Панцири - Денис Евгеньевич Бурмистров
Я поклонился, как учили, ощущая себя коровой с седлом.
Маркиз разглядывал меня, и было непонятно что в его взгляде больше – скуки или усталости.
– Дрю Ормандо, – наконец произнес он. – Из Маэвенто.
Я вновь поклонился.
– Так это ты новый зять Караско? – усмехнулся Дитрихштейн. – Да, засиделась его Леонорка в девках. Конечно, хотелось бы для нее партию получше, чем сынок лавочника, но, чего уж, имеем, что имеем.
Я криво улыбнулся, не зная как реагировать.
– Но только вот что-то ты не похож на торговца, парень, – заметил маркиз. – Выправка солдатская. Воевал?
Ну, раз мне дали слово, то я рассказал обо всем. И не только, чтобы впечатлить господина Дитрихштейна, но и чтобы показать, насколько я полезен в ратном деле!
Поначалу маркиз слушал не очень внимательно, отвлекаясь на виноград на подносе. Должно быть, история обычного пехотинца не трогала потаенные струны рыцарской души. Но чуть приободрился, когда я начал перечислять под чьим началом довелось служить. Стучал пальцем по столу, как бы говоря, что со всеми знаком, и уточнял о ком именно идет речь довольно едкими, но точными описаниями внешности.
– Полковник Кастро? Такой, с выпученными глазами?.. Генерал Маффет? Это который половину букв не выговаривает?.. Капитан Овуза? Этот коротышка всё еще капитан?
Когда я замолчал, маркиз качнул пальцами.
– Что ж, ты проделал действительно достойный путь, как и положено хорошему королевскому солдату. И тем больше я в затруднительном положении, потому что не знаю как выполнить просьбу моего старого друга.
Он почесал подбородок, посмотрел в окно. Сказал:
– Шевалье – по сути, номинальный титул, лишь символ принадлежности к имени сюзерена. Этот титул получают все благородные по праву рождения, он – низшая ступень в дворянской иерархии. Остальные вынуждены добиваться его годами, желая хотя бы приблизиться к этому порогу, и, зачастую, так никогда его и не преодолев. Здесь одного лишь родового союза с благородным семейством будет маловато.
Маркиз посмотрел на меня.
– Есть еще вариант обменять титул на щедрое пожертвование в казну господина, и, видят боги, я бы выставил тебе именно такое условие, учитывая доходы твоей фамилии. Однако, за тебя просит мой старый друг, а, потому я вынужден искать для тебя иные пути. И, скажу честно, я их не нахожу.
У меня пересохло в горле. Я-то думал, что худшее – это выбирать между сомнительными ролями придворных служек, а об этом даже разговора не стояло!
– Я могу быть полезен вам, милорд! – сухо прохрипел я.
– Чем? – развел руками господин Дитрихштейн. – Рыцарем под мои знамена ты никогда не встанешь, а пехотных полков я не содержу. Да и хромый ты, как я погляжу, и одноглазый – воин из тебя сейчас не самый лучший. Потому даже телохранителем определить не могу, на смех поднимут.
Помолчав, добавил:
– Что же до твоих ратных подвигов, то они, бесспорно, достойны награды, только я к ним никакого отношения не имею, совершены они не под моим гербом. И вот скажи, как мне быть? Понимаешь, как мне сложно принимать такие решение?
О, да, эти сложные решения благородных. Только пожалеть остается. Хотя, кажется, маркиз действительно откровенен. Он не юлит, не шутит, он на самом деле не знает, как со мной поступить!
Пока маркиз разглядывал птиц за окном, я молчал. Увы, в этих вопросах я ему не помощник. Можно, конечно, напомнить о свободных должностях виночерпия и батлера, но сама мысль о том, насколько это будет жалко и неестественно звучать, как будет умоляюще выглядеть, приводила меня в ярость. Да и не хотел я быть ни одним, ни другим! Уж лучше останусь сам собой, а там разберемся. Жил ведь как-то все эти годы простым солдатом? И еще столько же проживу, если боги позволят!
И тут маркиз щелкнул пальцами, протянул:
– Погоди-ка… А всё не так безнадежно!
Он победно посмотрел на меня:
– Я дарую тебе титул «белого кавалера»!
Я нахмурился. Я ни о чем подобном раньше не слышал.
– Простите мое невежество, милорд… – начал я, но маркиз перебил.
– Каждый нерожденный дворянин является «белым кавалером», то есть, тем, в ком пока еще не течет благородная кровь, однако он уже пользуется всеми благами и преимуществами своего положения. С простолюдинами это работает иначе. Были прецеденты, когда за какую-либо службу им обещали титул и земли – и до поры, пока работа не будет завершена, соискатель являлся «белым кавалером», то есть еще не дворянином, но уже носящим соответствующие регалии. Само собой, «кавалер» не получает жалование, не может иметь свой герб и расцветку, и всю добродетель исполняет во имя господина, приумножая его славу и почет.
Маркиз замолчал, ожидая моей реакции. От радости я, само собой, не запрыгал, но предложение показалось мне любопытным.
– Я верно понял, милорд, что меня будут считать шевалье, но как бы авансом?
– Об этом будем знать лишь мы двое, – господин Дитрихштейн важно кивнул. – Ну и, конечно, его величество, если пожелает.
– Какую-же службу вы мне доверите? – вновь спросил я. – Ведь, по вашим словам, я никуда при дворе не гожусь.
– При дворе – действительно не годишься, – не стал спорить маркиз. – Разве что вот отвечать за сохранность имущества в загородной резиденции. Служба не пыльная, спокойная. Поскольку жалование платить тебе не будут, разрешаю питаться на общей кухни. Но, само собой, можешь организовать себе отдельный стол, возражать не буду. Даже разрешаю перевести туда молодую жену.
Господин Дитрихштейн рассмеялся, довольный своей щедростью.
Я же помрачнел. Меньше всего я желал превращаться в домашнюю собачку.
– И долго мне придется носить этого «белого кавалера»? – спросил я не очень вежливо.
– Как служить будешь, – легко ответил маркиз. – Зато потом никто не сможет сказать, что маркиз Дитрихштейн раздает титулы налево и направо.
Вот тут я действительно пал духом. Эдак мне до конца жизни в служках бегать!
– Милорд! – воскликнул я. – Вы говорили, что титул можно заработать подвигами! Позвольте мне проявить себя на этой стезе! Видят боги, не вынесу я тихой службы, не рожден я за перинами да склянками приглядывать!
– Ты рожден быть торговцем, – спокойно заметил маркиз. – А вместо того глотки режешь, да замки штурмуешь.
Было видно, что его расстроило мое упорство и неблагодарность. Однако, маркиз был человеком военным, и быстро умел принимать новые решения.
– Если бы не мой долг перед шевалье Караско, выгнал бы тебя взашей, – сообщил он. – Уж не думал, что битый час потрачу на такую ерунду. Впрочем, тебе повезло, дважды. Во-первых, я сегодня в хорошем расположении духа, а во вторых…
Он указал на пергамент, который читал до моего прихода.
– Боги благоволят тебе,
