Николай Романецкий - Узники утлого челна
22. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Ерга
Допрежь чем отправить послание Смороде, Порей согласовал сие решение с Кудесником.
Индо через волшебное зеркало было видно, как озабочен Остромир. Морщины на его челе сделались еще глубже, а взгляд – совершенно усталым.
Глубокие размышления длились минут пять, и все это время Ерга терпеливо ждал. В конце концов, наше дело – прокукарекать, а там хоть и без рассвета…
Наконец Кудесник коротко сказал:
– Хорошо, принципал. Действуйте! Как только получите ответ от Смороды, немедленно сообщите!
– Слушаюсь, Кудесник! – рявкнул Ерга.
И развернул активные действия.
Шантаж Смороды судьбой его служанки – самое естественное, что можно было предпринять после ее ареста.
А допросить мы девицу и попозже успеем. Буде допрос вообще понадобится. А вдруг Сморода сдастся!
Когда посыльный с письмом отбыл в обитель Ордена дочерей Додолы, Ерга себе места не находил. Он аж сам поразился собственному нетерпению. Но продолжал волноваться. Даже когда понял, что волнение сие порождено той легкостью, с какой Сморода уделал его при последней встрече.
Сам-то Ерга с некоторых пор считал, что сила волшебников держится исключительно на вере в оную силу со стороны дюжинных людей. Но в случае со Смородой этот вывод оказался неверным. Или, как минимум, преждевременным… Похоже, у колдунов высокого ранга это не совсем так.
Сие открытие будто выбило твердую почву из-под ног Порея, он изо всех силенок барахтался, пытаясь ее вновь обрести, отсюда и проистекало обуявшее его нетерпение…
Наконец посыльный вернулся и протянул принципалу свернутый в треугольник лист бумаги.
Ерга хотел взять его в руки, но остановился.
– Положите на стол, – распорядился он. – И можете быть свободны. Я с вами поговорю позже.
Когда посыльный покинул кабинет, Ерга вызвал дежурного колдуна и велел проверить магическую составляющую бумажного треугольника.
Колдун некоторое время водил руками над посланием. Потом повернулся к Ерге:
– Никаких магических манипуляций, принципал, с этой бумагой не производилось.
– Как? – поразился Ерга. – А отвращающее заклятие?
– Ни малейших следов какого бы то ни было заклятия! Ни отвращающего, никакого другого!
Ерга, не удержавшись, почесал затылок:
– Хорошо! Можете быть свободны!
Колдун вышел. А принципал развернул треугольник. Прочел. Крякнул.
Сморода был очень краток.
«Придите и возьмите!»
К такому посланию и в самом деле не нужны меры по обеспечению секретности.
Человек со стороны, даже и прочитав, все равно ничего ни поймет.
Ай да Сморода! Уверен в себе человек! Ни дать ни взять чародей!
Придите и возьмите!
Надо докладывать Остромиру.
Пусть он думает.
Но допрежь не помешает допросить Смородову служанку. Все эти любезные и сторожа – люди полезные, вестимо. Но лучше узнать обстановку из первых рук. Наверняка ж служанка заботилась о своем хозяине!
* * *Через час Ерга был в «Маловом приюте», куда заключили Забаву Соснину.
Для такого быстрого доступа в государственную темницу потребовалось, правда, все-таки связаться с Кудесником и доложить ему об ответном письме Смороды.
Остромир планы Ерги одобрил и приложил все усилия для того, чтобы преодолеть все бюрократические рогатки со стороны тюремных принципалов. Опосля чего связался с Ергой и распорядился:
– Если разговор со служанкой Смороды окажется информационно бедным, привезите ее ко мне. Я на этот случай уже распорядился.
Ергу встретили в тюремных ворот и сопроводили до камеры, в которой содержали узницу.
Когда Ерга перешагнул порог темницы, Соснина плескала водой в лицо – видимо, спала и ее разбудили перед появлением гостя.
На узнице было самое обычное платье – в тюремную одежду ее еще не переодели.
Ладность ее фигурки вдруг вызвала у Ерги острый приступ перунова желания, но это было совершенно несвоевременное чувство, и Ерга наступил на горло чувственной песне.
Он по-хозяйски уселся на принесенный стражником единственный табурет, оставив «хозяйку» решать – либо остаться на ногах, либо сесть на постель, укрытую серым одеялом.
– Здравы будьте, сударыня! Вот и снова мы встретились.
– Не сказала бы, что я рада нашей встрече, – дерзко ответила девица.
Поздороваться с гостем она не соизволила.
– Было бы странно, кабы радовались. Государственные преступники редко бывают признательны работникам охраны порядка.
