.
- Благодарите за это не меня, - глухим голосом ответил я, - а Всемогущего Господа, не одобряющего этого самого полного уничтожения, да