– Государственные преступники? – Девица распахнула глаза. – И в чем же заключается мое преступление?
– В пособничестве. Именно с вашей помощью скрылся от следствия преступник Свет Сморода, обвиняемый ныне в измене Родине.
Это было, вестимо, вранье, но откель этой кукле знать о том?.. При начале допроса всегда нужно ошарашить допрашиваемого. Дабы выбить его из равновесия.
Однако девица, судя по всему, выбиваться не пожелала.
– Ничего не ведаю ни о каких изменах! Мой хозяин был ранен, и я его спасала. Как и положено порядочной служанке.
– А порядочной служанке известно, при каких обстоятельствах ее хозяин получил свою рану.
Девица пожала раменами:
– Какая разница? Сие знание что-то бы изменило?
– Ну, к примеру, оное знание могло бы подсказать служанке, что о случившемся следует сообщить в органы охраны порядка. Раз человек ранен, значит, налицо было преступление, приведшее к этой ране…
– Не говорите глупости, сударь! – фыркнула девица. – Нам ли, дюжинным людям, совать свой нос в дела волшебников?
Ерга с тоской подумал, что ничего он тут нового не узнает.
Однако сдаваться так быстро – это себя не уважать.
И он продолжил допрос:
– Ну, хорошо! Раз рана не привела к смерти вашего хозяина, значит, с точки зрения служанки, вы поступили правильно, но…
– Я поступила правильно с любой человеческой точки зрения! – прервала Ергу девица.
«Может, завалить ее на койку да намотать подол на голову? – подумал неожиданно для самого себя принципал. – А потом уже продолжить допрос!»
Однако это была отъявленная самодеятельность, которую вряд ли бы одобрил Кудесник. Ибо кто знает сейчас, как оно все еще повернется? И не придется ли отвечать за насилие над служанкой перед ее хозяином. Военного положения в стране Рюрикович не объявлял, а потому в Словении действуют законы мирного времени.
Так что не станем пока совершать необратимые поступки.
– Ну, хорошо, хорошо… Как чувствует себя ваш хозяин сейчас?
Девица презрительно сузила глаза:
– А почему бы вам, сударь, не поехать в обитель Ордена да не напроситься на встречу с моим хозяином?
Ерга с трудом сдержал родившееся в груди бешенство.
Вот сучка драная! Эти хозяева жизни, высокопоставленные волшебники, сами никого не уважают и, похоже, слуг своих воспитывают в подобном же направлении…
Ну погодите же, сучка! Буде удастся все-таки скопытить вашего хозяина, я о вас не забуду! Попрошу Кудесника, чтобы отдал мне! Уж тогда-то он не откажет! Да и невелика будет плата! Вот тогда я сделаю все, чтобы в этих глазках родился страх. А потом придушу. Собственными руками!
Однако покудова время душить сучку еще не настало.
К тому же, девица, похоже, почувствовала его хотимчик, ибо гордо выпрямилась и выпятила свои проклятые перси.
Ерга отвел глаза и сказал:
– Значит, не хотите сотрудничать со следствием? Что ж, придется отвезти вас в другое место. Там с вами по-иному поговорят.
Соснина снова фыркнула:
– Да ради Сварожичей! В другом месте вы вообще от меня ничего не добьетесь. И, кстати, не забудьте сообщить о моем аресте судебному заступнику моего хозяина. Он – и мой заступник. Я законы знаю!
Дальнейший разговор с нею в этих стенах не имел смысла.
Ерга встал с табуретки и шагнул к железной двери.
Нужно было распорядиться, чтобы местное начальство выделило ему тюремную карету для перевозки узницы в резиденцию Кудесника.
Уже открывая дверь, он услышал брошенные ему в спину слова:
– Старый козел!
Стоящий в коридоре стражник сделал вид, будто ничего не услышал. И принципал был ему за это куда как благодарен.
23. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень
Снова разноцветные ленточки, многокрасочные спиральки и радужные стрелы крутились в безудержном хороводе. Снова изнутри явилось диво-дивное, чудо-чудное – не сплошное образование, а с многочисленными разрывами. Пунктирная линия опять увивалась вокруг Света, и частички ее не теряли друг друга, словно были связаны невидимыми ниточками. Опять Свет велел ей остановиться, явиться пред светлые очи и принялся изучать диво-дивное…
И вдруг проснулся. А проснувшись, понял, чем является вновь приснившаяся пунктирная линия. Это заклинание, но необычное, накладываемое в один присест, а протяженное во времени, рождаемое не сразу, в несколько этапов, между которыми может существовать промежуток.
